Дрова из облаков. Или невероятное путешествие Хью Бредни

– Джентльмены, – сказал я поспешно, – не будете ли так добры опустить меня на землю, освободить и…

Заткнись, сволочь! – перебила личность, которая минутой раньше предлагала треснуть меня дубинкой.

– Погоди, Волк, – разве ты не слышишь, что он говорит по английски? Разве горбунчи разговаривают как мы?

– Нет. Хм. И впрямь странно, – отвечал Волк, не отличавшийся, вероятно, особо развитым интеллектом.

– Может это один из наших?

– Да нет же! Он прилетел по воздуху. И пил воду без разрешения. А какой чван лакает воду прямо из реки, как варвар? У нас демократическое общество, вода это благо, которое следует разлить в бутылки и продать. Нужно быть законченным свином, чтобы пить её бесплатно. К тому же, на спине у него нарост – ну, вылитый горбунч.

– Джентльмены, позвольте объяснить, – сказал я торопливо, пока они колебались и не приняли окончательное решение, – я никакой не Горбунч. Я даже не знаю, кто это такой. Может это и достойный человек. Но я с ним не знаком, смею вас уверить. Я из Соединённых Штатов. Это Канада? Квебек, да? Хотя нет! Конечно это многое бы объяснило, но тогда бы вы говорили по французски. Выходит я попал в Онтарио? Я никогда не был в Канаде и понятия не имел, что здесь такие порядки. Славная страна. И флаг у вас такой красивый. С листком каннабиса. Вот только с водой вы как-то странно дело поставили. Почему бы не попить, когда того хочется? Разве у вас нет водопровода? Далеко до границы? Где штат Нью-Йорк?

– Это горбунч, – уверенно сказал Волк, – несёт какую-то околесицу. Надо его оглушить.

– Нет, Волк, это не горбунч. Он слишком хорошо говорит по английски.

– Конечно я слишком хорошо говорю по английски! – завопил я, – А с чего бы мне на нём плохо говорить, если это мой родной язык! Сказал вам – я американец! Вызовите полицию! Вы меня незаконно удерживаете. Замотали в какую то сетку, а она воняет дерьмом! Это вообще свинство! Немедленно освободите меня, недоумки, не то я… не то я… позвоню своему дяде. Он у вас тут большая шишка!

Моя речь произвела впечатление.

– Во даёт! – сказал кто-то, – По ходу он больше на мичмака смахивает. И лается как они. Выпустим его, ребята, а то хлопот потом не оберёшься.

Все опять залопотали хором.

Когда висишь вниз головой, стянутый по рукам и ногам, делать остаётся только одно – выводы. Этим я и занялся.

«Итак, когда я сказал правду и при этом был вежлив, – думал я, – мне не поверили. Меня обозвали „сволочью“ и пригрозили дубинкой. Стоило мне соврать, как они включили задний ход».

У меня был знакомый, который никогда не говорил правды. Его звали Доналд. При этом нельзя сказать, чтобы он был дурным парнем. Скорее наоборот. Сам Доналд утверждал, что, когда он изливал душу, люди не верили ему. Стоило же приврать, да при этом взять собеседника на испуг, перед ним открывались все двери. Вот он и взял на вооружение кривду. А что ему оставалось?

Впрочем, он не всегда был таким. В детстве ему, как и всем, внушали, что надо быть честным и никогда не обманывать. Даже это оказалось враньём! Начав вести самостоятельную жизнь, он столкнулся с обратным. Все вокруг него кривили душой и не желали не только говорить, но и выслушивать правду. Друзья врали друзьям, родственники родственникам, родители детям, политики… Боже мой! Как врали политики!

Дон попробовал солгать раз – другой. И нашёл, что врать и выслушивать даже самое очевидное враньё действительно гораздо проще и удобнее. Постепенно он стал говорить правду всё реже и реже, пока наконец не отвык от неё совсем.

Дошло до того, что у него развилась аллергия. Стоило сделать, при нём правдимое замечание, пусть даже самое пустячное, как он покрывался красными пятнами и задыхался. Если правдоруб не унимался, то Доналду становилось по-настоящему худо. У него начинались приступы крапивной лихорадки, отёки, резь в глазах, насморк, кашель, зуд по всему телу. Язык опухал так, что вываливался из рта.

За такую принципиальность Доналда очень уважали и он достиг больших высот в бизнесе. Единственное о чём он жалел, так это о потерянных годах в юности. «Если бы я просёк всё это на пару лет раньше, стал бы по-настоящему большим человеком – мэром, госсекретарём, а то и президентом.

«Пожалуй, – подумал я, – Дон был не так уж и неправ. Голодранцы лучше понимают язык силы».

Это стоило проверить и я немедленно заявил:

– Конечно, я мичмак. Не отпустите сию же минуту, я вам всем морды набью. Живо доставайте меня из сетки!

Наступила тишина, затем я почувствовал, что меня легонько раскачивают, и я грохнулся на землю. Руки и ноги затекли и я не мог ими пошевелить. Постепенно всё отошло. Я обнаружил рядом мой реактивный ранец, его успели принести.

Мои новые знакомые столпились вокруг. Теперь я их хорошо разглядел. Они выглядели обыкновенными людьми, вот только давно немытыми, да и одетыми в какое-то тряпьё. Вместо обуви на них было вообще невесть, что – куски кожи привязанные к ногам ремешками. На одном только были надеты старые рваные ботинки с высокой шнуровкой. Он стоял впереди других.

Ты мичмак? – спросил он меня.

– Вроде того. И да, и нет, – ответил я уклончиво. Я понятия не имел, кто такие мичмаки и почему они лучше горбунчей, потому стоило вести себя осторожно, – Что это вы такие… неумытые? – переменил я тему беседы, – Река же вот она, рядом.

Толпа заволновалась. По рядам прокатился удивлёный гул.

– Тратить воду на мытьё нельзя, – наконец ответил мне тот в ботинках со шнуровкой, стоявший впереди остальных.

– Почему?

– Дорого стоит. У нас неразлитой воды совсем мало осталось. Последняя река.

– Что вы такое говорите? А куда вы девали Миссури с Миссисипи?

– Давно загнали в бутылки.

– Чёрт побери! И Амазонку вы туда же засунули?

– Не слыхал про такую, – ответил тип в ботинках. – Как вы сказали?

– Амазонка. Она где-то на юге. Не помню точно где. Не то в Техасе, не то в Калифорнии.

– Не имею понятия где это. Но вся пресная вода давным давно разлита.

– Выходит без купанья живёте?

– Как это?

– Ну не плюхаетесь в воду, чтобы смыть грязь или просто поплавать.

Глаза оборванцев округлились. Старший (в ботинках) так взволновался, что даже отступил назад.

– Влезть в воду всем телом? – спросил он в ужасе, – Нет! Это запрещено законом. У нас мало воды, её надо беречь. У рехляндцев воды больше. Говорят, что они раз в месяц умываются. А в городах вообще воды не осталось.

– А какой ближайший город? – немедленно спросил я.

Собеседник удивлённо посмотрел на меня, но ответил: – Нью Рим.

– Нью Рим? Надо же. Далеко отсюда?

– Три – четыре дня ходу. Это если пешком. Но через лес идти опасно, там полно нечисти вроде горбунчей.

– А кто это – горбунчи? – спросил я осторожно.

– Враги, – последовал лаконичный ответ.

«Мичмак идёт!» – негромко произнёс невысокий паренёк, тот самый, который доказывал Волку, что я не горбунч.

ГЛАВА 4