Пузырь, Соломинка и Лапоть. Начало

– Наверху у нас три спальни: моя, Геночки и Юлии, внизу кухня, санузел и гостиная, – сообщила женщина, когда ввела лжеопера в дом. – Что Вас больше интересует?

– Мне достаточно будет осмотреть первый этаж, – улыбнулся Андрей, отмечая про себя не совсем обычную деталь, что у хирурга и его жены спальни были раздельными. – Грабители обычно проникают в дом именно через окна первого этажа… или через дверь.

Тамара Федосеевна открыла ведущую налево двустворчатую дверь явно из настоящего дерева, и Пузыреву показалось, что он оказался в богатом кабинете коллекционера древностей. Здесь даже запах был каким-то таинственным, что-то напоминающим, но что именно, Андрей не мог вспомнить. В гостиную, куда его проводила женщина, свет проникал лишь через узкую щель в тяжелых гардинах, и после царившей на улице жары ему показалось, будто он попал в прохладную ванну.

Создавалось впечатление, что вот уже полвека в доме ничего не менялось, не двигалось с места, мягкие кресла, круглые столики, пианино и фарфор всегда стояли тут на тех же местах. В том числе и разнообразные картины на стенах, скорее всего, копии каких-то древних мастеров. Над камином располагался большой нарисованный портрет какого-то господина в одежде 19 века, рамка портрета отсвечивала золотом.

– Надеюсь, это не подлинники, – Андрей указал на стены гостиной.

– Нет, что Вы, – улыбнулась старушка очень милой, даже какой-то аристократичной, улыбкой. – У нас никогда не было много денег. А эти картины достались мне в наследство от мужа, он любил собирать всякий хлам. Впрочем, портрет над камином принадлежит мне, на нем изображен мой прадед, до революции он служил в Екатерининском дворце.

– У Вас дворянские корни? – улыбнулся Пузырев.

– Теперь это уже можно не скрывать, – пожилая дама горько усмехнулась, – а при Советах всё держалось в строгом секрете. Я сама узнала от мамы о своем происхождении, когда Союз распался.

– А скажите, Тамара Федосеевна, в доме есть сейфы?

– Да, есть один, Геночка хранит там важные документы, – кивнула женщина. – Вот там в углу за креслом, можете взглянуть.

Андрей подошел к сейфу у стены, присел и огляделся. Если Пашка смотрел отсюда, а так, скорее всего, и было, то «в углу около стола» могло обозначать только одно место. Пузырев поднялся и подошел к столу. Снова присев на корточки, он осмотрел пол. При слабом освещении найти какие-либо следы крови на ламинате было проблематично. Впрочем, сыщик был уверен, что, если тут и были раньше какие-то следы, их уже успели зачистить. Тщательная экспертиза, возможно, и дала бы результат, но проводить обыск и брать образцы материала в доме хирурга у Андрея не было полномочий.

– А можно узнать, что Вы тут ищете? – старушка подошла к Андрею, она строго смотрела на него сверху вниз.

Андрей поднялся на ноги и покачал головой.

– Показалось, что тут что-то блеснуло, но именно показалось. Я хочу еще кое о чем спросить.

– Спрашивайте, и давайте уже заканчивать с этим делом, – в голосе женщины сквозил металл, ее былое очарование испарилось.

Теперь Андрей уже окончательно поверил в рассказ Пашки. В этом доме две ночи назад совершенно точно что-то произошло. Труп был, и лежал он именно тут, около стола. И седая дама знала, что он тут был.

Тамара Федосеевна явно занервничала, возможно, начала догадываться об истинной цели визита сыщика. Но это было и к лучшему. Когда человек нервничает, он чаще допускает ошибки. А именно на ошибки преступника у Андрея была вся надежда. Но сейчас он решил переключиться на другой аспект.

– Я так понял, что Ваш сын женат, – это был не совсем вопрос.

– С этим Геночке не везет, – женщина сокрушенно покачала головой. – Он был женат четыре раза… Впрочем, почему был? Он и сейчас женат на Юлии.

– А Юлия сейчас дома? Я могу с ней поговорить?

Какая-то тень промелькнула в глазах старухи.

– Ее сейчас, к сожалению, нет дома. Она позавчера уехала отдыхать… кажется, куда-то в Абхазию. Надеюсь, Вы здесь не из-за нее. Мне показалось, что окна и сейф Вас мало интересуют, и причина визита в чем-то другом.

