Долгая ночь

Долгая ночь
Горос

«Долгая ночь» продолжает историю, начатую в произведениях «Бессмертие для мертвых» и «Вопрос крови». Герой повести – парень, некогда случайно ставший вампиром. Его судьба – скитаться по миру изгоем, обреченным на вечную жизнь во мраке. Но единственное, о чем он мечтает: вернуться к нормальной человеческой жизни и вновь увидеть солнце.

Долгая ночь

Горос

Криком крушил эти чувства

В красном топил темноту…

    Kayot

© Горос, 2016

© Горос, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История 5

Жизнь после смерти

Снова слепящий свет фар выхватил из темноты столб пыли, поднятой с дороги моими грязными кроссовками. И вот я опять, но уже без всякой надежды, поднял руку и проводил взглядом красные огни удаляющейся машины. Увы, ночь жестока к своим усталым скитальцам. Сколько я прошел? Десять?.. Да нет, уже около пятнадцати. Хотя значения в принципе не имеет. Последняя из тех тачек, что останавливались, продвинула меня до какой-то деревушки, но там я пробыл не больше часа. Пожрал, правда, а больше там ловить было нечего. С тех пор опять пешком.

Фиолетовой вспышкой сверкнула молния, прокатился гром. Дождя только не хватало… Едва успел подумать, хлынул ливень. Не прошло и минуты, как я промок до нитки. «Ну и где теперь сушиться?» – глупое обращение к равнодушному, закрывшемуся тучами небу. Проклятая погода, проклятая судьба, бесконечная дорога…

Трудно описывать то, что было давно. Еще трудней – то, что было так недавно, ведь время не успело залечить раны. Сейчас, вспоминая ту дождливую ночь, я думаю: а хотел бы я, чтобы все тогда сложилось иначе и я прошел бы этот поселок, как десятки других? Глупые мысли! Разве можно исправить судьбу? Этой дуре бесполезно объяснять. Она ударила, потом дала надежду… А что же теперь? Пустота. Теперь я один.

Один. Но в одиночестве мне легко и просторно. И уж куда лучше, чем в том мире, что ночным мраком смотрит сейчас сквозь стекла окон.

Ночь. Она властвует над миром. Ночь-паскуда – величайшая сука. Она воспитала убийц, породила монстров. И меня… Ночь-зануда – злая тоска за чашкой кофе в сигаретном дыму. Она нагоняет мысли, большинство из которых – бред. Ночь-загадка – таинственная незнакомка. Она украдкой овивает влюбленных, даря им в награду луну, и стережет их мечты от суеты дня. И, наконец, ночь-проказница – пьяное веселье. Она зовет к приключениям, дурманит голову. Я люблю ее всякую. Мне больше нечего любить.

Я прочитал только что написанное на тетрадном листе:

«Ночью тоже бывают тени».

Сам не знаю, зачем я вдруг написал эту фразу. Но, видно, вышло это не случайно – «тени»… ТЕНИ!!!..

Вот и сейчас я не один в комнате. Они окружают меня, они повсюду: стоят за спиной, прячутся за занавеской, в чулане… Они ничто, словно призраки, они не тронут. Но от их присутствия жутковато на душе. Людей всегда пугает ночь, а все потому, что есть они! У них нет формы, нет облика, и они всегда являются по-разному: либо это монстры – исчадия ада, либо маленькие твари, сосущие кровь… Возникнут и исчезнут, оставив лишь одно – страх! Они живут им…

Раздался внезапный легкий стук в дверь. Я вздрогнул.

– Денис, открой!

Я поморщился: даже Ульяну мне не хотелось видеть. И все же я подошел к двери, отодвинул задвижку.

Ульяна внесла стопку поставленных одна на другую тарелочек и мисочек с едой. Как всегда, веселая и красивая. Но, взглянув на меня, помрачнела.

– До чего ты себя доводишь? – покачала она головой. – Хоть бы ел чего, а то скоро на зомби будешь похож.

