Покорить железного гиганта. Жизнь и экстремальные ситуации мотоциклиста на бездорожье

Безусловно, крупнейшим событием во всем Кенте в начале 1980-х годов, по крайней мере в моей жизни, стало открытие нового трека BMX в Херн-Бэй. Поскольку соревновательный характер дедушки явно выходил на первый план, я спросил отца, согласится ли он со мной участвовать в гонке. К счастью, он сказал «да», и после того, как я прибыл на трек, я поднялся на один из холмов и пытался проделать несколько трюков. Вы, наверное, думаете, что именно здесь я заразился Триалом, но это не так. Впрочем, это не так уж и важно, где именно. Я приехал туда, чтобы участвовать в гонках, и единственное, о чем я мог тогда думать, это то, что я должен прийти первым. Если вы спросите моих родителей или моего брата и сестру, каким я был в детстве, то помимо того, что они скажут, что я молчал – а я действительно молчал – вероятно, они скажут что-то вроде: «Грэм всегда должен был побеждать!» Я думаю, что мой брат Барри испытал это на себе больше, чем кто-либо другой, потому что мы много играли вместе, и я подозреваю, что я время от времени действовал ему на нервы, поскольку мое желание победить было на грани одержимости. Очевидно, это часть моего ДНК, так что можно сказать, что победа была моим первым стремлением.

Как ни странно (хотя в этом нет ничего удивительного) в детстве я начинал много разговаривать только после Триала. Папа вспоминает, что мы могли проехать весь путь до Скарборо, и я мог не сказать ни слова, а вот на обратном пути, если у меня все прошло хорошо, то я вовсе не затыкался! В качестве стимула отец мне говорил, что, если я хорошо справлюсь в Триале, мы можем остановиться в ресторане Little Chef по дороге домой, и я смогу заказать из меню все, что захочу. Для человека, который любит еду почти так же сильно, как любит побеждать, это было идеальной мотивацией, и отцу это стоило целого состояния.

Не помню, чтобы я особенно нервничал, когда выстраивался в линию на старте гонки BMX. Мы проложили собственный трек в лесу возле дома, и, несмотря на разницу в условиях, я уже был тертым калачом, когда дело касалось гонок BMX. Фактически единственное, что я еще не испытал во время моих первых гонок – а к тому времени я уже выиграл, проиграл и один раз свалился – это был взрыв шины. К сожалению, именно это произошло на первом повороте в первой гонке в Херн-Бэй. Десять секунд и – БАХ!

Единственным плюсом было то, что мне удалось остаться на велосипеде, и из-за того, что это было неожиданно и очень-очень громко, я заставил половину взрослых, наблюдающих за мной, чуть ли не наложить в штаны. Это не сильно утешало, но лучше, чем ничего. По крайней мере, они меня запомнили!

Почему-то я туда не вернулся, так что это было одновременно началом и концом моей карьеры в BMX. Я думаю, что мой отец пытался убедить меня вернуться, но мне было немного стыдно, а еще я понял, что не сильно заинтересован в гонках. Если только это не в лесу с моими друзьями. К этому времени я также начал делать прыжки назад, я открыл это для себя точно так же, как и скольжение. Единственное, что я мог выдержать в школе, это перерыв на обед, потому что тогда я и мои одноклассники сравнивали значения чисел. Как бы мне хотелось вспомнить насколько хорошо у меня это получалось, но я определенно был одним из лучших.

