Смерть и дева. Эхо незнакомцев (сборник)

С мужем она держалась сурово, но приветствовала свободу выражений его вкусов. Она имела обоснованное, пусть и критическое отношение к его способности добиваться своего и редко выпускала супруга из виду, так как мистер Тидсон обладал слабостью (подмеченной апостолом Павлом в афинянах) постоянно желать чего-то нового, и в стремлении к этой новизне он склонен был попадать в неприятные переделки.

– В любом случае, – решил мистер Тидсон, – я могу и отправлюсь за местной газетой, где найду более полный отчет по сравнению с тем, который я только что показал Конни. – Он благожелательно улыбнулся своей племяннице, которая нахмурилась в ответ. – Кроме того, я схожу в библиотеку почитать об Уинчестере, реке Итчен, наядах, рыболовстве и фольклоре Гемпшира. Я так люблю все новое, а это будет восхитительно ново. Ведь я могу уже сегодня днем провести предварительные изыскания, прежде чем мы покинем Лондон.

Обрадовавшись, что для мистера Тидсона нашлось невинное занятие по убийству времени, его жена и мисс Кармоди немедленно выразили свое согласие, а Конни всем своим видом демонстрировала безразличие и неоправданное пренебрежение, – учитывая, что мистер Тидсон рассказал ей о наяде по ее же собственной просьбе.

– Я телеграфирую насчет гостиницы, – сказала мисс Кармоди. – Мы поселимся в «Домусе». Мы с Конни всегда там останавливаемся. Во всех отношениях великолепный отель, хотя, конечно, не дешевый.

– Но чего ради все это затевается? – спросила Крит, отсутствовавшая, когда мистер Тидсон объявлял о великом открытии. – Что нам делать в Уинчестере? По-моему, никчемная затея.

– В Гемпшире появилась наяда, моя дорогая Крит, – объяснил мистер Тидсон.

– Чепуха, дядя Эдрис. – Конни впадала в раздражение при одной только мысли, что деньги ее тети будут выброшены на этих Тидсонов. – В Гемпшире наяд нет. Никогда не было и не будет. Гемпшир был частью Уэссекса. Вам это известно не хуже меня!

– Король Альфред, не говоря уже о его благочестивом отце Этельвульфе, не допустил бы наяд в страну, которой и без того угрожали викинги, – согласилась мисс Кармоди.

– Рыжие. Жуткие люди, – подтвердила Крит, познакомившаяся на Тенерифе с двумя датчанками и обнаружившая, что они не уступают ей в красоте. – Не люблю викингов.

– Однако в Гемпшире были римские поселения, – мирно продолжала мисс Кармоди. – Может быть, римляне с их склонностью присваивать чужое запустили украденную греческую наяду в воды Вента Белгарум?[2 - Древнеримское название Уинчестера. – Примеч. перев.]

– Возможно, – признала Крит, теряя интерес к теме. – Во всяком случае, Эдрис, похоже, полон решимости отдохнуть, и он вполне может гоняться за наядой, или за бабочками и синицами… или за дочерью сеньора дона Альвареса Педилла-и-Лампада, как это случилось в последний раз, – мрачно добавила она. – У него аморальный зуд.

– Когда же мы едем? – требовательно спросила Конни, не любившая Крит почти так же сильно, как не любила мистера Тидсона, и ревновавшая к ее красоте и обаянию.

– В понедельник, если удастся забронировать гостиницу. Однако в это время года у них, скорей всего, не будет свободных мест, – ответила тетка. – Я ездила раньше и знаю.

Ее опасения оказались необоснованными. К вечеру вопрос с размещением всей компании был улажен, и мистер Тидсон, с головой погрузившийся в хроники Уинчестерского колледжа, уже настроился на приятную двухнедельную ловлю нимфы – в классическом, а не рыболовном смысле[3 - Нимфа – приманка для рыбной ловли, имитирующая личиночную стадию развития насекомых.], а остальные – на мирный и интересный отдых. Конни изучала карту Великобритании, мисс Кармоди освежала свои воспоминания об Уинчестерском соборе, отеле «Домус» и прогулках по городу, тогда как Крит готовилась к личной «вакханалии» вышивания, поскольку при климате, который не любила и которому не доверяла, она предпочитала сидеть в помещении, а в этом случае ей нужно было чем-то заниматься.

