Новая Зона. Лики Януса

Медленно развернувшись, V-22 начал заходить на посадку, его турбины изменили наклон, и тяжелая машина грузно опустилась на поросшие травой плиты перед лабораторией. Эскорт остался кружить в воздухе, напоминая стервятников, собравшихся попировать трупом. Обелисковский «Ми-24», качнувшись, ушел куда-то в сторону Припяти, вероятно, на базу, а может быть, отстреливать сталкеров, слишком близко подходящих к Мертвому Городу.

– А вот и большое начальство, – произнес Шекспир, неотрывно глядя на конвертоплан. – Эх снайперку бы мне сейчас…

– А чего же ты ее не взял? – удивленно приподнял бровь Бурый. – Щас бы устроили с тобой «снайперскую миссию в Припяти».

– Нельзя, – отрезал военный. – Наша задача: наблюдение. Узнать, что затевает «Обсидиан», и свалить. Желательно без пальбы.

– Скучно-то как все у вас, – пробормотал Бурый и разочарованно покачал головой.

Задняя аппарель V-22 тем временем коснулась земли, и наружу вышли несколько человек. Возглавлял их мужчина в противогазе и длинном плаще с обсидиановскими нашивками на плечах. Следом за ним шли бойцы в тяжелой броне, вооруженные крупнокалиберными пулеметами.

Навстречу им от дверей лаборатории направилась целая группа ученых в одинаковых комбинезонах с зеркальными забралами шлемов. У каждого на груди вместо эмблемы Научного Отдела ЦАЯ стоял черный прямоугольник на фоне земного шара.

– Это кто? – осведомился Бурый, отлипший от бинокля и посмотревший на друга. – Как-то он не производит впечатления большого начальства.

– А чего ты ожидал? Мужика в пиджаке и с кейсом? – Шекспир тоже опустил монокуляр, чтобы окинуть взглядом всю площадку перед комплексом. – Это бывший правительственный сталкер Павел Нестеров. Ныне более известный как Наставник Янус – один из высокопоставленных полевых командиров «Обсидиана».

Вновь прибывшие вместе с учеными вошли внутрь лаборатории. Огромные двери с шипением начали сходиться за мужчиной в плаще и его телохранителями.

– Ну, не знаю… Чего-то посерьезнее, что ли? Ладно… Что все это значит для нас?

– Его присутствие, – пробормотал Шекспир, разворачиваясь на спину и медленно съезжая с холма, – значит для нас то, что разведка просчиталась. «Обсидиан» начал финальную фазу своего плана на три месяца раньше, чем мы думали, и теперь, видимо, все-таки наступит конец света…

Часть 1. Конец старого мира

Глава 1. Возвращение домой

Московская Аномальная Зона.

56 часов до запуска Установки

Город был похож на бетонную могилу. Или на огромное кладбище. Десятки, сотни громадных серых надгробий под голубым безоблачным майским небом. Забытые и пустые многоэтажные дома кое-где уже начали покрываться зеленоватым слоем плюща и мха. Солнце отражалось в уцелевших стеклах, заставляя световые зайчики радостно скакать по улицам. Заметить отблеск оптики снайпера, затаившегося в каком-нибудь заброшенном доме, посреди сотен других отблесков было попросту невозможно.

Роману, впрочем, было наплевать. Сталкер спокойным, размеренным шагом двигался вдоль тротуара, обходя застывшие посреди проезжей части ржавые остовы легковых машин. Кое-где между ними вились дуги электрических аномалий или сыпали искры затаившихся «костров». Периодически откуда-то издалека, со стороны Периметра, долетал стрекот вертолетных винтов, однако патрульные не решались заходить далеко в глубь города. Даже большинство ходоков не отваживались соваться в эти места, считая их априори гиблыми.