С девяти до десяти лет я был членом банды. Некоторые люди, которые меня знают, вероятно, не поверят в это, но это правда. Остальные члены банды были старше меня и можно сказать, что я попал в плохую компанию. Я не помню, чтобы избивал старушек или что-то в этом роде, но помимо курения, от которого меня тошнило, мы слонялись по закоулкам и старались выглядеть угрожающе. Для меня это было довольно сложно, поскольку, кроме того, что в моем характере не было ничего угрожающего, я был самым невинным на вид ребенком, которого вы когда-либо встречали, и не был способен даже просто стукнуть кого-то, не говоря уже о том, чтобы кого-то избить или терроризировать пенсионеров. В первый раз, когда я задымил сигаретой, я не затягивался и подумал: «Это круто. Насколько я крут?» Боюсь, что во второй раз я уже затянулся, и примерно через пять секунд меня вырвало на кроссовки моего друга. Он как раз был тем, кто подначивал меня курить в затяг, поэтому после ему уже было нечего мне сказать. Не удивляйтесь, но я навсегда завязал с курением после этого.

Единственная причина, по которой я стал членом этой банды, была как раз в том, что я выглядел таким невинным. Каждый раз, когда им требовались сигареты, я шел в магазин (я говорил продавщице, что это для мамы), и каждый раз мне их продавали. В этом отношении я был бесценен. Но, в конце концов, пребывание в банде меня совершенно не устраивало, поэтому я вскоре отказался от своей преступной жизни.

Как только я снова стал нормальным ребенком, я смог возобновить свою карьеру в качестве ловкача BMX (par excellence) в полном смысле этого слова. Освоив бэк-хоп (прыжки назад), я и мои товарищи решили сделать что-то поинтереснее.

«Почему бы нам не сделать холм, и не прыгать потом через огонь?» – предложил один из нас.

Сначала воцарилась тишина, поскольку никто не понял, насколько серьезно это было сказано.

«В смысле?» – сказал один из нас.

«Я видел это по телику. Каскадеры развели большой костер под холмом, а затем прыгали через него на своих байках».

«Что, если мы упадем в огонь?» – спросил один из нас. Тишина.

«Но мы же можем развести маленький костер?» – предложил кто-то.

«А, тогда давай!»

К счастью, в лесу было много естественных откосов, так как это был старый песчаный карьер, поэтому у нас было много готовых трамплинов. Вместо того, чтобы мучатся и делать его для нашего «трюка», мы просто развели костер на вершине готовых откосов. Если мне не изменяет память, мы потратили много времени и сил на то, чтобы все-таки разжечь огонь, и в конце концов мы забыли о том, что это может быть опасно, и просто продолжили прыгать. Наверное, это было к лучшему.

Самый крутой скат в лесу находился в самом конце старого песчаного карьера и назывался крайним валом. Помимо того, что он был очень крутым (местами он был почти вертикальным), он обрывался вниз в ручей, который раньше сильно пересыхал, и только самые храбрые пытались спуститься по нему. К тому времени, когда я набрался храбрости сделать это, я был почти подростком, и, насколько мне известно, никто никогда раньше так и не смог справиться с этим валом. По крайней мере при моей жизни. По сути, всего за несколько дней до моей попытки один парень буквально нокаутировал себя, пытаясь спуститься с того спуска, и он был последним в длинной очереди травмированных райдеров.

Когда я, наконец, сделал решительный шаг, это оказалось для меня самым естественным явлением в мире, и после того, как я осилил этот спуск, я был очень самодоволен. Крайний вал был для нас легендарным (это был наш Эверест!), поэтому стать первым, кто преодолел его на велосипеде, было большим достижением.

Каждые выходные на несколько часов лес превращался из детской площадки, на которой дети катались на велосипедах и не разжигали костры, несмотря на все их усилия, в бесплатную площадку для тренировок на всех видах великов, скутеров, самокатов и всего остального.

В те дни Кент был своего рода рассадником Триала, и лучшими гонщиками в наших краях были три брата по фамилии Морфетт. Их звали Стив, Фил и Кевин. Они были противоположностью меня, так как у них в роду были представители мотоспорта, и я думаю, что им выпала сомнительная честь стать первыми людьми на двух колесах, которыми я восхищался, не считая гонщиков спидвея. Помимо совершенно новых байков, у них было все остальное оборудование, и, наблюдая за их ездой, больше всего я запомнил, как они демонстрировали легкость выполнения техники. Я просто стоял и смотрел на них, думая: «И я так хочу!»

