Дядюшка Лео, или 2 агента парагвайской разведки

Похмельный синдром, наверняка, знаком практически всему мужскому полу и доброй половине женщин. Прислушавшись к звукам в доме и сопоставив их с запахами, я без труда нашел кухню. Кроме Лео там маячила и фрау. Утром мадам оказалась на порядок приветливей.

Мы обменялись отнюдь не дежурными улыбками, пожелав друг другу доброго утра. В довершение обмена любезностями я сказал, что фрау неплохо выглядит, о чем сообщил Лео. Тот, фыркнув, перевел сказанное жене. Мадам, выдавив «данке шон», слегка зарделась. Дядюшка, наблюдавший метаморфозы, заржал, как конь, чем окончательно смутил не только фрау, но и меня.

На просьбу о рассоле, дядюшка ответил весьма витиевато, в том смысле, что такого напитка нет в наличии в связи с полным его отсутствием, а племяннику лучше будет воспользоваться уринотерапией. Увидев меня расстроенным, дядюшка смилостивился и наполнил большую кружку крепким чаем. Раздобрившись, он добавил ломтик лимона.

Игорь глотал чай с жадностью верблюда, видевшего жидкость не менее полугода назад. Скованное сивушными маслами, лицо шефа смягчалось с каждым глотком. Капельки обильной испарины превратили кожу на манер крокодиловой. Он жевал лимон, щурясь от удовольствия.

Лео возник на пороге, буквально разбрызгивая задор и энергию вокруг:

– Ну, трюфели, быстренько на завтрак и за работу.

– За какую, хрен, работу? – Игорь потянулся к пачке за сигаретой.

Дядюшка широко улыбнулся, показав ровный ряд белехоньких зубов, от вида которых любой советский дантист, включая тех, что лудили протезы для номенклатуры, рехнулся бы от зависти:

– Кто не работает, тот не ест – кто придумал? Коммуняки. Я вас авансом кормлю. Похаваете и за лопату. Мы во дворе сарайчик небольшой ладим. Мечтаем цех организовать. Из глины поделки лепить: горшки, копилки, посуду. Жена разрисовывать будет. Под хохлому. Типа народный промысел «а-ля рюсс». Сейчас это модно. Ферштейн? Кстати, здесь не курят!

Шеф от удивления обмер:

– Не курят?! А ночью мы что тут делали? Медитировали, что ли?

Лео вильнул взглядом, но был непреклонен:

– Здесь не курят.

Игоря понесло:

– Во, мля, Шишкин нашелся. Я тебя умоляю… Работать! Да, у меня с похмелья сигарета не держится в руках. Капиталист хренов. Я лучше жрать не буду, чем горбатиться на тебя.

– Опять заруба будет, – подумал я, но оказался неправ. Дядюшка только желваками передернул:

– Дурачок, ты все-таки. Ладно, пошли завтракать. Потом видно будет.

Не знаю, идет ли путь женщины к мужчине через желудок, но наш к лопате точно прошел. Плотно позавтракав, полюбезничав с хозяйкой и выкурив сигарету, Игорь согласился «поковырять лопатой». Выйдя во двор, мы обнаружили Лео, который бодро катил тачку с песком. Остановившись, он скептически оглядел нас:

– Вы чего вырядились, как … шпионы?

Игорь ухмыльнулся:

– Вполне пристойно. Брюки, плащ, шляпа. Я, что, в ватнике по Европе шлындать должен?!

– М-да …, – многозначительно хмыкнул дядюшка, – Пошли за мной. Фронт работ покажу.

В чрево небольшой бетономешалки я закидывал песок, цемент, щебень, подливая воду. Готовый бетон двужильный Лео таскал в тачке, сливая смесь в опалубку фундамента. Игорь, изображая вибратор, тыкал штыковой лопатой свежую массу. Часа через два дядюшка сжалился над нами, разрешив «валить отсюда». Мы быстренько ретировались в дом.

Почистив одежду, объявились перед очами Лео. Он продолжал трудиться.

– Куда намылились? – походя, поинтересовался он.

– В город поедем. У нас там дела, – солидно ответил Игорь.

– Езжайте электричкой. Станция здесь недалеко. Запомните расписание на обратную дорогу, – посоветовал дядюшка.

Попрощавшись, мы пустились в свободное плавание.

Глава пятая. Прогулки по Германии

Фалькензее оказался своего рода коттеджным поселком. Аккуратные домики прятались в зелени деревьев. Узкие улицы в асфальте или булыжнике вились среди построек, горбатясь на мостиках. Всюду чистота и порядок. «Вылизали все, аж противно», – хмуро заметил Игорь.

На платформе отирались несколько человек. Судя по одежде, типичные немцы. Двое недоуменно уставились на нас, остальные прореагировали индифферентно.

