Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

– Кто-нибудь из вас слышал о пьесе Милна «Свекольная кашица»?[3 - Первая пьеса А. Милна, поставленная в 1917 году; должно быть, Мальпас имеет в виду, что сначала в ней было три акта, потом два и затем один, и для такого сокращения автору пришлось убрать главного героя. – Здесь и далее прим. пер., если не указано иное.]

– Не будь таким грубым, Мальпас, мой дорогой друг, – примирительно сказал Ричард Кауз. – Как насчет небольшого завтрака? Законы спорта требуют, чтобы я был сыт.

Глава 5. Неожиданное завершение бесславной карьеры

– Говорю тебе в девятый раз, – воскликнула Присцилла, – что некий человек вошел в мою комнату около часа ночи и кашлянул вполне отчетливо!

Клайв махнул рукой.

– А я говорю тебе девятнадцатый раз, – произнес он, густо намазывая джем на тост, – что, когда я шагал по лестнице примерно в час тридцать ночи, какой-то нахал уперся обеими руками мне в спину и толкнул меня так, что я отскакивал от каждой ступеньки. – Клайв резко перешел к практическим вопросам. – Стань свидетелем моей истории, Присцилла, а я буду свидетелем твоей.

Лицо Присциллы помрачнело.

– Я верю тебе, Клайв, – проговорила она, разглядывая сидевших за столом кузенов. – Некие очень неприятные события произошли в доме прошлой ночью.

– Есть нечто жуткое в этом особняке, – торжественно провозгласил Мальпас и подмигнул Фрэнсису.

– Это не смешно, – заметила Присцилла, наливая себе вторую чашку кофе и добавляя туда сахар с таким видом, что стало ясно – тема закрыта, в обсуждении поставлена точка.

Однако Тимон Энтони легко поменял точку на запятую.

– А я скажу вам в двадцать девятый раз, что настоящая кровь была на наконечниках тех двух копий или, как утверждает Джо Херринг, на одном копье, которое возникло дважды в одном месте. Кровь, ребята, кровь!

Он промокнул губы салфеткой и зловеще взглянул туда, где сидела мисс Кэддик.

– И один из бедных маленьких зайчиков пропал вчера, – добавил он. – Уверен, это зверь Кост съел его, сначала погрузив копье в его нежное тельце.

– А есть еще одна забавная штука, если вы хотите знать, – сказал Клайв Браун-Дженкинс. – Это история старого железного горшка, ну, в данном случае горшком является кресло тетушки. Кто из вас, девушки, брал его для прогулки без десяти час этой ночью? Я был около деревянной калитки водяного парка примерно около часа ночи.

– Вы не должны смеяться над ним, – заметила Присцилла. – Он слышал, как движется кресло. Я – видела.

– Видели его? – заинтересованно спросила мисс Кэддик, и все повернулись к этой тощей, угловатой женщине. – Правда?

– Да, – кивнула Присцилла. – Луна взошла, и я видела отчетливо. Кто-то находился в нем. И некто… мне кажется, что мужчина… толкал его. Оно катилось быстро, а мужчина позади бежал.

– Я знала, что кресло вывозят по ночам. – Мисс Кэддик вздрогнула и повернулась к Гилари. – Я говорила, вы помните?

– Да, вчера, сестра Кэддик, – произнес молодой человек. – Тогда я вам не поверил, уж извините. Милая кузина, простите меня.

– Нет, я не об этом. Факт подтвердился. – Заглянув в чашку, мисс Кэддик допила то, что там оставалось, посмотрела на часы и поднялась из-за стола. – Вы должны извинить меня. Миссис Паддикет захочет пообщаться с кухаркой, и мне придется сопровождать ее, но сначала помочь ей одеться.

– Я расскажу вам другую любопытную историю, – проговорил Гилари, когда мисс Кэддик удалилась. – Я отправился поплавать этим утром. – Он поднял руку, предупреждая волну братских комментариев, что неизбежно последовали бы за этой простой фразой. – Нет, я вовсе не хочу назвать вас грязнулями. Дайте рассказать! Ну, я нырнул чуть глубже, чем обычно, и пальцы мои коснулись чего-то холодного и влажного.

– Ил, – заявил Фрэнсис.

– Нет, это не может быть ил, – возразил Тимон Энтони. – Старая леди велела вычистить все так, чтобы и следа не осталось, а дно засыпать отборным песком. Побывали бы вы тут, когда все это происходило. В пределах ста футов от вышки не должно быть никакого ила.