Несколько дней промелькнули быстро. Отъезд в Уинчестер назначили на понедельник, а утром в субботу мистер Тидсон занес в свою записную книжку один пассаж, который чрезвычайно ему понравился. Он объяснил, что это отрывок из дневника времен Гражданской войны[4 - Так называемая Английская революция XVII века – социально-политический переворот 1640—1660-х годов в Англии, сопровождавшийся гражданскими войнами, казнью короля, провозглашением республики и закончившийся установлением режима парламентской монархии. – Примеч. перев.]. В тот же вечер его прочли Крит и мисс Кармоди.

По настоянию моего тестя его затем отправили в школу в Уинчестер, где он и проучился 6 лет и где его выпороли по той причине, что он со всяческим бесстыдством и нескромностью говорил о нагой мокрой девушке в лугах, где она спала, а он даже в столь нежном возрасте не устыдился об этом рассказать.

– Видите? – торжествующе заявил мистер Тидсон. – О ней знали даже в семнадцатом веке. Что вы теперь скажете о моей наяде?

– Поразительно! – воскликнула мисс Кармоди. – Могу я еще раз взглянуть? – Взяв из рук Крит записную книжку, она снова прочла отрывок. – Стиль мне что-то напоминает, но я не могу вспомнить, что именно.

– Думай, моя дорогая Присси, думай! Мы должны учиться контролировать нашу вербальную память, – воодушевился мистер Тидсон.

Конни забрала книжку из рук тетки, презрительно пролистала. Мистер Тидсон посмотрел на мисс Кармоди и улыбнулся.

– Женщины имеют не очень точное представление об истории, как мне думается, – заметил он в пылу разговора и без желания обидеть. – Кроме тебя, разумеется, моя дорогая Присси.

– Не знаю насчет точности, – сказала Конни, бросая ему книгу так, что острый край ткнул мистера Тидсона в его округлый живот, – но я знаю, что на книжной полке тетиного бюро есть книга мемуаров семнадцатого века, в которой вы сможете найти множество примеров такого стиля.

– Неужели? – проговорил мистер Тидсон. – А ты имеешь обыкновение совать свой нос в бюро тети?

– Эдрис! – возмутилась Крит. – Ты не должен разговаривать с Конни подобным образом. Возможно, она не знает, что совать нос нехорошо. Что вообще значит выражение – «совать нос»? Думаю, это обидные слова. Как еще вы говорите – «рыскать»?

Конни сделалась пунцовой и встала. Вид у нее был настолько угрожающий, что мистер Тидсон немного подтянул колени вверх, как бы защищая свой живот от нового нападения. Мисс Кармоди, похоже, тоже за него испугалась – она взяла Конни за руку и сказала, что терпеть не может слово «рыскать», и прибавила с непривычной резкостью, что Конни много лет открыт доступ к бюро, с тех самых пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ей можно было доверить любимые книги, и что в связи с этим никогда не возникал вопрос о любопытстве, подглядывании или шпионаже.

Мистер Тидсон мило улыбнулся и заметил, что Конни не следует быть такой чувствительной и что она не хуже него знает, что он шутит. Также он поддержал заявление мисс Кармоди о том, что «рыскать» – вульгарный синоним.

– Не нравятся мне его манеры, – заметила Конни, когда супруги ушли. – Половину времени он говорит гадкие, злые вещи, а другую половину пытается меня лапать. Я считаю его отвратительным старикашкой.

– Ну он не так уж стар, – возразила мисс Кармоди.

– Достаточно стар, чтобы хватило ума не гоняться за нимфами в речках, – твердо заявила Конни, – хотя, полагаю, это ничуть не уступает другим его занятиям.

В последующие дни мисс Кармоди призналась себе, что обеспокоена энтузиазмом мистера Тидсона в отношении наяды. Он пребывал то в приподнятом настроении от возможности пополнить свой фольклорный репертуар, то ходил как в воду опущенный, потому что наяда могла покинуть Гемпшир до того, как у него появится случай ее увидеть. Мысли о том, что письмо в газету могло быть шуткой либо бредом безумца, он, как видно, не допускал.

– Не могу его понять, – сказала Конни. – Как мне кажется, его деловая жизнь была сочетанием выпрашивания денег, мошенничества и махинаций, и не удивлюсь, если он запугивал своих работников и был непопулярен среди производителей бананов. Есть что-то пугающее, – продолжала она, – в том факте, что он так внезапно ухватился за эту смехотворную газетную заметку как за предлог для поездки в Уинчестер. Почему в Уинчестер? – Она пристально посмотрела на тетку.

Мисс Кармоди ничего не ответила, но, как выяснилось, до такой степени разволновалась, что на следующее утро, пока незваные гости еще не встали с постели, сняла телефонную трубку и позвонила психиатру, серьезной и талантливой старой даме по фамилии Брэдли. Она изложила ей факты и добавила, что, как ей кажется, не повредит узнать мнение специалиста касательно ментального здоровья мистера Тидсона, прежде чем он отправится в Уинчестер на поиски своей наяды.

