Magic: The Gathering. Война Искры: Отверженные

Дыхание Джейса за спиной выровнялось. Ей очень нравилось, что ему с ней настолько уютно, чтобы заснуть, обнимая ее.

«К тому же он, должно быть, устал. Уж я-то – точно».

И все же ей не спалось. Вместо этого она наслаждалась послевкусием их любви. Вскоре мысли сами собой устремились к пережитому вместе, вдвоем. К службе на корабле. К охоте за Бессмертным Солнцем. К разнообразным духовным озарениям, упрочившим ее чувства к нему, а его – к ней. Все это было так странно: ведь оба они настолько разные… и в то же время настолько схожи.

К несчастью, мысли продолжали брести сами по себе, к заботам, куда менее приятным. И в конце концов сосредоточились на той единственной, что занимала Враску почти всегда – на благополучии Роя Голгари.

Теперь она была царицей Роя Голгари и, хотя это никого не удивляло более нее самой, похоже, многие члены гильдии – безусловно, немалое число тератогенов (то есть тех, кто не относился ни к людям, ни к эльфам), и множество Былых и краулов – были ей искренне преданны. А уж Сторрев и Аздомас – вовсе были верны более, чем она того заслуживала.

Но при всем этом Враска прекрасно знала, что эльфы-девкарены, возглавляемые своею верховной жрицей, Маткой Изони Тысячеглазой, желали бы избавиться от нее. Избавиться, дабы Изони с девкаренами снова установили над Роем свою жестокую, беспощадную власть. И понимание того, что остальной Рой девкаренам не доверяет и даже не симпатизирует, ничуть не утешало, так как Враска знала: недооценивать их силы весьма неразумно.

Особенно в то время, когда ей приходится противостоять девяти остальным гильдиям. Девяти гильдиям, ныне настаивающим, чтобы она снова взялась за работу убийцы, с которой надеялась распрощаться навсегда.

«Нет, не с убийством как таковым, но с необходимостью убивать по чужой указке, когда это угодно другим. Какого, в конце концов, Крокта? Какое мне дело до Довина Баана?»

– Зино за твои мысли.

Джейс проснулся! Неужто ее мрачные раздумья нарушили его дрему? Неужто они все еще телепатически связаны?

«Многое ли ему известно? Многое ли он успел узнать?»

Джейс нежной рукой повернул ее лицом к себе.

– Мне снился Врин, – сонно сказал он.

– Да? – с невероятным облегчением прошептала Враска.

– Теперь, когда память ко мне вернулась… Должен признаться, мне… не терпится? Да, просто не терпится отправиться туда.

– В этом тебя винить трудно. Врин – твой родной мир, как же тебе не хотеть вновь увидеть его?

– Честно говоря, это немного пугает.

– О-о-о! – протянула Враска, поглаживая его щетинистый подбородок.

В ответ Джейс погладил ее щупальца, и это слегка завело Враску. Снова.

– А ты со мной пойдешь? Знаю, знаю, – поспешно добавил он, прежде чем Враска успела хоть что-то ответить или возразить, – Голгари тебе надолго не оставить. Но как насчет нескольких дней? Скажем, не больше недели?

Враска взглянула в его глаза. В них отражалось пламя свечей. Пламя свечей и она сама. А ведь он смотрит на нее так, точно вокруг смотреть больше не на что…

– Неделя? По-моему, прекрасно, – отвечала она, целуя его мягкие, нежные губы.

– Но прекраснее всего – ты, – сказал он, поворачиваясь на бок и наваливаясь на нее сверху.

Чувствовать тяжесть его тела – как это было приятно! И все, что он начал проделывать с нею – тоже.

«И как же все это справедливо, как правильно… Мы с Джейсом, вдвоем. О лучшем мне и не мечталось».

И они начали снова…

Глава одиннадцатая. Довин Баан

Довин Баан пребывал в бегах. Раненый, ослепленный метательными ножами Лазава, Баан инстинктивно перенесся с Равники в свое старое, заколоченное досками жилище на Каладеше. Ход, нужно признать, продиктованный отчаянием… если не откровенной паникой.

Однако затем, в следующий же миг, за дело вновь взялся его устрашающий интеллект. Он понимал: Лазав, Чандра Налаар, Сахили Рей и Лавиния видели, как он покинул Равнику. И состояние его на тот момент оценить могли – иными словами, застали его в редкую минуту растерянности.

Вскоре они докопаются до истины, высчитают, что он отправился домой.

Вдобавок к этому Баан знал, что на Каладеше находиться опасно. Казалось бы, чистое безумие – ведь каладешцам следовало бы благодарить его за все старания во имя их блага, однако он был отнюдь не так глуп, чтоб отрицать очевидное. В собственном родном мире ему были вовсе не рады.

