Мишель и Антон. Часть 2

– Променяла меня на кофе?

Уже догадываясь о чем он, я не стала сдаваться сразу и решила сделать непонимающую мину.

– В кабинете пила кофе?

Я подвинула к себе меню, открыла, хотела проигнорировать его вопрос, но потом решила, что лучшая защита-нападение.

– А ты подглядывал за мной?

– И подслушивал, – кивнул невозмутимый парень.

– Ну, знаешь ли, есть же границы приличия, – уже возмутилась я не на шутку, соображая, как сменить пароли, чтоб он их не знал.

– Я просто соскучился, – прошептал он мне в ухо, притянув меня к себе.

И так он серьезно это сказал, что я сразу простила ему обиду и очень захотела вернуться домой.

Его глаза были серым бархатным закатом, какой бывает в летнюю ночь над океаном. Слегка затуманенные, покрасневшие, но такие теплые. Я легко поцеловала его и поняла, мне мало этого поцелуя, на его лице читались такие же чувства. Как же мы давно не целовались, и сколько дней еще такая невинная радость будет нам недоступна? Собрав еду с собой, мы поспешили в машину.

Ехали мы молча, обмениваясь продолжительными взглядами. Как всегда, его рука гладила мою, пальцы перебирали мои, а Лана Дель Рей обещала, что всё будет хорошо.

Я узнала значение слова «соскучиться» с новой стороны, теперь и оно не будет прежним. Еще в коридоре Антон обнял меня со спины, только я переступила порог квартиры. Моё тело изогнулось, словно пропустило разряд тока, и я прижалась к нему, ощущая его аромат туалетной воды, который не покидает меня в последний месяц. Мои легкие раскрылись, жадно впитывая любимый запах, кровь забурлила, реагируя на адреналин. Антон откинул волосы с моего плеча. И стал посасывать кожу на моей шее, заводя все механизмы моего организма, настраивая на себя. Я замурлыкала, получая удовольствия больше, чем от долгожданной чашки кофе днем. Антон начал двигаться через гостиную, в спальню, всё еще играясь с моей шеей, отпуская её лишь для того, чтоб укусить мочку уха. Горела поясница, её схватывало, я чувствовала, как болят соски от напряжения, я искала возможности прижаться к его телу теснее. Это удалось, лишь когда мы упали на постель, все так же, он вжимался в мою спину, но теперь я прекрасно ощутила его натянутые брюки ягодицами.

Мне бы хотелось попросить его сейчас начать активные действия, сорвать с меня одежду, но язык стал ватный, слова заканчивались рваными слогами, я таяла в его руках, терлась головой о его плечи, вдыхая его дыхание, пытаясь влиться в него каждой горящей клеточкой тела. С каждым толчком бедер в мои я рассыпалась и постанывала. Я пыталась хвататься за ускользающие мысли в моей голове, но они разбегались как пух одуванчиков на ветру. Я лишь сильнее выгибалась, подставляясь его действиям. Его дыхание скользило по моей разгоряченной шее, щекотало ухо и дико заводило. Я соскучилась по его ласкам, я просила их всем телом, была натянутой стрелой, которая указывала ему не отступать.

– Малышка моя.

Какой у него красивый голос, какие крепкие руки, что скользнули по моей груди, слегка задев сосок, будто случайно, не задерживаясь, устремляясь вниз. Я раздвинула ноги, когда его рука расстегнув мою ширинку, скользнула в джинсы. Целоваться. Люди целуются в такие моменты, чтобы проглатывать стоны, но не сегодня и не здесь.

Сорвав с меня напряжение, Антон показал мне, как скучал по нашим ночам. Соскучился.

Глава 6

10 июня ( воскресенье)

В наказание за поздний отбой день решил начаться раньше. Телефон Антона издал оглушительную трель. «Самая противная полифония у айфонов». В моей голове мысль стала в очередь между желанием убить Антона и спать дальше. Резво отрубив телефон и неразборчиво буркнув про какого-то «дебила», Антон вновь прикатился ко мне и вернул гармонию в нашу постель.

“Динь-динь-динь-динь-динь”, – затрещали колокольчики.

– Антон, еще темно! – напомнила я, крепче натянув одеяло на голову.

Я пыталась надавить на совесть моего благоверного. Он одарил меня хмурым взглядом и ответил на звонок.

– Чего тебе? Какого хрена вообще? – Антон поднялся с кровати и, отодвинув занавеску, взглянул за окно.

Тут уже заволновалась я.

– Ты страх потерял? Обойдешься, иди домой.

– Антон? – я села, не понимая, что происходит, кто там может быть? Может, опять те парни, или Кослов еще кого подослал? Тут я вспомнила, что Кослов мертв, но легче от этого не стало.