– Ну и ладно… – пробормотал Нестеров. – Меньше народу – больше кислороду…

Сталкер заложил большие пальцы под лямки рюкзака, стараясь не наступать на битое стекло, непонятно как оказавшееся на асфальте. Может, вылетело из окон соседнего дома при взрыве, а может, еще как-нибудь. Роман глубоко вдохнул. Воздух, прошедший сквозь фильтры противогаза, был сухим и пресным. Нестеров поймал себя на мысли, что ему хочется сорвать защитную маску и задышать полной грудью, почувствовать вкус весны, ощутить запах свежей зелени, нагретой солнцем земли, наступающего лета… А нельзя было. Сталкер видел других незадачливых ходоков, поддавшихся подобному искушению. Стоящих на четвереньках у обочины и харкающих кровью из собственных разлагающихся легких. Дело в том, что столичные тополя, мутировавшие после превращения Москвы в Новую Зону, вместе со своим вездесущим пухом начали выделять какие-то малопонятные, но крайне мерзкие споры. При контакте с дыхательными путями человека они вызывали сильнейший и крайне скоротечный некроз тканей, который приводил к болезненному и летальному исходу.

Роман поежился, чувствуя, как порывы теплого ветра пробираются под камуфляжную куртку, щекочут нагретую солнцем спину, сушат выступивший на ней пот.

После встречи с Павлом прошло около четырех месяцев. Четыре долгих месяца лихорадочного поиска и нахождения в бесконечном полубреду. Поиска хоть каких-то улик или зацепок. Хоть малейших намеков на то, что увиденное в холле Центрального Хранилища Банка России не было галлюцинацией. Но ничего. Ни единой ниточки, за которую можно было бы потянуть. Человек, увиденный Романом, как сквозь землю провалился, и никто ничего о нем не слышал. Не помогли даже поиски по внутренним каналам ЦАЯ – самой могущественной международной организации, имеющей свои Центры во всех странах, затронутых распространением Зоны. Даже здесь Нестерову не удалось найти ничего, кроме десятисекундной записи с камеры видеонаблюдения на контрольно-пропускном пункте в Сингапурской Зоне. На омерзительного качества черно-белой зернистой пленке в стоящем на проверке допуска армейском джипе вполоборота к камере сидел мужчина. В комплекте угольно-черной брони и без шлема. Всю правую половину его лица покрывал обширный старый ожог и широкий шрам. Точно такой же, как был и у человека, признавшего в Нестерове брата за мгновение до того, как исчезнуть в «водовороте» созданного артефактом портала. То, что это был Павел, Роман не сомневался. Голос изменился, возможно, из-за прооперированных голосовых связок, лицо было искажено, но глаза… Глаза остались прежними. И старшему брату было достаточно взглянуть в них лишь на мгновение, чтобы опознать человека, которого он считал давно погибшим. Узнать, чтобы тут же потерять вновь.

Роман стиснул зубы и, пробормотав что-то нецензурное, раздраженно пнул ногой лежащий на дороге расколотый кирпич. От удара тот взмыл в воздух и, пролетев по дуге метра полтора, разлетелся вдребезги, врезавшись в невидимую стену. К ногам остолбеневшего сталкера ссыпался водопад красноватой кирпичной крошки.

– Твою-то ма-а-ать… – негромко протянул Нестеров и медленно сделал шаг назад, изучая возникшее на пути препятствие и пытаясь понять, каким образом он умудрился его не заметить.

Аномалия висела в воздухе над дорогой, слегка потрескивая и переливаясь на солнце, словно бензиновое пятно. По асфальту вдоль всей ее длины шла неглубокая – где-то в полметра – борозда. Обнажившаяся земля в стенах провала была сухой и спекшейся от сильнейшего жара, а растрескавшееся дорожное покрытие висело клочьями, с которых изредка капала тягучая черная жидкость.

Роман медленно снял с пояса детектор. Небольшое устройство в руке сталкера отчаянно запищало, стрелка на дисплее забилась возле красной отметки. Нестеров осторожно втянул в себя воздух и грязно выругался.

