Пьесы

Владимир. Какой?

Борис. Интеллектуальной. Вот снимают сейчас фильм о войне. Не важно какой: Первой мировой, Второй, революции, о чем угодно. Я про сюжет и диалоги их молчу. Я про внешний вид актеров и актрис. Ну не могут девчонки с накачанными губами, вот такими огромными, играть медсестер, а парни неопределенной ориентации играть героев-солдат.

Владимир. Ну ты так говоришь, как будто прошел войну эту. Откуда ты знаешь, что когда было? Думаешь, красивые девушки только что появились, а до того все страхолюдки были?

Борис. Ты видел фото людей тех времен? Они совсем другие. Как будто с другой планеты, как будто вообще другой вид существ.

Андрей. Ну, вообще, я с Гошанским согласен. Я тоже заметил эту особенность. Смотришь на современные фильмы и понимаешь, что это наши современники притворяются. Раньше люди действительно были совсем другие.

Владимир. Да что вы заладили-то? Еще раз повторяю: вы тогда жили? Нет. Ну вот и всё.

Георгий. При чем тут жили или не жили, на фото посмотри. Давай найду сейчас в интернете.

Владимир. Да к черту мне твои фото. Я тебя тоже, знаешь, как сфоткать могу. Образец духовности будешь.

Борис. Так я тебе не про духовность. Это субъективное понятие. Я про то, что актеры должны соответствовать своим ролям, а не просто костюмы напяливать исторические.

Владимир. Ну это да, эт согласен.

Дарья. Еще, кстати, очень странно, когда актер начинает строить из себя непонятно кого.

Георгий. В смысле?

Дарья. Ну вот сыграл он роль, посмотрели на него…

Владимир (перебивает). …и то потому, что выбора, чего смотреть из нашего кино, особо нет: что сняли, то и смотрим.

Дарья. Ну и это тоже. Так вот, сыграл он, на телик его позвали, узнали его люди, и начинает он строить из себя не пойми что. Ты кто такой? Ты что сделал? Объединил человечество? Победил рак? Заселил другую планету? На тебя смотрят только потому, что всё остальное – еще хуже.

Борис. Да, это тоже пошлость. Отвратительная пошлость.

Георгий (приобнимая Дашу). У меня сейчас такое хорошее настроение! Можно, пока вы еще не совсем лицами салат ковыряете, я стихи почитаю?

Владимир. Оп, а вот и развлекательная программа подъехала. Давай!

Георгий. С недавних пор вот эта вещь в голове засела…

Тишина.

Владимир (громким шепотом). Это он уже начал?

Георгий (улыбаясь). Нет, Вов. Сейчас всё будет, не переживай.

Владимир отпивает из бокала.

Георгий. Свинья под Дубом вековым

Наелась желудей досыта, до отвала;

Наевшись, выспалась под ним;

Потом, глаза продравши, встала

И рылом подрывать у Дуба корни стала.

«Ведь это дереву вредит, —

Ей с Дубу Ворон говорит. —

Коль корни обнажишь, оно засохнуть может».

«Пусть сохнет, – говорит Свинья, —

Ничуть меня то не тревожит,

В нем проку мало вижу я;

Хоть век его не будь, ничуть не пожалею;

Лишь были б желуди, ведь я от них жирею».

«Неблагодарная! – примолвил Дуб ей тут, —

Когда бы вверх могла поднять ты рыло,

Тебе бы видно было,

Что эти желуди на мне растут».

Пауза. Дарья обнимет Георгия.

Владимир. Слушай, ну ты прямо растешь как поэт.

Георгий. Я? (Смеется.) Нет, это ж Крылов, ты чего?

Смеются.

Владимир. Черт. Сразу заподозрил, что что-то знакомое.

Борис. На самом деле, мне больше всего нравится именно то, КАК Гошка читает, а не что. Он может что угодно рассказать, и зазвучит так актуально, так знакомо, как будто здесь и сейчас сказали.

Дарья. Ну так классика она ж на то и классика, что всегда актуальна.

Андрей. Да…

Владимир. Кстати, раз уж я так в лужу сел, вот вам тоже тест. Вопрос: существует ли город Ахтыкумск?

Борис. Какой?