Беларусь. Штрихи к портрету

Как это ни странно, в Мстиславле нет удивляющей русское око «вылизанности» улиц и переулков, даже была замечена пара гадящих собак. Но что самое поразительное: в автобусе у меня ни разу не проверили билет! Вероятно, батькин вертолет не долетает до этого городка и местное правительство чувствует себя вполне …правительством.

К местам в Мстиславле, которые, выражаясь современным русским языком, можно назвать «must see» (кроме названных выше костелов и памятников), относится Замковая гора. Здесь Роман Мстиславич и основал город назло надменному соседу. На горе нынче воспроизводится деревянная застройка XII—XIV веков. Весьма любопытное зрелище, особенно для детского и школьного возраста. Для людей романтических Замковая гора интересна прежде всего видом, которые открывается на просторы Мстиславщины. Как говорится, «День добрый вам, я снова с вами,/ Просторы вольные земли,/ Поля, и горы за полями,/ И пашни узкие вдали!»[18 - Перевод Г. Семенова.] Вид действительно чудесный, даже местный ветер не смог опровергнуть этого факта.

На все местные достопримечательности достаточно двух часов (как модно говорить сегодня, «чтоб увидеть и сделать краткое суждение»; для сравнения — на Лувр, по подсчетам каких-то неизвестных статистиков, потребуется 12 часов), хотя раньше Мстиславль был «крупным ремесленным и культурным центром, столицей воеводства», и кстати, одним из тех городов, где делали изразцы для украшения печей. Как справедливо замечал минский исследователь О. А. Трусов, «изразцовое производство является неотъемлемой частью белорусского декоративно-прикладного искусства».

А нынче Мстиславль кажется очень «медленным». Возможно, это только «кажимость» и причиной ее является навоз на центральной улице. Но и о том же свидетельствует почти полное отсутствие книжных магазинов и библиотек. Зато учреждений, обслуживающих бытовые потребности обывателей, — море разливанное: продуктовые магазины стоят друг у друга на головах (при этом «Родны кут» впереди планеты всей), парикмахерские перекрикивают лай собак и мычание коров, мебельные и «шиномонтажки» дружно теснят жилые постройки (сию картину дополняет величавое и многозначительное молчание суда и администрации).

В населенных пунктах наподобие Мстиславля наиболее выпукло проявляется контраст между реальным положением дел и картинкой, создаваемой СМИ. В то время как, согласно сведениям последних, белорусские космонавты успешно бороздят просторы Вселенной, в Мстиславле население считает последние рубли для поездки на антикварном автобусе и от безнадежности злоупотребляет алкоголем. При этом у многих людей был взгляд такой, будто за ними всю жизнь гоняется дикая охота короля Стаха.

Впрочем, названное соотношение между реальностью и телевизором характерно и для других стран. Белорусское государственное телевидение очень… государственное. Оно рассказывает о том, как в Беларуси хорошо и как везде плохо; оно, не скромничая, показывает статистику по тем сферам жизни, где Беларусь в первой десятке-двадцатке (на другие сферы жизни — табу); оно культивирует образ синеокой Беларуси с ее васильками, дудками, несвижами, мирами; и, наконец, оно старается говорить на белорусском, но думает на русском. Как это ни прискорбно, иногда репортажи напоминают отчеты оруэлловского министерства изобилия («стало больше еды, стало больше одежды, больше домов, больше мебели, больше кастрюль, больше топлива» и т.д.).

Все это – привычные попытки «формовки» сознания граждан, которые осуществляют все государства во все времена, ведь тому, кто правит и намерен править дальше, необходимо умение искажать чувство реальности.

Несмотря на четверть века независимости, белорусские госканалы продолжают уверять белорусов в независимости их страны. И делают это так часто и назойливо, что напрашивается вопрос: а настолько ли независимо государство Беларусь? Как мантру, телеканалы повторяют качества настоящего белоруса (любовь к Родине, трудолюбие, пацифизм и т.д.) и транслируют неизбежных буселов. Так формируется образ Родины в головах «гледачоy», так государство отвечает на вопрос, каким оно желает видеть гражданина.