Аномалия «стеклодув» была одной из самых распространенных в Новой Зоне и в то же время, наравне с «мокрым асфальтом», одной из самых неприятных. Выглядела она как разлившееся в воздухе бензиновое пятно, которое при контакте с органикой превращало последнюю в странный материал, похожий на стекло. Роман выругался вновь, поняв, что за осколки хрустели под подошвами его ботинок минутой ранее.

– Вот ведь гадство… – просипел Нестеров, водя детектором в воздухе и пытаясь измерить границы аномалии. – И как же меня так угораздило-то… Чуть не влетел ведь…

Сталкер медленно прошел взад-вперед вдоль полупрозрачной стены, перегородившей всю улицу. Затем поднял взгляд кверху, глядя на уходящие в бездонное голубое небо крыши панельных многоэтажек. Фасады некоторых домов почернели от пожаров, у других отсутствовали все стекла, третьи же казались совсем новыми – хоть сейчас заселяй жильцов. Роман знал, насколько обманчивой была эта видимость и в какие чудовищные ловушки превратилось большинство брошенных московских квартир.

Вытащив из кармана камуфляжной куртки горсть металлического сора – гайки, болты, обрезки проволоки, – Нестеров россыпью швырнул их перед собой. Две трети врезались в невидимую преграду и со звоном отскочили обратно. В то время как оставшиеся перелетели над аномалией и рассыпались по асфальту с другой стороны, исчезнув под днищами полусгнивших автомобилей.

– Во-о-от оно чо! – пробормотал Роман и, ухмыльнувшись, заозирался по сторонам в поисках подходящего пути обхода.

Искомый предмет нашелся в паре метров позади. Это был старый проржавевший «жигуль» с приспущенными колесами и мутными стеклами. Водительская дверь оказалась распахнута настежь, и внутри сидел высушенный скелет в темной футболке.

Держа детектор наготове, Нестеров подошел ближе и быстро проверил автомобиль на предмет наличия аномальной активности. Однако стрелка покоилась в «зеленой зоне», прибор молчал, и сталкер облегченно выдохнул. Нестеров осторожно засунул голову внутрь салона, стараясь не задеть развалившиеся на водительском кресле останки.

– Ты это… извини, дядя… Ладно? – пробормотал сталкер, потянувшись к ручному тормозу.

Быстро подняв рычаг, Роман уже было собирался выбраться из машины, когда его внимание привлекло что-то, лежащее на заднем сиденье автомобиля. Нестеров моргнул, а затем, выругавшись, резко подался назад, чтобы высунуть голову из салона. Случайно ударился затылком о потолок, но лишь зашипел. На пассажирском сиденье машины сидели двое. Скелет побольше, который приобнимал скелет поменьше, словно пытаясь защитить его от чего-то. Разбираться, какую именно полуистлевшую игрушку держал в руках второй, маленький, у сталкера не было ни малейшего желания.

Захлопнув дверь, Роман аккуратно обошел авто сзади и навалился на грязный, покрытый пылью багажник. Раздался скрип, и нехотя, словно пробуждаясь от многолетнего сна, машина сдвинулась с места. Скрежеща по асфальту отвалившимся передним бампером, «жигуль» медленно подался вперед. Нестеров стиснул зубы, упираясь подошвами ботинок в растрескавшийся на солнцепеке асфальт и толкая автомобиль по направлению к аномалии.

В полупрозрачное марево капот «жигуля» вошел с глухим вязким шлепком. По поверхности «стеклодува» побежали круги, как от броска камня в воду.

– Вот так, – негромко пробормотал Нестеров и, обтряхнув ладони, удовлетворенно оглядел результат своих трудов.

Автомобиль въехал в аномалию ровно наполовину, образовав некое подобие импровизированного перехода. Краска в тех местах, где границы аномалии принялись лизать борта автомобиля, запузырилась и потекла. Роман глубоко вдохнул, подтянув лямки рюкзака, и, закряхтев, забрался на раскалившуюся на солнце крышку багажника. Жар от нагретого металла чувствовался даже сквозь подошвы ботинок. Сталкер, стараясь удержать равновесие, осторожно сел на крышу машины и подтянул под себя ноги. Развернулся.