Антон начал натягивать штаны, всё еще бранясь.

Надеясь достучаться до его сознания, я захныкала.

– Антон, мне стра-а-ашно!

Тут Антон обратил внимание на меня, потому что сбросил вызов и кивнул на окно.

– Иди, погляди, что происходит!

К окну идти не хотелось совсем, ощущение было, что там сидит киллер, который непременно спустит курок, стоит мне сверкнуть в окне. Я издали попыталась разглядеть, о чем говорит Антон. Но ничего не увидела. Лишь отодвинув занавеску и прижавшись к стеклу, разглядела темную фигуру на скамейке во дворе. Мужская фигура, с бутылкой в руках.

– Саша! – обрадовалась я, поворачиваясь к Антону.

– Мишель, я сейчас выйду и прогоню его домой. У моей гостеприимности есть определенные рамки, и в пять часов утра она не работает.

Я бросила взгляд на настенные часы над кроватью. Пять тридцать. Ну, Саша дает.

– Антон, только обещай мне, что вы не подеретесь, пожалуйста.

Я знала, что их отношения напряженные, но поскольку Саша сейчас пьян и творит безумные вещи, то в случае агрессии Антона, ответит тем же.

– Ну теперь мне тем более идти не хочется. Ладно, малышка, ложись, сейчас выясню, что ему надо и вернусь. Я скоро.

Антон, осыпая проклятиями пьяную Сашину голову, ушел, а я прилипла к холодному стеклу окна в спальне. Я ждала, что Саша почувствует мой взгляд, поднимет лицо и улыбнется. Но он выглядел совсем не радостным. Он постоянно делал глоток из пивной бутылки. Вскоре вышел Антон, и я надеялась, что весь диалог между ними будет перед моими глазами. Но, как назло, Антон развернулся, и Саша, швырнув бутылку в мусорный бак, (через открытую форточку донесся звук бьющегося стекла), пошел за Антоном, скрывшись из поля моего зрения.

Этот звук напомнил мне наш первый откровенный диалог с Сашей, когда мы впервые стали по настоящему близки. Кажется, это был одиннадцатый класс.

Я тогда впервые увидела его слезы и думала, что они вызваны тяжелым расставанием с девушкой. Был зимний, но достаточно теплый вечер. Помню его как сейчас. Сашка сидел на скамейке, в свете фонаря танцевали снежинки, такие невесомые, пушистые, красивые. Они покрывали наши шапки, куртки, и я поймала одну на ладонь. Снежинка сразу превратилась в каплю, не дав себя рассмотреть. Такие же капли были на ресницах Саши. Можно было догадаться, что он сидел тут и плакал.

– Понимаешь, Мишель, нет единения душ. Тело есть, я им пользуюсь, а вот внутри у них не горит ничего, нет положенной женственности, любви и тепла. Какие-то куклы корыстные, пустые, как это, – он потряс перед моим носом пустой бутылкой, непонятно сколько их у него уже было до того, как пришла я. Я не пила, поэтому не могла соотнести степень опьянения и количество выпитого.

– Может, тебе уже хватит? Давай я тебя провожу до дома? – предложила я, неуверенная, стоит ли Сашку сейчас оставлять одного.

– Ты проводишь меня? Мишель! Ты – меня? – он захохотал. – Ты знаешь, что ты удивительная и очень заботливая девочка?

Саша достал из рюкзака следующую бутылку и похлопал по скамейке, чтоб я села рядом.

Я решила, что настаивать сейчас про уход домой не стоит, в любом случае, Саша упертый и никуда не пойдет, пока сам не решит. Саша шмыгнул носом, вытер руками, с натянутыми на них рукавами, лицо. Бледная кожа моментально покрылась розовыми пятнами. Он закурил.

– Знаешь, Мишель, мама пашет на нескольких работах, я ее вообще не вижу, а всё, что осталось ей в наследство от папки – это целый букет заболеваний.

– Я не знала. Что-то серьезное? – Он никогда не говорил про мать и отца. Я только знала, что он умер пару лет назад, но траура Саша по этому поводу не проявлял, а я не лезла с расспросами.

– Нервы. Все проблемы от стресса и нервов. Сейчас уже лучше, но всё равно я должен о ней заботиться, а я не знаю, чем помочь. Посещают мысли бросить школу и пойти работать, нормально работать, а не флаеры раздавать.

– Саша, но образование тоже важно, с ним у тебя появится больше возможностей, к тому же, если честно, мама сделала свой выбор, а теперь твоя очередь. Никогда нельзя полагаться на эмоции.