Низвержение Жар-птицы

– Хочешь, чтобы нас в краже обвинили, и не только печати, но и кладов? Прошка наверняка уже встревожился, что у него много таланов распропало.

– Что же с ней теперь делать?

Вместо ответа Аверя взял печать с ладони Максима и со всего размаху метнул ее в озеро.

– Вот так – концы в воду.

– Тсс! – произнесла Аленка. – Ребята, слышите?

Аверя насторожился, слегка повернув голову:

– Может, лось?

– Едва ли. Коня кто-то гонит сюда, да так, что животину не жалеет.

– Если вновь посыльный с очередным повелением от Дормидонта, дурная приправа у нас будет к ужину!

Вскоре опасения и сомнения рассеялись: из зарослей на взмыленной и нахлестанной лошади показался толстый парень в кафтане кладоискателя с редкой бородкой, рыжими волосами и двумя бородавками на одной щеке.

– Прошка! – пробормотала Аленка. – Легок на помине!

Аверя подошел к сослуживцу, поспешившему осадить лошадь и спрыгнуть с седла.

– Здрав буди!

– И тебе не хворать, – рассеяно ответил Прошка.

– Вот уж не чаял, что дорожки наши пересекутся!

– Да я тоже. А это кто с вами?

– Это Максим, хороший парень, – ответил Аверя. – Думает в кладоискатели поверстаться, как будет в столице, а пока у нас науку проходит.

– Гляди, хлопец, загоняют они тебя!

– Но-но! – погрозила пальчиком Аленка.

– Хочешь, вечеряй с нами, – предложил Аверя. – Только харч свой готовь. Все равно ехать вперед тебе не резон – кладов там нет, мы проверили. А нет охоты – поворачивай назад.

– Кабы назад можно было! – простонал парень. – Беда со мной приключилась!

– Что за беда такая?

– Печать свою потерял!

Аверя изобразил на лице удивление:

– Как же тебя эдак угораздило?

– Бог свидетель, не пил я хмельного! И не ведаю, как то вышло! А мне без печати вертаться нельзя – батогами взгреют да со службы прогонят. Может, видели где ее? Век буду благодарен!

– Ты проживи сперва век-то! А насчет печати – счастье твое, что нас встретил!

– Еще бы не счастье – сколько таланов перевел, чтоб на ее след напасть!

– Это хорошо, – шепнула Аленка Максиму. – Поскольку Прошка сам тратил таланы, то не заметил, что Варька прикарманила его клад.

– О чем это вы шушукаетесь?

– О том, – ответствовал Аверя, – что, подъезжая сюда, мы приметили: местные ребятишки в пальцах вертели что-то столь похожее на печать, что я ненароком свою проверил. Да только та неведомая вещь скоро наскучила им.

– Куда ж они ее унесли?

– А почто им уносить, раз наскучила? Отшвырнули вон туда. – Аверя показал на то место промеж водяных лилий, куда действительно сам выбросил печать.

– А ты не врешь?

– Верь, не верь – твое право.

Прошка растерянно посмотрел на озеро.

– И как мне теперь достать ее?

– Видишь, цапля лягушек таскает? – насмешливо произнес Аверя. – Она птица умная: когда надо, не боится ног замочить. Последуй и ты ее примеру.

Прошка сплюнул и, кряхтя, начал стаскивать с себя кафтан и рубаху:

– Не глазели бы хоть… Срамно!

– А представь, что в баньку пришел, – посоветовал Аверя.

Раздевшись, Прошка полез в озеро. Купаться ему приходилось не слишком часто, судя по неловким движениям. Берега у озера были крутые, поэтому почти сразу понадобилось плыть, а впоследствии, уже чтобы достать пропажу, – нырять. Первые три попытки привели лишь к тому, что Прошка перемазался илом. На четвертый же раз, выныривая, он и вовсе едва смог приподнять голову над водой, далее издал какое-то неразборчивое мычание и начал медленно погружаться обратно, словно кто-то потянул его на дно.

– Вот тебе и бабушкины сказки! – произнес Аверя. – Никак у дурня ногу свело.

– Ладно, охолонусь ради него, – отозвалась Аленка. – Прошка, держись! – Вскочив, она сбросила сапожки, ухватилась за край платья и крикнула, обернувшись к Максиму:

– Отворотись, я одежу мочить не хочу!

Не успел Максим опомниться, как Аленка уже исчезла под водой.

– Снова ей, егозе, неймется! – проворчал Аверя.

Прошла целая минута, а Аленка и Прошка не показывались, только на поверхность начали пробиваться отдельные пузырьки, но не такие, какие обыкновенно пускает человек; казалось, озеро закипает, подобно огромному котлу. Далее произошло то, что заставило ребят вскрикнуть от ужаса: из глубины вырвался столб воды высотой около пяти метров и толщиной чуть поменьше столетнего дуба. Верхняя его часть начала быстро видоизменяться, приобретая сходство не то с уродливым человеческим лицом, не то со звериной мордой.

– А, черт! – Аверя выхватил печать и, не раздеваясь, бросился в воду; Максим последовал за ним. Еще через полминуты озерная гладь успокоилась, и Максим, фыркая, вынырнул; одной рукой он протирал глаза, а другой поддерживал Прошку, который, по-видимому, был уже в полном порядке, и только пережитое потрясение еще мешало ему самостоятельно добраться до берега. Оставив Прошку сидеть на песке, Максим огляделся и увидел Аленку, распластанную на траве неподалеку, белую, точно из нее выпили всю кровь, и даже как будто уменьшившуюся в размерах. Аверя, такой же бледный, как сестра, стоял над ней, вытянув руку с распальцовкой, но в этом жесте не было знакомой Максиму уверенности: рука Авери дрожала, будто у мальчугана, который, сжав ее в кулак, готов оказать отчаянное и бессмысленное сопротивление взрослым отморозкам.

– Что случилось? – с тревогой спросил Максим.