И, будто этой проблемы мало, притом что Бессмертное Солнце более не подконтрольно ему или одному из его доверенных подручных, условная вероятность поражения, гибели Никола Боласа достигала одиннадцати процентов. А если дракон пал, то Налаар, Рей и Белерен могут вскоре явиться за Бааном сюда, на Каладеш. В эту самую комнату.

Да, он, Довин Баан, остановился здесь, дабы передохнуть и собраться с мыслями. Но задержаться в этом мире надолго он не рискнет.

Глава двенадцатая. Крыса

Надолго Крыса в Орзове не задержалась.

Пусть мадам Блез до сих пор не смогла разглядеть Крысы, но спальню своей новой молодой (и невидимой) госпоже отвела чрезмерно роскошную. Что ж, минутку-другую внимания всем этим ничуть не радовавшим ее удобствам Крыса уделила.

После этого она вышла в темный коридор, припала на колени у дверей в спальню Тейо, вскрыла замок и тихонько вошла внутрь.

Тейо, негромко похрапывая, спал – спал без задних ног.

«Милый, милый…»

Забравшись к нему в постель, Крыса улеглась рядом. Мертвый для всего мира, он этого даже не почувствовал. Как ни странно, это – неизвестно, отчего – придало ей уверенности. К проклятию своему Крыса настолько привыкла, что огорчений оно ей почти не доставляло, однако сегодня вечером все было иначе. Честно сказать, оно казалось невероятно жестоким – именно потому, что ее видели. Теперь ее снова никто не замечал, и от этого сделалось легче.

Не будя Тейо, Крыса поцеловала его на прощание в щеку и вышла вон – вначале покинула его спальню, затем темный коридор, и, наконец, Собор Роскоши.

И в скором времени оказалась на Оловянной улице, где вовсю праздновали дневную победу. Ликующие пили – за мертвых, и за героев, и друг за друга. Повсюду вокруг звенел нервозный, неуверенный смех облегчения. В то время как дюжины подвыпивших горожан шли мимо, не задерживая на Крысе взглядов – или, если на то пошло, вовсе не глядя на нее, – она отыскала укрытый тенью дверной проем, прямо в свежевыстиранной одежде опустилась на грязную мостовую и уж тут наревелась вдоволь.

Глава тринадцатая. Чандра Налаар

Как бы Чандра ни старалась уснуть, все ее старания пропадали впустую. Так и лежала она без сна в спальне матери, в материнской кровати, а мать, Пиа Налаар, спала крепким сном рядом.

Нет, дело было не в том, что Чандра не устала – напротив, она совершенно выбилась из сил. Как и все остальные. Пожалуй, на Равнике не было ни единой живой души, не утомленной всеми испытаниями минувшего дня.

Однако сон попросту не приходил. Мозг ни в какую не желал отключаться.

Признав поражение, Чандра поднялась и как можно тише оделась. Мать заворочалась под одеялом, но не проснулась. Понаблюдав за ее мерно вздымавшейся грудью, Чандра прокралась к двери. В душе шевельнулся стыд: крадется, что твой подросток, украдкой удирающий из дому в неурочный час…

Идя недлинным коридорчиком, Чандра задержалась у двери в собственную спальню. Вернее, Чандра звала эту комнату своей спальней, и, разумеется, Пиа отвела эту спальню именно для нее, однако сколько раз пиромантка действительно ночевала здесь? Пожалуй, по пальцам обеих рук можно пересчитать. На самом деле она не считала эту комнату своей, а дом этот – своим домом. По крайней мере, до сих пор. А может, и не сочтет никогда. На всем свете не было дома, который она могла бы считать – или считала бы – своим, собственным. Разве что Крепость Керал… но одна мысль о возвращении туда, к обязанностям аббата, повергала Чандру в ужас. Какое-то время у нее имелись покои в представительстве Воплощения Договора, но Межмировой Мост Боласа с Теззеретом разнес здание представительства на куски. К тому же Чандра, говоря откровенно, так давно не проводила там сколь-нибудь значительного времени, что даже не потрудилась покопаться в развалинах в поисках каких-либо вещей, которые пожелала бы сохранить.

Немного, всего на дюйм приоткрыв дверь, Чандра заглянула внутрь. В ее постели спали Нисса и Джайя. Глядя на спящую Ниссу, Чандра вспомнила, как после битвы сказала ей, что любит ее, а Нисса ответила, что тоже любит Чандру. Нет, это не означало того, на что Чандра когда-то надеялась. Ни для одной из двоих. И означать не могло. Обе оплакивали Гидеона, и Нисса утерла слезы Чандры… Хотелось бы Чандре заплакать вновь, да только и слезы, и чувства иссякли. Рядом с Ниссой подобная пустота внутри была неприятна.

Тихонько затворив дверь, Чандра двинулась дальше.