Хроники Империи Ужаса. Крепость во тьме

Эль-Мюрид послушно покинул Аль-Ремиш, но Мерьем распространила слух, что ее дочь не будет носить никакого имени, пока не получит его перед самими Храмами Мразкима.

– Женщины пытаются угрожать? – рассмеялся Фуад, когда об этом услышал. – Скорее верблюды станут летать, чем она снова увидит Аль-Ремиш.

Юсиф не был в этом столь уверен. От постоянного ворчания Мегелина в голову лезли разные мысли, и Юсифу они не нравились.

Беспорядки начались еще до того, как осела пыль на дороге, по которой уехал Эль-Мюрид. Погибли более сотни паломников. Еще до конца Дишархуна сторонники Эль-Мюрида осквернили стены Храмов.

Юсиф и Фуад пребывали в недоумении.

– Началось, – сказал Мегелин Юсифу. – Вам следовало их убить. Тогда на этой неделе все бы закончилось, а через год о нем бы забыли.

Несмотря на свои прежние слова об излишней эмоциональности его народа, Юсифа, похоже, ошеломили действия последователей Ученика. Он не мог понять, как его могут ненавидеть те, кто вообще его не знал. Такова человеческая трагедия – люди ненавидят, не пытаясь понять и не в силах понять, почему ненавидят.

Позже на той же неделе Радетик предупредил его:

– За всем этим стоит некий план. Они предвидели твои действия. Ты заметил, что никто из них на самом деле не пытался защищаться? Особенно Насеф? За все время суда он не произнес ни слова. Думаю, ты создал парочку мучеников, и, полагаю, именно этого они и хотели.

– Слышишь, Гарун? – спросил валиг, не отпускавший мальчика от себя. На улицах хватало желающих заполучить его в свои руки. – Насеф опасен.

– Беспорядки будут распространяться дальше, – предрек Радетик. – Бедные начнут выступать против богатых. Простонародье, ремесленники и торговцы – против священнослужителей и знати. – (Юсиф удивленно на него посмотрел.) – Может, я и не разбираюсь в вере, Юсиф. Но я разбираюсь в политике, интересах правящих кругов и обещаниях завтрашнего дня.

– Что они могут сделать? – бросил Фуад. – Горстка объявленных вне закона? Рассеянные повсюду приверженцы Маленького Дьявола? Мы можем выследить их всех, словно раненых шакалов.

– Боюсь, Мегелин прав, Фуад. Думаю, Абуд перестарался. Он лишил их гордости, а такого не стерпит ни один мужчина. Ему нужно каким-то образом сохранить лицо. Мы выгнали их прочь, словно побитых собак, и они обязательно будут огрызаться. По крайней мере, Насеф уж точно. Самолюбия ему не занимать. Подумай – что бы ты стал делать, если бы так же поступили с тобой?

– Понятно, – без долгих раздумий ответил Фуад.

– Думаю, мессии склонны пользоваться любой возможностью, – добавил Радетик. – Они воспринимают нанесенное им оскорбление как свидетельство своей правоты. Мне начинает казаться, что джихад, который проповедует Эль-Мюрид, – некая метафора, а не настоящие кровь и смерть. Не так, как это выглядит с точки зрения Насефа.

– И все же, – заметил Фуад, – нам достаточно их попросту убить, если они начнут что-то затевать.

– Что касается Насефа, в этом можно не сомневаться, – ответил Юсиф. – Нам нужно лишь оценить его силы и предвидеть действия. И естественно, попытаться его убить. Но я нутром чую, что он нам этого не позволит. Сегодня вечером у меня аудиенция у Абуда. Пожалуй, стоит его припугнуть.

Король, к несчастью, разделял мнение Фуада. Для него вопрос об Эль-Мюриде был закрыт.

Юсиф и Радетик не таили беспокойства и все же оказались не менее ошеломлены, когда обрушился удар.

Даже они серьезно недооценивали Насефа.

3

Мелкая стычка в другом месте и в другое время

Двадцать три воина, на плечах которых оседал снег, брели сквозь метель. На усах застывал лед. Впереди возвышались сосны, но здесь их окружали древние дубы, подобно присевшим на корточки рогатым лесным великанам с шишковатой кожей, мечтающим о крови и огне. Снег укрывал жертвенный камень, где жрецы старых богов вырывали сердца у вопящих девственниц. Двое юношей, Браги и Хаакен, поспешно прошли мимо, втянув голову в плечи.

Путники в полной тишине сражались с глубоким и мягким свежим снегом. Арктический ветер пронизывал ледяными кинжалами даже самую толстую одежду.