– В этом деле главное не торопиться, так ведь? – Нестеров осторожно прополз на пятой точке чуть вперед.

Поравнявшись с аномалией, Роман почувствовал на коже легкий зуд. В ушах загудело. Помотав головой, сталкер попытался отогнать странное наваждение и осторожно спустил ноги вперед – на капот.

Бам!

В голове грохотнуло, словно от разрыва гранаты. Что-то невидимое ударило по затылку и пробилось внутрь, разорвавшись под черепной коробкой. Из носа брызнула кровь, болевой спазм промчался по всему телу, и Роман, скрючившись, повалился лицом вперед, слетев с крыши автомобиля. Сталкер упал наземь в метре от «стеклодува», под правым плечом что-то хрустнуло, в рукав впились крошечные прозрачные осколки.

Перед глазами поплыло, окружающий мир раздвоился, каждый предмет приобрел причудливые неестественные очертания, словно Нестеров смотрел на город сквозь плохо подобранные очки. К горлу подступила тошнота, и Роман едва сдержался, чтобы не испачкать противогаз изнутри. Медленно втянул воздух носом. Выдохнул. Еще раз. И еще.

Отпустило. Зрение начало потихоньку возвращаться, онемевшие, сведенные судорогой конечности оттаяли и снова подчинились своему хозяину. Сталкер осторожно, словно боясь того, что он может там обнаружить, поднес руку к затылку и ощупал его.

Все как всегда. Коротко остриженные волосы, резинки от противогаза, впившиеся в голову, капельки горячего пота. Сталкер прикрыл глаза и снова выдохнул. На этот раз расслабленно и спокойно. Затем подтянул под себя ноги и отполз от аномалии и стеклянного крошева, лежащего на земле. Усевшись на траве в тени раскидистого и искривленного вяза, Роман сдернул защитную маску и, сорвав с пояса флягу, отвернул крышку зубами. С жадностью присосался, чувствуя, как прохладная влага наполняет пересохшее горло.

* * *

Подобные «инциденты», как их окрестил врач, осматривавший его в ЦАЯ, стали происходить с Нестеровым все чаще и чаще. Начались они все тогда же, четыре месяца назад, после злополучной операции по поиску золота, брошенного в столице во время эвакуации. Вместе с ними пришли мигрени, галлюцинации и регулярные ночные кошмары. Наяву Нестеров видел неясные темные силуэты, маячившие в коридорах «Санатория», и окровавленных призраков, таящих в воздухе при его приближении. Видения перемежались паническими атаками и беспричинными приступами отчаяния.

Во сне же сталкера преследовали сцены превращения Москвы в Аномальную Зону и гибели множества людей. Был там и человек в черном плаще, под линзами противогаза которого скрывались глаза Павла. Младший Нестеров представал все в том же обличье, в котором он пустил Бруно пулю в живот и бросил того умирать на холодном кафельном полу холла Центрального хранилища Банка России. «Люблю тебя, братец… – эхом разносилось в голове Романа, – люблю… убью…» Обычно на этом моменте Нестеров просыпался в холодном поту лишь для того, чтобы, вскрикнув, протереть лицо руками и снова провалиться в бездну кошмарного бреда.

Врач в ЦАЯ после многочисленных обследований и сканирований на высокотехнологичном оборудовании, имевшемся в распоряжении Центра, не нашел никаких следов аномального пси-воздействия и констатировал «острое переутомление и психосоматическое расстройство нервной системы, вызванное большими объемами стресса». Роман же твердо знал, что причина кроется не в этом, а в том злосчастном экспериментальном устройстве, надетом сталкером в эпицентре аномального шторма в Северном речном порту. Однако система «Звено», как и несший ее Азимут, так и осталась лежать вместе с грудами золота в лабиринте подвалов Центрального хранилища, а значит, и все доказательства ее воздействия на мозг Нестерова тоже.