Был еще один райдер по имени Брайан Добин, который тоже приезжал кататься. Он расчищал участки и делал нам секции, используя ветки в качестве маркеров (секции – это по сути препятствия и участки, на которых оцениваются райдеры Триала), это всего лишь была практика, но все делалось как положено. Брайан тоже немного ездил, но у него не очень хорошо получалось. Уж прости, Брайан! Однако он был полон энтузиазма, и как только он начал строить секции, я подбегал и помогал ему. Мне это показалось увлекательным, и, к счастью, он заметил, насколько мы все полны энтузиазма, и он объяснял нам, что делает на каждом этапе. Это означало, что еще до того, как я стал ездить на байках Триала, благодаря Брайану Добину я уже немного знал, как там все устроено. Как только мотоциклы уезжали, мы катались по секциям на наших великах до конца выходных и после школы на следующей неделе. Мы также сами считали очки. По сути, мы делали все, что делали гонщики Триала! Только без двигателей и шлемов, и на гораздо более низком уровне сложности.

Что по-настоящему делало это захватывающим, и что я ценил больше всего – вместо просмотра профессионалов по телеку или на мероприятии, что приходилось делать большинству людей, если они хотели увидеть своих спортивных героев, я мог смотреть на них каждые выходные и бесплатно, почти что в моем собственном саду.

Честно говоря, я не думаю, что слышал о Триалах до того, как они начали там тренироваться, но через несколько недель мне уже не терпелось сесть на мотоцикл и прокатиться. Для тех из вас, кто имеет опыт Эндуро или совершенно новичок в Триале, как я в то время, позвольте мне дать вам краткое, быстрое и, надеюсь, не высокомерное объяснение. По сути, Триал – иногда называемый «наблюдаемым триалом» – это не скоростной мотоспорт с использованием специализированных мотоциклов, и идея состоит в том, чтобы преодолевать различные препятствия, которые находятся в секциях, не опуская ноги, не падая и без резких остановок. В каждой секции вас оценивает наблюдатель, отсюда и название «наблюдаемые испытания – наблюдаемый триал», и каждый раз, когда вы касаетесь земли или препятствия ногой, вам дается штрафное очко. Безусловно, есть много нюансов, но я описал вам Триал вкратце.

Триалы казались естественным продолжением того, что мы делали на наших великах. Это касалось не только секций, по которым мы ездили после того, как уезжали мотоциклы, но и всего остального, например, преодоление скал и перелет над самодельными пандусами. А что же мотоцикл? Если бы мои руки коснулись мотоцикла, я стал бы самым счастливым человеком в мире, и чем больше я наблюдал за братьями Морфеттами и всеми другими гонщиками, тем больше мне хотелось на нем ездить. Это было незадолго до моего десятого дня рождения и это был лучший момент, чтобы начать приставать к моему отцу.

Прежде, чем я смог это сделать, Брайан Добин взял моего брата Барри соревноваться на Триал. Он начал заниматься этим за несколько месяцев до меня, но, к сожалению, был примерно так же хорош, как Брайан. Я в хороших отношениях с Бэрри, поэтому я могу так говорить. Он не был лучшим. Но он умен, как и моя сестра, так что они определенно забрали себе все мозги.

Поскольку мой отец только что купил мотоцикл моему брату, он не мог сказать мне «нет». Когда-то мы говорили о том, что возможно мне стоит заняться ездой по траве или спидвеем, но потом ребята из Триала начали тренироваться в лесу, и на эти тренировки открывался отличный вид из нашего окна. Думаю, отцу удалось обмануть меня, но это продлилось лишь неделю, и в конце концов сопротивление было бесполезным. Я, кстати, шучу. Мои родители всегда делали все возможное и невозможное для того, чтобы поддерживать меня и, если бы моему отцу надо было купить мне мотоцикл, он бы это сделал. Он знал, насколько я полон энтузиазма, и, наблюдая за нами в лесу, я думаю, он также подозревал, что я мог бы преуспеть в этом. Плохо или хорошо у меня получалось, я просто хотел этот чертов мотоцикл!