– Ну, – продолжил Гилари, – на ощупь оно было словно чье-то лицо. Вы знаете, когда играете в водное поло и толкаете лицо противника ступней…

– Что же это за водное поло, в которое ты играешь? – усмехнулся Ричард Кауз.

– Замолчи, Дик, – попросила Присцилла. – Продолжай, Гилари.

– Это было как лицо, которое трогаешь ступней, только тут я схватил рукой, – объяснил он. – И я действительно думаю, что это была рыба.

– Ага, конечно. Рыба застыла там около дна, чтобы ты своими граблями мог зацапать ее, – улыбнулась Селия Браун-Дженкинс. – Я удивляюсь, что такой парень, как ты, может быть врунишкой.

Шумные одобрения, озвученные представителями семейства Йеомондов по поводу столь открытого выражения их собственных чувств, были прерваны только появлением миссис Паддикет в кресле. Она выглядела раздраженной. Мисс Кэддик, толкавшая кресло, как раз заканчивала предложение, когда они прошли через дверь.

– Конечно, я отослала его, – произнесла она.

– Я должна была думать так же, – пропищала тетушка Паддикет. – Но это не причина, чтобы мне одеваться с помощью Амарис Кауз и кухарки, особенно если миссис Макбрай столь возбуждена потерей ее личной и почти новой веревки для белья!

– Амарис? – воскликнул Ричард. – Вы же не сказали «Амарис», тетушка? Ведь нет?

Старая леди обратила хищные желтые глаза в его сторону.

– Мне никогда не говорили, что у меня плохая артикуляция, племянничек, – пробурчала она. – Ты найдешь сестру в парке с водяными растениями. Я предложила ей завтрак. Она отказалась. Я попросила ее объясниться. Она посмеялась надо мной. Выглядит все так, что сразу после трех часов ночи она прибыла на пригородном поезде на станцию Лонгер, после чего пешком добралась до дома. Она говорит, что не ждала, что ее пустят внутрь, и бродила вокруг, пока не нашла открытую дверь в одну из построек на территории, и там, – резкий голос миссис Паддикет становился все выше и выше, – она и спала. Спала! С широко распахнутой дверью!

– Это было ради здоровья, тетя, – произнесла Амарис Кауз из дверного проема.

Она зашла внутрь – руки в карманах трикотажного костюма, на ногах – большие ботинки для пеших прогулок, черные волосы коротко острижены. Лицо ее было умным, но некрасивым, темно-синие глаза смотрели сурово. Челюсти у нее выглядели как у чемпиона по боксу, зато руки, когда Амарис вынула их из карманов, чтобы взять сигарету, предложенную ей братом, оказались исключительно тонкими и изящными.

– Спасибо, Дик, – кивнула она, когда он убрал зажигалку обратно в карман. Улыбнувшись, Амарис поздоровалась с присутствующими.

Мальпас Йеомонд уступил ей свое кресло, Селия налила кофе, а Клайв позвонил в колокольчик, чтобы принесли горячей еды. Тимон Энтони отклонил свой стул назад и некоторое время разглядывал гостью с большим интересом. Наконец он вернул стул в нормальное положение и небрежно заметил:

– Та самая Новая Женщина.

– Собственно говоря, – заметила Амарис Кауз, – я рассматриваю себя как прямое воплощение Лилит, легендарной супруги нашего великого праотца.

– Фривольно, – пропищала тетушка Паддикет, которая отказывалась быть только задним фоном при столь невероятно живописной фигуре.

Амарис Кауз обратилась к ней:

– Тетя, после завтрака я хочу еще раз посмотреть на парк, но в компании человека, который знает его по-настоящему хорошо. И скажите мне, кто тот древний римлянин с мечом? Неужели один из Горациев, обороняющих мост?

Она сделала паузу. Миссис Паддикет промолчала. Ее желтоватые глаза с подозрением разглядывали этого гадкого утенка, который, очевидно, имел в себе немало от лебедя.

– Парк с водяными растениями, – продолжила Амарис Кауз, вынув сигарету изо рта и делая выразительный жест левой рукой, – он хранит в себе душу, тетя.

Она вернула сигарету на место, взяла у служанки тарелку почек и бекона и прихватила кусок хлеба с блюда, предложенного Гилари.

– Выкини эту штуку и займись завтраком, – посоветовала Селия. – Ты же умираешь с голоду.

Амарис Кауз вынула сигарету, взглянула на нее, а затем выбросила в открытое окно. Улыбнувшись Селии, она взялась за вилку и нож.

– Так и есть, – подтвердила она.