Ульяночка, золотце, про зомби – это зря. Уж ты-то знаешь, кто я на самом деле. Ульяна между тем расставила на столе тарелочки…

– Чтоб все съел! А то совсем дошел. Тебе что – жить надоело?

Я молчал. Она стала нарезать хлеб – тоже молча, нервно. Вдруг вскрикнула, поднесла пораненный палец к губам. При этом, видимо, заметила мой взгляд…

– Я в «Норе» была. Ребята опять спрашивали, когда ты из своей Степановки вернешься.

Я ничего не ответил. И без того хреново.

Все же поел, хоть и без аппетита. Разве можно отказать, когда просит Ульяна?

– Как твои мемуары? – спросила она, подойдя к столу.

«Скорее уж исповедь», – подумал я, а вслух сказал:

– Да так, по тихой.

– Дашь почитать? – Ульяна улыбнулась. Потом повернулась к окну. – О, дождь начинается!..

Она потянулась и громко зевнула.

– Ну, я спать пойду. А ты тут кончай помирать, возвращайся к жизни.

К жизни?!.

И все же, прежде чем уйти, она бросилась ко мне на шею. Я машинально обнял ее…

Потом она ушла. За окном разразился ливень. Я сидел за столом, кусая колпачок шариковой ручки.

Ливень! В ту ночь тоже был ливень…

Закат

Это был серый мрачный поселок, ничем, по сути, не отличавшийся от других селений, в которых мне пришлось побывать. Только на вид они такие разные – люди, постройки… Все их отличительные особенности меркнут и уходят с дневной суетой, едва наступает ночь. Становится тихо, спокойно. Поселок погружается в сон. Конечно, сон – лишь иллюзия, темная маска. А за ней скрываются веселье и кураж. Настоящая жизнь наступает только тогда, когда уходит свет.

Я шел по мокрой грязной улице, гонимый ветром и проливным дождем. Темная лента дороги, фонари, блеск луж с пляшущими в них дождевыми кругами, силуэты небольших домов на фоне неба в тучах. В некоторых окнах все еще горел свет. Я был голоден, и сияние окон усиливало это чувство. Жутко кружилась голова.

Голод!.. Сейчас, мысленно возвращаясь в ту ночь, невольно вспоминаю то жестокое невыносимое чувство, сводившее меня с ума. Было около трех ночи. Проклятые люди. Почему их так много в свете фонарей и так мало в глухих переулках? Бредут по своим улицам (даже в ливень это их улицы), пьяными взглядами задевают чужака – меня. Каждая толпа – больше одного – источник опасности. В таких вот селениях обычно все друг друга знают, но в пьяном угаре с улыбками бьют морды «своим». А тут чужой!..

Последнее мое скитание было особенно долгим. А все из-за того проклятого мента. Я не хотел его убивать. Я ведь так давно никого не убивал… Но он слишком далеко зашел. Как часто на моем пути встречаются такие самонадеянные придурки, которые вбивают себе в башку, что они избранные (или хрен там знает какие) … Спасают мир! Им, видимо, больше всех надо. Таких я ненавижу больше всего. А этот… Ему почти удалось добраться до меня! И он с радостью прервал бы мое жалкое существование в этом мире, если бы не… Ага, просто случайность. Ну и, конечно, чувство самосохранения. О, сколько раз оно спасало мне жизнь. Такую жизнь, за которую и цепляться-то в принципе не стоит. А того мента я просто должен был прикончить. Да только пришлось бежать. Как и много раз раньше. Теперь вот снова голод, усталость, поиски пристанища…

Я свернул в темный переулок, сбежав от палящего света фонарей. Какой-то наглый обкуренный пацан откололся от своей крепости-братвы и попытался «наехать», но его вовремя подхватили приятели и поволокли…

– …пить самогонку, – объяснил ему один из них.

Темнота – друг молодежи? Эй, самоуверенный болван, почему ты не пошел за мной во мрак? Я уж показал бы тебе, чья это ночь!