У Браги и Хаакена только что начала расти редкая борода. Волосы некоторых их спутников уже побелели как снег. У Гаральда Половины не было руки, которая могла бы нести щит. Но голову каждого украшал рогатый шлем. Все они были воинами – и старые, и молодые.

У них имелась цель.

Стон ветра смешивался с горестным волчьим воем. Браги вздрогнул. Некоторым его товарищам предстояло вскоре стать мясом для волков.

Его отец Рагнар поднял руку, и все остановились.

– Дым, – сказал тот, кого во всей Тролледингии знали как Волка из Драукенбринга.

Слабый запах дыма доносился со стороны сосен. Главный дом тана Хьярлма был совсем рядом. Все тут же присели отдохнуть.

Шли минуты.

– Пора, – сказал Рагнар, которого также звали Бешеным Рагнаром, ибо он был безумным убийцей, известным на тысячи миль вокруг.

Мужчины в последний раз осмотрели щиты и оружие. Рагнар разделил этих людей на две группы, которым предстояло пойти направо и налево. С ним коротко посовещались его сын Браги, приемный сын Хаакен и друг Бьерн. Юноши несли глиняные горшки с тщательно оберегаемыми тлеющими углями, и им было обидно, что отец приказал держаться подальше от драки.

– Хаакен, пойдешь с Бьерном и Свеном, – тихо проговорил Рагнар. – Браги, останешься со мной.

Последние полмили стали самыми медленными. Браги помнил и куда более дружественные визиты, а прошлым летом – горячие тайные объятия с Ингер, дочерью тана. Но теперь старый король умер, и шла борьба за его наследие. Хьярлм, чья сила повергала в благоговейный ужас большую часть соседей, объявил себя претендентом. Лишь Рагнар, Бешеный Рагнар, сохранял верность старой династии.

Тролледингию раздирала на части гражданская война. Друг убивал друга. Даже отец Рагнара служил претенденту. С другой стороны, семьи, в течение многих поколений готовые вцепиться друг другу в глотку, теперь стояли плечом к плечу в боевых рядах.

С тех пор как Браги себя помнил, отец каждой весной отправлялся на разбой вместе с Хьярлмом. Плавая борт о борт, их драккары обрушивались, словно бич, на южные побережья. Они не раз спасали друг другу жизнь и праздновали совместную добычу. И точно так же они делили все невзгоды плена у итаскийского короля. А теперь они стремились убить друг друга, движимые горькой жаждой крови, какую может породить лишь политика.

С юга на крыльях слухов пришло известие, что претендент захватил Тондерхофн. Старая династия рушилась.

Мужчины Хьярлма наверняка сейчас праздновали. Но отряд двигался осторожно – у этих мужчин имелись жены, дети и рабы, остававшиеся трезвыми.

Преодолев траншеи и частоколы, они миновали внешние постройки. В пятидесяти футах от главного дома Браги повернулся спиной к ветру, бросил в горшок сухого мха и древесной коры и осторожно подул. Его отец и несколько других воинов поднесли к огню факелы. Другие неслышно плеснули на стены дома масло. У каждого окна должен был встать человек, а лучшие бойцы – у двери. В задачу их входило убить пьяных мятежников, когда те попытаются бежать. За час до полуночи здесь, на широких, покрытых льдом северных склонах Крачнодьянских гор, должно было вновь возродиться дело старой династии.

Таков был план Бешеного Рагнара – столь же смелый и жестокий, как и все прочие, которые когда-либо задумывал Волк.

План должен был сработать. Но Хьярлм их ждал.

В любом случае бойня была страшная. Хьярлма предупредили лишь за несколько секунд до того, как на него обрушился удар. Его люди все еще пребывали в замешательстве, пытаясь отряхнуться от пьяного угара и найти оружие.

Из выбитых топорами окон ударило пламя.

– Оставайся на месте! – прорычал Рагнар Браги. – Ко мне! – рявкнул он остальным.

– Хей! Это же Рагнар! – завопили люди Хьярлма.

Светловолосый гигант атаковал с мечом в одной руке и топором в другой. Не зря его прозвали Бешеным Рагнаром. Он впал в смертоносное безумие, превратившись в машину для убийства, которую невозможно было остановить. Ходили слухи, будто жена, ведьма Хельга, заколдовала его, сделав непобедимым.

Под ударами каждого воина Рагнара падали по трое, четверо и пятеро пьяных, но он все равно не мог победить – слишком неравны были силы. Огонь превратился в помеху – если бы людям Хьярлма не приходилось спасать семьи, они могли бы сдаться.

Браги отправился на поиски Хаакена, и, похоже, их мысли совпали. Он уже успел обзавестись мечом – собственные им взять не позволили. Рагнару не хотелось, чтобы им в голову приходили опасные идеи.

– И что теперь? – спросил Хаакен.