Улей

– Расширьте зону поиска, – крикнула она. – Может, что и найдёте.

Тэм отвела Линдси в сторону.

– В голове не укладывается то, что случилось с Аланом. Мы знаем, что вы с ним были близки. Линдс, если вдруг понадобится помощь, обращайся.

В ответ она просто кивнула.

А что тут скажешь?

* * *

Впервые почти за десять лет Линдси предстояло в одиночку распутывать преступление. Прежде с ней всегда был Алан Шарп, – поначалу в роли наставника, затем напарника, потом близкого друга. И наконец – в качестве псевдоотца. Они были как инь и ян, между ними никогда не случалось сколь-нибудь значимых разногласий. Глядя на труп, Линдси знала, что Алан сейчас озвучивал бы десятки версий о том, что могло произойти с Джейн Доу[5 - Джейн Доу (Jane Doe) – неопознанное тело в терминологии правоохранительных органов США.]. Те же самые, что мысленно перебирала она сама. Но Линдси слушала бы его, не перебивая, потому как ему нравилось размышлять вслух. Он вовсе не строил из себя умника. Нет. Просто это была его манера. Своеобразный метод обследования места происшествия.

Криминалисты закончили свою работу, и белый фургон коронера, без опознавательных знаков полиции, повез тело в окружной морг.

Линдси последней покинула место происшествия. Она обвела взглядом стоянку, посмотрела на тропу, что вела к водопаду. Она не бывала здесь много лет. Отдалённый гул падающей воды – естественный белый шум – подчеркивал безмятежность окружавшего её безмолвия. Линдси сомневалась, чтобы какая-то женщина сама, раздевшись догола, отправилась по этой тропинке к водопаду и бросилась с обрыва вниз. Никакой одежды поблизости не нашли. И брошенной машины тоже.

Значит, кто-то принёс её туда, бесчувственную или уже мёртвую. И сбросил, словно мусор, на лежавшие внизу мшистые камни.

Глава 4

17 сентября 2019 г., вторник

Деминг, штат Вашингтон

Каменная часовня в Деминге, построенная в 1933 году, недавно была отреставрирована группой горожан, убеждённых в том, что, если старое здание не отремонтировать, оно станет пристанищем наркоманов и подростков-бездельников, которые, за неимением более достойных занятий, будут краскораспылителем рисовать на его стенах всякую дрянь. Вандалы мгновенно бы учуяли дух упадка и разрушили часовню. Никто бы и опомниться не успел.

В тот день после обеда стоянка у церкви и обочины дороги, ведущей к ней, были заставлены полицейскими автомобилями со всего штата Вашингтон. Алан погиб не при исполнении служебного долга, но в академии, расположенной к югу от Сиэтла, на протяжении многих лет он вёл годичный курс по использованию всех возможных ресурсов для борьбы с наркоэпидемией, косившей маленькие городки и сельские поселения. Его внезапная смерть собрала вместе огромное количество молодых людей, которые когда-либо учились у него.

Линдси и её бывший муж Джек сидели во втором ряду, сразу же за женой Алана Пэтти и их сыном Полом. Лейтенант Мэдисон и его многострадальная супруга Пег занимали места в конце того же ряда, довольно близко от них, так что до Линдси доносился табачный дым каждый раз, когда лейтенант затягивался сигаретой.

Впереди на подставке стоял портрет Алана, сделанный для газеты в ту пору, когда ему вручили награду за работу с молодёжью. Увеличенное чёрно-белое фото, выставленное перед теми, кто пришёл почтить память Алана, в полной мере передавало сущность его натуры. Серебристая седина в волосах. Кремнистый блеск в глазах. И улыбка. Улыбка, отбивающая всякую охоту улыбнуться в ответ. Руки сложены на груди – традиционная поза героя. Мужчины в такой позе на рекламных щитах о продаже домов выглядели глупо и нелепо, а вот Алан производил солидное впечатление.

Пол Шарп приобнял за плечи мать, вжавшуюся в церковную скамью со спинкой.

Линдси достала салфетку, внимая пастору. Высокий мужчина в очках с овальными линзами в тонкой металлической оправе, он говорил о загадочности депрессивного состояния и скрытой боли, о том, что любовь, окружавшая Алана, всё равно не сумела бы его спасти.