Андрей обдумывал слова женщины, которая оказалась намного проницательнее, чем он предполагал. Внешность старушки была обманчива. Она явно была умнее, чем старалась казаться. Сыщик прикидывал, о чем еще можно ее спросить.

– Мой сын, потеряв в результате несчастного случая третью жену, – не дождавшись от Андрея очередного вопроса, Тамара Федосеевна взяла инициативу в свои руки. – через некоторое время женился на одной из своих пациенток, женщине тоже не молодой. Тогда ей было сорок три года. Она была вдовой, ее прежний муж тоже незадолго до этого умер. Встретились два одиноких сердца. Мой Геночка привык, чтобы за ним ухаживали дома, я ведь всегда была рядом с ним, он никогда от меня надолго не уезжал. Но я ведь не вечная. Нужно, чтобы Геночку и после моей смерти кто-нибудь опекал. В какой-то степени, именно я уговорила Геночку жениться на Юлии, хотя он еще сильно переживал после внезапной смерти Елены. Но я понимала, что если он не женится побыстрее, то, когда меня не будет, он останется совсем один. Он ведь уже совсем не молод, и бегать за девушками – это вообще не в его стиле.

«Тем не менее, четыре брака, и кто знает, сколько еще романов с пациентками, которых он определенно имел возможность видеть в самом разном виде, в том числе совсем без одежды», – так подумал Пузырев, но спросил совсем о другом.

– Брак Геннадия и Юлии оказался не очень удачным?

– С чего Вы взяли? – нахмурилась женщина.

– Я так понял, у них даже разные спальни.

– Ну, сначала всё было замечательно. Но в последние пару месяцев что-то надломилось. Существуют какие-то мелочи, к которым никак нельзя привыкнуть. Я даже не знаю, как это выразить. Ну, вот хотя бы вопрос кухни, она предпочитала одни блюда, мы – другие. А может быть, выходя замуж за моего сына, она рассчитывала, что он богаче, чем это оказалось в действительности.

– А она пришла в ваш дом, совсем не имея ничего?

– О нет, Юлия была довольно обеспеченной особой. В наследство от предыдущего мужа она получила две квартиры в Москве. Сами понимаете, бедной при таком раскладе ее не назовешь. Но что-то ее со временем перестало устраивать.

– Вы говорите о ней в прошедшем времени, – Андрей внимательно посмотрел на Тамару Федосеевну.

Старая дама грустно улыбнулась.

– В какой-то степени Вы правы. Я так говорю, потому что уверена, что Юлия не вернется сюда больше никогда. Она уехала отдыхать, но…

Женщина покачала головой, давая понять, что отдых от мужа затянется на всю жизнь.

– Они с Геннадием поссорились?

– Геночка не такой человек, чтобы ссориться. Он предпочитает все эмоции держать в себе.

– А может быть, с Вами?

– А я для этого уже слишком стара. Я слишком много перевидала на своем веку, слишком хорошо знаю жизнь и предпочитаю не лезть в чужую жизнь.

– Может, у нее появился любовник?

– Я не исключаю такого исхода, – кивнула женщина. – Геночка сделал из вполне заурядной стареющей вдовы очень аппетитную куколку. Многие мужчины стали заглядываться на Юлию после операции. Но я не думаю, что она изменяла Геночке. Впрочем, теперь она свободна и вполне может позволить себе расслабиться.

– А когда она уехала на юг?

– Два дня назад, во вторник вечером.

– Поездом до Сухуми?

– Скорее всего, но я не смотрела расписание поездов. Геночка, по-моему, тоже. Он, как и я, уверен, что она его бросила и больше никогда не вернется сюда.

– Геннадий провожал ее на вокзал?

– Нет, она уехала на такси. Но я не видела саму машину. Она куда-то позвонила, а потом взяла чемодан и ушла через калитку.

– Если всё так плохо, почему было просто не развестись?

– Геночка не дал бы ей развод, – старая женщина грустно покачала головой. – У моего сына нет никакого желания жениться еще раз. Но мы ушли в какую-то сторону. Я так и не поняла, почему Вы здесь? Что от нас нужно полиции на самом деле?

– У нас есть основания полагать, что жена Вашего сына не доехала до Абхазии, – Пузырев решил сыграть ва-банк, другого выхода он сейчас просто не видел.