Встреча в метро

Встреча в метро
Гоар Карлосовна Маркосян-Каспер

Mainstream Collection
Книга «Встреча в метро» включает в себя роман «Париж был так прекрасен…», номинированный на Букеровскую премию, и двенадцать новелл.

Отношения художника и его натурщицы развиваются на фоне парижской жизни. Но Париж не фон, он – участник событий. Именно ему в романе угрожает опасность. Удар наносится по ландшафту европейской культуры: музеям, памятникам, соборам. И это, как полагает Гоар Маркосян-Каспер, гораздо опаснее. Если Парижа не будет – во имя чего тогда жить?

Гоар Маркосян-Каспер

Встреча в метро

Сборник

Издание подготовлено при содействии Литературного агентства и школы «Флобериум»

Миссия «Флобериума» – открывать звезды и дарить их людям, чтобы жизнь стала ярче

© Гоар Маркосян-Каспер, текст, 2021

© Александр Кудрявцев, дизайн обложки, 2021

© ООО «Флобериум», 2022

* * *

Париж был так прекрасен…

Ночь выдалась душная, душная и темная, за низкими тучами не было видно ни луны, ни звезд, и фонари горели тускло, к тому же не все, через два, если не через три, то ли из экономии, то ли кто-то большинство их разбил, не кто-то один, конечно, и не сразу, а постепенно, они не зажигались давно, а чинить их никто, естественно, не думал.

Дора быстро шагала по совершенно пустой улочке, стараясь держаться поближе к стенам домов, ей было страшно, обычно она старалась не задерживаться в городе допоздна, но сегодня ей повезло, ее пригласил на ужин китаец, с которым она познакомилась в парке, где по вечерам показывали на большом экране бесплатное кино, в отличие от многих ее знакомых, она только на такое и ходила, пригласил просто так, ничего от нее не добиваясь, наверно, богатый, как они все, с удовлетворенными потребностями, как выражалась Надин, ее соседка по комнате, чуть ли не окончившая Сорбонну, и единственное, чего ему хотелось, поболтать на евро, видно, учил его там у себя, в Китае, а ее выбрал, потому что молоденькая, старшее поколение ведь новым общим языком не владеет, его только полтора десятка лет назад стали преподавать в школах, детям, считалось, что пусть старики бормочут себе по-своему, куда торопиться, вся Европа заговорит на общем языке где-нибудь через полвека, ну и ладно… Придумано было ловко, молодежи нравилось, что у нее как бы свой собственный язык, которого люди постарше не понимают, потому все зубрили его охотно, тем более, что ничего другого так уж активно вбивать себе в голову не приходилось, и к тому же он был легкий, никакого тебе дурацкого правописания и нелепого произношения, как в старых языках… конечно, все не совсем так, на евролингве говорили и те, кто постарше, ее отец, например, уже счастливое избавление от засилья английского, достигнутое континентальной Европой не без труда, побуждало их напрягать силы и память… Китаец повел ее в «Кафе де ля Пэ», заказал обед из трех блюд и даже десерт, изумительное пирожное, огромное, с тарелку, видно, у него денег куры не клюют… до чего же глупая поговорка, с чего бы, спрашивается, курам клевать хоть чьи-то деньги, птицам до звонкой монеты дела нет, птицам, зверям, ни курице, ни орлу, ни барану, ни тигру деньги не нужны, это атрибут только человека, то, что отличает его от животных и не в лучшую сторону… Стал накрапывать дождь, она почти бежала, никогда улица не казалась ей столь длинной, она таковой и не была, но теперь у Доры возникло ощущение, что у нее нет конца… и даже середины… Две темные фигуры отделились от стены так внезапно, что она едва на них не налетела, еле успела остановиться, но что толку, они перегородили ей дорогу, а повернуться и побежать назад она не успевала.

– У меня ничего нет, – пролепетала она, протягивая им потрепанную сумочку из дешевой синтетики.

– В сумочке, может, и нет, но под этим… – один из них оттянул край выреза ее трикотажной блузки и хрипло рассмеялся.

Арабы! Дора похолодела. Закричать? Безнадежно, хотя, казалось, до Итальянцев, где светло и людно, открыты кафе и ночные клубы, рукой подать, но ее не услышат, и если даже услышат, кому она нужна, безнадежно, и все-таки она закричала, и удивительно, почти сразу кто-то возник за ее спиной, шел за ней или свернул из ближнего переулка, возник и сказал громко, хотя и вроде как-то лениво:

– А ну валите отсюда, ребята!

Один из арабов сунул руку в карман, наверно, за ножом, теперь ведь у всех ножи, но второй вскрикнул испуганно:

– У него пистолет!

И тут же оба отступили и растворились в темноте. Дора обернулась. Пистолета больше не было, если он и вовсе не привиделся ее обидчикам, а ее спаситель стоял, заложив руки в карманы, невысокий, всего на полголовы выше нее, плечи довольно широкие, волосы вроде темные, большего в уличном полумраке не разглядишь.