В Мстиславле были встречены древние советские автомобили. В России они сегодня встречаются разве что на страницах летописей, а на востоке Беларуси, как выяснилось, они еще не вымерли и не исчезли, как обры. В целом, Мстиславль подтвердил тезис, высказанный выше: запад страны выглядит очень европеизированным, а восток — советская провинция. Подчеркнем, что это вовсе не оценочные характеристики, а лишь констатация факта.

Три стихотворения пришли мне в голову в Мстиславле. И если появление первого вполне объяснимо и имеет «этнографические» причины, то второе и третье, вероятно, — просто игра подсознания:

Костел

Руками чужими все окна твои заколочены.
В щербатой стене тонет солнца последнего луч.
Стоишь, словно нищий с клюкой возле грязной обочины,
поклоном приветствуешь скопища туч.
А ведь раньше был ты ярок!
Краской белою горел,
витражи в сплетеньях арок
даже недруг твой воспел…
«Ad Gloriam Dei…» старинная надпись бормочет,
но в нишах холодных не видно могучих святых, —
никто не поет свои гимны, не слышно пророчеств,
и в небо не льется волнующий стих.
До свидания, «каштоyнасць»…
Непригляден твой удел,
но в столетия Гаштольдов
ты жемчужиной горел!…

Политическая частушка

В попытке спастись от чужих катастроф
сидит на двух стульях мой друг Лимитроф.
А, может, он хитрый, мой друг Лимитроф,
и доит он двух очень жирных коров?

Мозырь

Возможно, я вытащил козырь:
погоде плохой вопреки
приехал я вечером в Мозырь,
что спит возле черной реки.

Костел прошептал: «Прывiтанне!»
река прошептала: «Привет!»,
а несколько новеньких зданий
сложились в дежурный сонет.

Як справы, задумчивый город?
Явился к тебе неспроста:
к судьбе я обычной приколот,
как кнопка к квадрату стола.

И вот я, несчастная кнопка,
исчез всем столам вопреки,
пришел своей бодрой походкой
к воде этой черной реки.

И где ты искать меня будешь,
вселенская сила, скажи?
Поищешь меня и забудешь —
других в своих танцах кружи.

Возможно, я вытащил козырь:
погоде плохой вопреки
приехал я вечером в Мозырь,
что спит возле черной реки.

Возможно, я вытащил козырь…

Хотя, вероятно, что вовсе не про Мозырь это стихотворение.

Город, которого нет…

Так назвал свое полотно один известный могилевский художник. Но обо всем по порядку.

Начало поездки в Могилев имело две запоминающиеся особенности: первая — утро в стиле Клода Лоррена, когда солнце заливало мягким светом притихшие окрестности Орши; вторая – четкие, почти наощупь ощущаемые, границы дождя, в который въехал автобус, на коем я передвигался: солнце исчезло совершенно, появились лужи и мрак, – утро выключили, включили ночь. Тем не менее, несмотря на все «катаклизмы», автобус доставил меня в Могилев точно по расписанию.

Хвала белорусскому порядку!

Поначалу город показался бессмысленным нагромождением советских и современных построек. Из-за гербов СССР выглядывали заводские трубы; здание облисполкома, как его минский двойник, подавляло все и вся; по широким проспектам ритмично двигались мрачные граждане родом из 80-х.

Однако чуть позднее многое изменилось, и причиной тому – улица Ленина и окружающие ее проулки. Впечатления от них все расставили на подобающие места: улица Ленина – хребет города Могилева, именно она – главное свидетельство его «истинной» истории. С нее надо начинать знакомство с городом.

Первое упоминание о нем относится к 1267 году. Вариантов расшифровки названия несколько, мне более других импонирует «Город могучего Льва» («Могий Лев»). Могилев часто страдал от военных действий, ведущихся между Московией и Речью Посполитой: переходил из рук в руки, полностью сгорал, терял большую часть горожан и т. д. Однако всякий раз восставал из пепла, продолжая оставаться культурным и экономическим центром большого региона.

Сегодня это – крупный промышленный центр, находящийся на востоке республики Беларусь.

Как говорилось выше, восток страны всегда тяготел к России, Могилев уверенно подтверждает этот факт: здесь разговаривают исключительно на русском; на ТВ преобладают российские каналы и проч. Первое время с трудом находились отличия от каких-нибудь Нижнего Новгорода и Самары, «разбавленных» Череповцом и Нижним Тагилом.