Несколькими месяцами ранее, когда мой брат начал участвовать в соревнованиях, папа купил Nissan Cabstar, разновидность пикапа. После ухода из полиграфического мира он начал работать с моим дядей Роном, который управлял обслуживаемыми заправочными станциями, поэтому он использовал автомобиль каждый день. Он также купил прицеп, который прикреплялся сзади машины, поэтому у нас было достаточно снаряжения, чтобы доставить на Триал пять мотоциклов, не говоря уже об одном. Или двух, как это произошло в скором времени.

В конце концов мы остановились на подержанном TY80, который папа купил примерно за 300 фунтов стерлингов у человека, жившего в Уотфорде по имени Майкл Гай. Кстати, теперь Майкл является спортивным редактором Motorcycle News, и за эти годы он даже написал странную статью обо мне. Мир тесен. К счастью для папы, это был первый и последний мотоцикл, который ему пришлось купить мне, так что я не так уж дорого обошелся родителям.

TY80, или Yammy 80, как его еще называли, был стандартным байком начального уровня для Триала, и именно его я надеялся получить. Даже в детстве я был не слишком восторженным ребенком, и я спокойно относился к подаркам на Рождество и дни рождения. «О, классно, – сказал бы я, открыв свои подарки, – Спасибо большое.» Не было бы ни крика, ни прыжков. Я просто не такой. Но в этот раз все было по-другому, и, хотя я не прыгал, когда папа сказал мне, что достал мне байк, я действительно почувствовал приступ волнения и спросил, могу ли я получить этот байк немедленно. К сожалению, он находился недалеко от Лондона, и забрать мы его могли только в следующие выходные. Насколько помню, он сказал мне об этом в воскресенье, так что мне пришлось ждать еще целых пять дней. Прибавьте к этому необходимость ходить в школу эти дни, так что это были самые длинные пять дней в истории мира. Это было пыткой!

Байк действительно был в хорошем состоянии и, когда я впервые его увидел, мой живот начал делать сальто. Я любил свой BMX и продолжал ездить на нем, но это был новый вызов. Между прочим, на моем BMX я научился делать трюк, смотря на который мой отец чесал затылок, он никак не мог понять, как я это делал, и поэтому я делал его все время. У нас была стена в конце нашего палисадника шириной с кирпич и обычно я ехал до конца стены, поднимал свой велосипед в воздух, делал разворот, а затем снова возвращался обратно. По сегодняшним меркам это довольно элементарный трюк, но папа его обожал. Он всегда был очень благодарным зрителем.

Как и байк, мой шлем и перчатки тоже были подержанными, и первые пару лет на соревнования я надевал джинсы. Есть фотография, на которой я где-то прохожу Триал в джинсах, и я был в них, даже когда выступал на своем первом национальном мероприятии на севере. Но мне было все равно. У меня был байк, и это самое главное.

Первое, что я начал делать после того, как получил свой байк, помимо того, что рыл колесами лес за домом, это странное вилли. Как я сказал ранее, мой второй велик был слишком большим, чтобы я мог ездить на колесах, но TY80 был меньше и у него был двигатель. Примерно через пять дней после того, как мы получили байк, я делал вилли в лесу, но, к сожалению, он получился слишком высоким, и я улетел назад и разбил брызговик. Как вы понимаете, я не спешил показывать байк отцу и прошло около получаса, прежде чем я набрался смелости и притащил его домой. В конце концов папа сказал, что все нормально.

«Меня больше беспокоят погнутые вилки», – сказал он.

«Чтооо?!!»

Я был абсолютно опустошен. Я понятия не имел, что я погнул вилки.

