Терновый Король

– Никуда я не пойду, пока не узнаю, что стряслось! – твердо заявила Энни.

Прежде чем принцесса успела опомниться, сестра Касита резко хлестнула ее по губам своим прутом. От боли девушка хотела вскрикнуть, но не смогла – губы онемели и словно прилипли друг к другу.

– Делайте, что вам говорят, – приструнила остальных послушниц сестра Касита.

После того что случилось с Энни, прочие девушки не осмелились задавать вопросов. Разъяренная и испуганная, она была вынуждена последовать их примеру и направиться в сторону погреба.

Заклятие, которое сестра Касита наложила с помощью прута на уста Энни, довольно быстро утратило свою силу, оставив лишь неприятное ощущение покалывания в скулах. Вместе со всеми девушка дошла до края лестницы, ведущей в подземелье, но вместо того, чтобы начать спускаться, она схватила Остру и потащила за собой в ответвляющийся в сторону коридор.

– Пошли, – сказала она.

– Куда? – удивилась Остра.

– Вверх на стену. Я хочу выяснить, в чем дело. Что заставило их так всполошиться.

– Ты сошла с ума. Разве тебе мало доставалось из-за твоего упрямства и непослушания?

– Мы там спрячемся. Но я должна обязательно все выяснить. Что-то здесь не так. Боюсь, на монастырь собирается напасть враг.

– Но какой в этом резон? Зачем кому-то может понадобиться нападать на монастырь?

– Понятия не имею. Именно поэтому и не хочу спускаться в винный погреб, пока не узнаю, что к чему.

– Энни…

– Если хочешь, можешь идти с остальными, – сказала Энни. – Я знаю, что делаю.

Она развернулась и пошла прочь, но вскоре услышала за спиной шелест платья и сопение Остры, которая, судя по всему, не воспользовалась ее предложением, а направилась следом.

Миновав кухню, они оказались в небольшом саду и устремились к тому месту, где бурно разросся вездесущий виноград. Насколько помнилось Энни, здесь она видела лестницу, ведущую на гребень крепостной стены, которая защищала монастырь со всех сторон. Ступеньки оказались крутыми и разбитыми, Энни дважды поскользнулась, прежде чем взобралась наверх. По узкой дорожке она начала тихо пробираться к главным воротам, Остра от нее не отставала ни на шаг. Услышав, как кто-то вбежал в башню и начал быстро подниматься, девушки припали к стене. Пропустив спешащую куда-то монахиню, Энни двинулась дальше.

Большая часть двора за главными воротами была запружена фигурами в черном – это были монахини ордена Святой Цер. Сестры Секулы там не было. Вместе с сестрой Каситой и сестрой Курмакс она стояла на стене над самыми воротами и пыталась разглядеть ночных визитеров. Энни слышала, что монахини о чем-то говорили, но не могла разобрать слов. Она подкралась ближе, Остра последовала за ней, и они вместе оказались на выступающей части бастиона, откуда были видны как сестра Секула, так и подъехавшие к воротам всадники.

– О святые небеса! – пробормотала Энни.

По числу факелов Энни насчитала около тридцати рыцарей, гордо восседающих на боевых конях и при полном вооружении. Никто из них не носил знаков различия, даже командир в доспехах с позолоченными краями, который на несколько ярдов опережал остальных. У него было поднято забрало, и тем не менее Энни не могла разглядеть лицо – слишком он был далеко. Командир говорил с сестрой Секулой, вернее сказать, с ним говорила она.

– …Дело в том, – сумела расслышать ее слова Энни, – что мы находимся под защитой церкви и меддиссо. Если вы не последуете моему предупреждению, последствия будут непредсказуемы. А теперь уходите, – произнесла она твердым голосом.

Хотя ее слова были обращены не к Энни, они заставили девушку содрогнуться. Кто бы ни был этот рыцарь, не хотела бы она оказаться на его месте.

Однако на рыцаря, судя по всему, приказ сестры Секулы не произвел никакого впечатления.

– Этого сделать я не могу, леди! – выкрикнул он ей в ответ.

За его спиной заскрипели стремена и застучали конские подковы. От факелов пахнуло горящей смолой. Казалось, все, что предстало глазам девушек, происходило во сне.

– Я даю вам слово, леди, – продолжал рыцарь. – Выдайте ее, и мы тут же отправимся восвояси. А потом можете жаловаться, сколько вашей душе будет угодно.

– Полагаю, что, поскольку вы явились сюда как трусы, без знаков отличия и без гербов, – в свою очередь продолжала сестра Секула, – мы вас видим первый и последний раз. Потом мы просто не сможем вас найти. Поэтому уходите сейчас же подобру-поздорову. Ничего вы здесь не получите, кроме проклятья святых.