– Понимаете, я не хочу, чтобы он заподозрил, что мы думаем, будто с ним что-то странное, – с тревогой объясняла она, – поскольку ничего такого, вероятно, и нет. Его интерес может быть совершенно искренним и таковым, вероятно, и является. Просто я подумала, что если бы вы смогли найти время… Послушайте-ка! Я не должна помешать его планам. Могли бы вы приехать в Уинчестер? Я… Мы с вами встречались… общая подруга, мисс Кэрролл, Картарет-колледж…

– Я прекрасно понимаю, – сказала миссис Брэдли, – и я необычайно заинтригована. Я приеду в Уинчестер и появлюсь в «Домусе» в понедельник к ланчу. Ваша наяда может быть очень многообещающей.

– Это именно то, чего я боюсь…

Однако, весьма ободренная успокаивающим согласием миссис Брэдли, мисс Кармоди выразила свою благодарность и повесила трубку. Затем послала Конни в банк за выпиской по счету и, когда документ прибыл, нахмурившись, принялась его изучать. Мистер и миссис Тидсон обходились ей довольно дорого. Они уже провели в ее доме шесть недель, а «Домус», как она сама и говорила, был недешевым отелем. Тем не менее именно там она всегда останавливалась, в особенности во время авианалетов на Лондон, и всегда говорила, что даже мысли не допускает о том, чтобы поселиться в каком-то другом месте. Об этом ей с раздражением напомнила Конни, когда мисс Кармоди застенчиво предложила снять ради экономии меблированные комнаты. Конни терпеть не могла меблированные комнаты и прямо об этом заявила.

– Да и вообще, нашим финансам это сильно не поможет, – сварливо добавила она.

Мисс Кармоди вздохнула, но напомнила себе, что Конни привыкла ко всему лучшему, что она могла ей предложить, а «Домус», кроме того, действительно был самым комфортабельным и милым отелем и даже располагался, по сути, за городом.

Мистер Тидсон наслаждался путешествием в Уинчестер. Когда они проехали Бейсингстоук по шоссе А30, чтобы затем свернуть на шоссе А33, идущее через скучную цепочку деревушек мимо Майклдевера и Кингзуорти и выходившее к улице на северной стороне Уинчестера, где и располагался отель «Домус», он упомянул о своем племяннике, который, как полагал Тидсон, учится в школе в Уинчестере, но сейчас должен быть на каникулах.

– Кто это из племянников, дядя Эдрис? – осведомилась Конни, которую мисс Кармоди попросила вести себя с мистером Тидсоном вежливо, хотя не одобрять и не поощрять его странности.

– Ну как же, сын дочки Полли, – ответил мистер Тидсон, ничуть не прояснив дело. – Да как же их фамилия?

– Прис-Гарвард, – процедила сквозь зубы Конни. – Я должна была догадаться!

– Да, их фамилия Прис-Гарвард, – подтвердила мисс Кармоди, – и никакого отношения к Полли они не имеют, как вы прекрасно знаете. Они живут не так далеко от Уинчестера. Надо бы навестить их, пока мы здесь.

– Меня ехать не просите! – предупредила Конни.

– Я должен найти адрес, – сказал мистер Тидсон.

– Но у тебя вряд ли найдется время проведать мальчика, – не без злости заметила Крит. – Ты же будешь занят поисками своей нимфы.

Мистер Тидсон погрузился в молчание и посмотрел в окно автомобиля на лес в полумиле от дороги.

– Сейчас мы должны проезжать ферму Брэдли, – сказала Конни, глядя в карту, развернутую у нее на коленях. Девушка сидела между теткой и Крит Тидсон на заднем сиденье. Мистер Тидсон восседал впереди, рядом с Тугудом.

– Брэдли? Кстати, – проговорила мисс Кармоди, – моя подруга миссис Брэдли тоже собирается пожить с нами в «Домусе». Мисс Кэрролл заняла ее место в Картарет-колледже, Конни, ты помнишь? Когда та оставила директорский пост в Ательстан-Холле.

– Да, помню, – кивнула Конни. – Та страшная черная старая леди, которая всегда носила платья жутких расцветок и вязала что-то неописуемое. Мы слушали ее лекцию. Однако я никогда не подумала бы, что вы можете назвать ее своей подругой. Мы едва и мисс Кэрролл-то знали, хотя вы и беседовали с миссис Брэдли…