«Не беспокойся. Я могу это починить. Нам просто нужен новый брызговик».

Какое облегчение!

Несмотря на то, что я был бывшим членом пресловутой банды, большую часть времени я вел себя вполне прилично, так что, когда я делал что-то плохое, обычно родители реагировали нормально. Однако я не всегда был таким. Когда я был очень маленьким, я был настоящим маленьким засранцем, и одно из моих самых ранних воспоминаний – это как я бросаю что-то в маму с лестницы в середине истерики. Кто бы мог подумать? Вскоре я перерос это (хотя я все еще склонен время от времени устраивать странные истерики). Мама не могла долго выдерживать этого дерьма.

Я впервые участвовал в соревнованиях на мотоцикле в Триале в месте под названием Invicta Barracks, которое представляет собой старые армейские казармы недалеко от Мейдстона.

Это был стандартный клубный Триал, и я попал в категорию новичков. Единственное, что я помню о Триале, это то, что наблюдатель освобождал его на первой секции. Это не было особенно сложно, но, поскольку, я не изучил территорию должным образом заранее, я не знал где именно находится конец этой секции, и когда я остановился, думая, что уже все закончил, некоторые зрители начали буквально на меня орать.

«Продолжай! – кричали они. – Это еще не конец!»

Очевидно, я на мгновение опустил ногу, но поскольку я был новичком и, вероятно, выглядел так, как будто я испуган до смерти, наблюдатели просто улыбались, махали мне рукой и дали мне 3 штрафных очка вместо пяти.

Один из следующих Триалов, в котором я участвовал, был закрытым мероприятием, которое проходило в конноспортивном комплексе. Мой отец снимал Триал на видео. По его словам, диктор, человек по имени Рон Стивенс, который также был председателем KYTC (Молодежный клуб Триала Кента – Kent Youth Trials Club), в который мы входили, был весьма впечатлен моими способностями. Во время своего комментария он сказал: «А вот молодой Грэм Джарвис. Посмотрите на него, он занимается этим всего пару недель. Вероятно, он будущая звезда?».

Результаты клубных Триалов всегда отправлялись в следующий понедельник и почти всегда приходили во вторник. Я помню первый раз, как будто это было вчера. Поскольку наша почта обычно приходила до того, как я уходил в школу, я мог открывать конверт сразу же, как его доставлял почтальон. Я помню, как сидел со своей миской кукурузных хлопьев у окна и как только в поле зрения появлялся почтальон, я выбегал из дома и фактически нападал на него.

«Дайте нашу почту, пожалуйста, – говорил я. – Могу я ее забрать?»

Бог знает, что подумал почтальон, но с тех пор это стало обычным делом и, если бы он не приехал до того, как я должен был выходить в школу, я бы отправился его искать! Каждый вторник, при условии, что до этого был Триал, я требовал у него нашу почту, правда очень вежливо. Вторник стал для меня Рождеством, как и для тысяч других детей по всей стране. Я не всегда получал результат, на который надеялся, но никто не мог избавить нас от волнения, которое мы испытывали, открывая конверт.

Тот первый конверт был действительно особенным, так как я выиграл в категории.

«Мама, папа, я выиграл. Я выиграл класс для начинающих».

Я, вероятно, говорил это очень прозаично, но на самом деле я был на грани взрыва.

Победа в категории для новичков означала, что на следующем Триале я сразу переходил в класс С, в категорию для детей от восьми до двенадцати лет. У меня была состязательная жилка с самого начала, я помню, как чувствовал огромный прилив энергии перед поездкой на Триал, а затем снова перед соревнованиями. Такой опыт является неотъемлемой частью жизни человека с соревновательным духом, и несмотря на то, что сначала он меня нервировал, очень скоро он стал частью меня. Думаю, если спросили бы любого профессионального спортсмена, что он испытывает перед поездкой на мероприятие и перед соревнованием, он бы описал вариации этого чувства.