– Святые на нашей стороне, сестра, – сухо заявил рыцарь. – Наше дело правое. Поэтому я не боюсь их гнева, который вы нам пророчите. Повторяю еще раз. Отдайте нам Энни Отважную. Не вынуждайте меня проявлять к вам неучтивость.

– Энни! – в ужасе воскликнула Остра.

Энни, у которой сердце едва не выскочило из груди, схватила подругу за руку. Казалось, весь мир в этот миг перевернулся вверх ногами.

– А я предупреждаю вас еще раз, – откликнулась сестра Секула. – Ваше вторжение недопустимо. На территорию монастыря не имеет права ступать мужчина.

Энни не видела лица местры, но сумела его себе представить. Интересно, мог ли безымянный рыцарь с такой же неколебимой твердостью, какую он являл в разговоре, взглянуть сестре Секуле в глаза?

– Мне очень жаль, – ответил он, – но я должен это сделать. Вы сами вынудили меня.

Он сделал жест рукой, и от рядов кавалерии отделилось десять воинов, везущих длинный таран с железным наконечником, и столько же рыцарей, вооруженных луками. Лучники нацелили стрелы на сестер.

– Открывайте ворота, – приказал рыцарь. – Ради благословения святых, откройте ворота и позвольте нам войти.

Вместо ответа сестра Секула вытянула вперед ладони, и Энни тотчас ощутила по всему телу покалывание, похожее и в то же время не похожее на действие огня. Что-то темное струилось из пальцев местры, нечто напоминавшее паутину, но более тонкое, почти неосязаемое. Когда ее колдовство достигло самого высокого из рыцарей, тот вскрикнул и закрыл руками глаза. Энни увидела, как у него сквозь пальцы потекла кровь, и от ужаса у нее внутри все сжалось. Она слышала о подобном колдовстве, но до конца никогда в него не верила. Одно дело – слышать, а другое – видеть собственными глазами.

В ответ командир вскинул вверх руки и закричал. И снова Энни стала свидетелем проявления неземной силы, от чего холодный пот заструился у нее по спине. Исходящие от местры темные эманации разорвались в клочья, взмыли вверх и растворились во мгле ночи.

– Итак, – произнесла сестра Секула. – Теперь, брат, ты покажешь свое лицо. Я должна узнать правду.

– Но какую именно правду? – в ответ спросил рыцарь. – Боюсь, местра, вам не понять того, что здесь происходит.

– Так просвети меня.

– Не могу, – ответил он и жестом приказал подчиненным начать атаку.

Те бросились вперед, подтаскивая к воротам таран. Едва его наконечник коснулся ворот, как руки рыцаря вспыхнули белым светом, по воздуху пронеслись громовые раскаты, из-под стены волчком взвилось голубое свечение. Энни не видела, как выглядело пламя по ту сторону ворот, но со стороны двора было видно достаточно. Щупальца колдовского огня ползли вверх по стене, подобно виноградной лозе.

Энни не чувствовала своего тела. Ей казалось, что все происходящее вокруг было дурным спектаклем, а она – лишь зрителем.

Сплотившись, сестры начали творить темные заклинания, от которых рыцари падали, срывая свои шлемы и обнажая объятые голубым огнем лица. Войдя в воды смерти, они откусывали себе языки, ломали собственные зубы, словно их челюсти сводило от судорог, источали потоки зеленых слез.

Однако их командир как ни в чем не бывало миновал невидимую защитную завесу безо всякого для себя ущерба. Он поднял тяжелый меч, и в следующее мгновение с плеч слетела голова одной из монахинь. Ее тело стало медленно опускаться на колени, а шея, казалось, вытянулась еще длиннее, прыснув красным фонтаном. Меч рубил снова и снова, сокращая ряды сестер обители Милосердия. Если поначалу воины падали один за другим, словно муравьи, бегущие на свет огня, то когда в ход пошел смертоносный клинок, ситуация переменилась в их пользу. Стрелы засвистели над тем местом, откуда сестра Секула метала черный град, который с такой легкостью пробивал рыцарские доспехи, словно их не существовало. Вскоре пали замертво сестры Касита и Курмакс, устремив неподвижные взоры на торчавшие из их тел стрелы. Сестра Секула с мрачным видом хлопнула ладонями и, казалось, обратилась в тень, которая в следующий миг бесследно растворилась в воздухе.

– О святые небеса! – взвизгнула Остра.

– И все это из-за меня, – пробормотала в ответ насмерть перепуганная Энни.

Ее слова не имели никакого значения, но так обстояли дела.

– Нам нужно спуститься в винный погреб, – продолжала Остра. – Нужно найти какое-нибудь укрытие. Там, где будет безопасно. Слышишь, Энни, пошли!

Но Энни не могла сдвинуться с места. Повсюду лилась кровь. Она никогда не думала, что во всем мире существует столько крови, что так сильно могут извиваться обезглавленные тела и что глаза мертвых так похожи на стеклянные шарики.

– Энни! – орала ей на ухо Остра.