Игорь довольно долго переминался с ноги на ногу перед расписанием. Он шевелил губами, закатывал глаза. Заинтересовавшись манипуляциями шефа, я подошел к нему:

– Босс, дико извиняюсь, что мешаю вашей молитве, но скоро будет электричка. Может, просто записать расписание, не полагаясь на память.

Игорь рассеянно глянул:

– Валяй, записывай. Нечего мозги лишний раз плющить.

Зеленовато-серый состав подкатил к платформе и, пискнув тормозами, замер. Пассажиров в двухэтажных вагонах было негусто. Для большего обзора мы устроились на верхнем этаже. Гудок, и поезд покатил дальше. Развалясь в удобном кресле, Игорь изучал карту, выданную дядюшкой. До центра оказалось семь остановок.

В окно мы разглядывали город. Высокие и не очень здания серого цвета, многочисленные трубы заводов, фабрик и ТЭЦ, отполированные нитки железнодорожных путей, обилие вывесок и указателей, опрятность полосы отчуждения – все навевало скуку порядка и размеренной жизни.

– Мы приехали, – объявив, шеф направился к выходу. Шустрый ручеек пассажиров, проскользнув через теснины подземных переходов и решетки турникетов, вытек на площадь. Не успел я толком оглядеться, как Игорь потянул к входу в метро.

Берлинское, по сравнению с московским, оказалось гораздо проще. Поезда примерно такие же, но сама подземка…

Мы были в центре, на «Александерплац». В отделке главенствовал жесткий практицизм: пол нарезан строгими квадратами серого мрамора; колонны зашиты алюминиевыми панелями; мертвый свет люминесцентна; готика букв на информационных щитах; нищенский декор. Разительное отличие от имперского стиля станций московской кольцевой. Как велюровый салон «копейки» по сравнению с кожаным комфортом «мерседеса». Как говорят в Одессе: – Почувствуйте разницу.

После андеграунда мы с удовольствием вдохнули стылый сквозняк площади Алекса. Впереди сверкал нанизанный на шпагу «Телеспаржа» стеклянный шар. За спиной упирался в небеса серо-голубой пенал «Форум-Отель».

Погода выдалась просто супер. Множество праздного люда гуляло по площади. Яркая одежда людей, лукавое солнце в лужах, упитанные голуби у «Фонтана дружбы народов», красивые автомобили. Праздность, веселье, легкость. Три обода часов «Урания», увенчанные моделью Солнечной системы, одномоментно показывали время в крупнейших городах мира. Через двери массивного здания универмага «Центрум» в обоих направлениях нескончаемо тек народ. Тридцати семиэтажный «Парк Инн» красовался на краю площади. Открытые кафе под деревьями разбухли от посетителей. Аппетитный запах жареных сосисок, высокие стаканы с рубиновым вином, пенные шапки янтарного пива, громкий смех и разноязычий треп. Мы ощутили себя бедными родственниками на празднике жизни.

Закуривая, Игорь приостановился у входа в ювелирный магазин. Отраженная в огромной витрине, будто на широкоформатном экране, жила вся площадь. Прямо перед собой я увидел двух мрачных типов в черных длиннополых плащах и шляпах, надвинутых на лоб.

Один, коренастый крепыш, курил, напряженно зыркая по сторонам.

– Е, мое, – ужаснулся я, – Да ведь это мы. Прикидик еще тот. Дом-интернат на выезде. Как нас пустили сюда? Типичные дауны.

С кислой физиономией я брел за шефом. Тот, сверившись с картой, повернул на Карл-Либкнехт-Штрассе. Мимо неслись, сверкая на солнце, чистенькие «мерседесы», «БМВ», «опели». Небоскребы, бликуя сотнями окон, крышами цепляли облака. Брусчатка тротуаров гудела под тяжестью тысяч башмаков.

Слева показалась красная черепица церкви с невысокой бронзовой колокольней. Заметив мой интерес, Игорь, тоном знатока, пояснил, что перед нами Мариенкирхе, на стенах которой знаменитая фреска «Пляска смерти», посвященная эпидемии чумы 1484 года.

– А, еще, на местном органе наяривал Бах, будучи в гостях у императора Фридриха, – закрыл тему шеф, продвигаясь мерным шагом в сторону моста через Шпрее.

Купола Берлинского собора удивили явным сходством с питерским Исаакием. Я поделился впечатлением с Игорем. Орлиным взором он окинул собор:

– Чего ж тут удивительного. Что наш Исаакий, что этот, оба скопированы с римского святого Петра. Народ загружаться не любит. Один вымучивает шедевр, остальная братва, не стесняясь, пользует. Чтобы плагиатом не тыкали, пару финтифлюшек присобачат – и, будь здоров. Учись, студент. Вон, глянь, какая штука сверкает. Дворец Республики. Эра урбанизма. Бетон, металл, стекло. По сути – сарайчик правильной формы. Все функционально. Зато при эксплуатации заморочек по минимуму.