– Как тебя зовут?

По голосу Дора поняла, что он улыбается.

– Медора, – ответила она неуверенно. – А тебя?

– Хотелось бы сказать Конрад, но увы… Всего лишь Ив. – Голос звучал совсем весело.

– Почему Конрад? – спросила она.

– Господи! Ты в школе училась?

– Да, – отозвалась Дора обиженно. – В привилегированной.

– Вот как? И какими привилегиями вы пользовались, правом не знать Байрона?

Дора промолчала, и он сменил тему.

– Будет лучше, если я провожу тебя до дому. Ты где живешь?

– Там, – мотнула Дора головой. – Через здание.

– В приюте?

– Угу.

Она испугалась, что он начнет иронизировать, привилегированная школа и приют, курам на смех… опять куры, почему, может, потому, что и она не умнее курицы… испугалась, но он промолчал, только слегка подтолкнул, пойдем, мол, и ее ужаснула уже другая мысль, что если доведет до дверей и распрощается, и все, и правильно, на что ему дура, которая даже Байрона не читала…

Они молча дошли до узкой стеклянной двери, приют «Эльдер» был когда-то дешевой гостиницей, одной из тех, которые государство выкупило у владельцев, чтобы разместить хоть толику бездомных, которыми буквально кишел Париж, и не только он, Франция, Европа. Тем более, что в дешевых гостиницах ныне особой нужды не было, обнищавшие жители Европы давно отказались от ближних и дальних путешествий, а те, кто побогаче, вкупе с китайцами, державшими в руках почти все мировое производство и соответственно доходы от него, предпочитали отели классом повыше. Дора постучала, ей открыл, высокопарно выражаясь, портье, на деле такой же обитатель приюта, как и она, получавший за труды мизерную плату, сущие гроши, какие полагались и ей за то, что утром она готовила и сервировала завтрак, не одна, вместе с тремя другими девушками, кухарками или официантками, все едино, главное, что это была как бы работа.

– Тут есть где посидеть, поговорить? – спросил Ив, когда дверь открылась.

– Есть, – заторопилась она. – Холл, здесь внизу. Маленький зальчик, который она назвала холлом, по утрам служил столовой, где подавали скромный завтрак, в обед там можно было поесть бесплатного супу, перекусить тогда или позднее на свой лад, тем, кто не ленился сготовить себе что-либо еще, разрешалось пользоваться кухней… таких было немного, люди в приюте жили одинокие, возиться ради себя лично неохота, если б еще семья, дети… существовали, впрочем, и семейные приюты, один всего в сотне метров, по другую сторону той же улицы, но Дора слышала, что семейные люди выдерживают редко и недолго, большинство оставшихся без собственного крова и работы рано или поздно отдавали малышей в детские приюты, где их бесплатно кормили, одевали и даже учили… Помимо прочего зальчик выполнял и функции комнаты отдыха, на свободной стене висел большой телевизор, и в дополнение к пластиковым столам и стульям, месту кормежки, стояли кресла и диванчики с довольно удобными поролоновыми сидениями, обтянутыми немаркой клеенкой. Можно было здесь и принять гостя, наверху, в комнатах, где жили по четверо, а то и шестеро чужих друг другу людей, не до личной жизни, по крайней мере, не до задушевных бесед. Наконец, тут было светло, по крайней мере, относительно, она коснулась панельки выключателя у двери, и тусклые галогеновые лампочки загорелись, дав ей возможность разглядеть получше своего спасителя. Волосы у него оказались каштановыми или темно-русыми, точнее не разобрать, глаза голубыми, правильные черты лица, крепкая грудь, обтянутая белой майкой с изображением смеющихся дельфинов и красной надписью SOS, реклама очередной кампании экологов. Еще на нем были потрепанные голубые джинсы, такие же, как на ней самой. Ив тоже ее рассматривал, что увидел, неизвестно, но спросил:

– Сколько тебе лет? Восемнадцать?

– Двадцать один!

– Так много? – Ив улыбнулся. – Сядем?

Он первым прошел почему-то не к дивану или креслу, а к столу, отодвинул стул и сел, стульев было только два, и Дора устроилась напротив, положив сумочку на стол. Ив хозяйским жестом взял ее, открыл, вынул кошелек и выложил его содержимое на стол.

– Восемьдесят евро. Пара бутербродов, стакан бурды, именуемой кофе, из автомата и противозачаточные таблетки.

– Мне не нужны таблетки, – вспыхнула Дора. – Я не сплю с кем попало!

– В таком случае тебе не стоит разгуливать одной в темноте.

– Я не разгуливаю. Меня пригласили на ужин.

– Не кто попало? – спросил Ив насмешливо.

– Это другой случай! Просто…