– Бывают трагедии, причины которых очевидны, – рассуждал пастор. – Например, страшная автокатастрофа. Так вышло, говорим мы. Несчастный случай. Это большое горе, но в подобных ситуациях редко задаются вопросом «Почему?».

Пол при каждом слове, произнесённом пастором, ободряюще стискивал мать за плечи.

* * *

Алан Шарп не был религиозным человеком, – в отличие от жены. Пэтти была воспитана в лютеранской вере, но много лет назад примкнула к евангелической общине, в надежде, что муж будет вместе с ней посещать церковные службы. И он посещал, но лишь от случая к случаю. Для панихиды по мужу Пэтти выбрала часовню в другом городке, отчасти из нежелания встречаться со знакомыми, которые наверняка стали бы задавать ей вопросы, не имевшие простых ответов. Но ещё и потому, что эта старая каменная церковь нравилась Алану.

Год назад они были здесь на свадьбе.

– Здесь хорошо, – отметил он тогда. – В старинной церкви, пропитанной духом истории, куда сильнее ощущается атмосфера подлинной религиозности, нежели в том современном храме-клубе, который мы посещаем.

Пэтти в ответ только улыбнулась.

Сейчас, сидя на церковной скамье рядом с взрослым сыном, слушая речь пастора, который говорил о незнакомом ему человеке так, будто они с ним были близкие друзья, она, как ей казалось, подобно Линдси Джекман, предавалась воспоминаниям – мысленно прослеживала череду событий того утра, когда умер её муж.

Словно смотрела фильм, от которого невозможно оторваться.

* * *

9 сентября 2019 г., понедельник

Ферндейл, штат Вашингтон

Лежа в постели, Пэтти протянула в сторону руку и не нащупала подле себя мужа. Странно. С тех пор, как они с Аланом поженились, за редким исключением она всегда вставала первой. Пэтти спустила ноги на пол, надела халат нелепого розового цвета, что Пол подарил ей в прошлом году на Рождество, и зашлёпала на кухню, думая, что Алан там, читает газету за чашечкой кофе.

Было самое начало шестого утра.

– Алан? – окликнула она мужа.

Ответа не последовало.

Она вставила капсулу в кофе-машину, захлопнула крышку. Пока вода нагревалась до кипения, заваривая кофе, Пэтти пыталась вспомнить, была ли у Алана на этот день намечена ранняя встреча. Точно. Он собирался выпить кофе с Линдси. Но ведь сейчас ещё очень рано. Никто не назначает встречу на столь ранний час. Накануне спать он лёг поздно. Она спросила, всё ли у него хорошо, и он, прижавшись к ней, сказал, что лучше не бывает.

– Просто не спалось.

– Да ты холодный, как лёд, – заметила она.

– Прости. Прости и за это тоже.

Только теперь она задумалась о тех его словах.

Тоже.

За что ещё он извинялся? Что значит «тоже»?

Из чашки с кофе поднимался пар. Пэтти отпила маленький глоток. Слишком горячий. Она обвела взглядом кухню, и заметила, что в раковине посуды нет. Выходит, Алан не заваривал себе кофе. Обычно он споласкивал чашку и оставлял её в раковине, чтобы жена потом поместила в посудомойку. У них это был своеобразный ритуал. Она не могла понять, что её мужу мешает сделать лишний шаг и самому убрать чашку в посудомоечную машину. Может, и убрал. Пэтти проверила посудомойку. Нет, ничего.

Алан по утрам шагу не мог ступить, прежде не подзаправившись солидной дозой кофеина.

Дом у них был не очень большой. По пути на кухню она прошла мимо его пустого кабинета. Пэтти постояла в гостиной. Из гаража доносился шум.

Рокот включенного двигателя.

О, подумала она, так он как раз уезжает.

* * *

Она распахнула дверь в гараж, и в лицо ей ударили клубы вонючего дыма. Чашка выпала у неё из рук, горячий кофе обжог ногу. Она вскрикнула. Только не это! Должно быть, у Алана случился сердечный приступ или ещё что-то. Отворачиваясь от дыма, она наощупь стала искать кнопку, чтобы открыть ворота гаража. Нашла. Ворота начали подниматься, выхлопные газы выветривались из помещения. Когда дым рассеялся, Пэтти поняла, что это никакой не несчастный случай.

От выхлопной трубы в окно со стороны пассажирского сиденья тянулся тёмно-зёленый садовый шланг, плотно зажатый стеклом.