Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача

Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача
Григорий Нарек

Пандемия COVID-19 застала врасплох весь мир. Мы попали в заложники к непонятному вирусу, не готовые к такому развитию событий. На передовой всеобщего хаоса оказались врачи, которые на ходу вырабатывали методы лечения и помогали дышать заболевшим. За героическим образом врача, однако, стоит обычный человек, думающий о семье, любящий пошутить и при этом испытывающий страхи и тревогу.

Григорий Нарек не инфекционист, он рентгенхирург одной из московских больниц, добровольно отправившийся работать в красную зону. На протяжении месяца Нарек писал заметки о том, что происходило за стенами ковидного госпиталя, по авторскому замыслу расположенного в Италии. В итоге получилось ироничное, честное и очень человечное свидетельство, позволяющее современникам и потомкам увидеть бытовую, а не новостную часть этого карантинного опыта.

Григорий Нарек

Тридцать дней в красной зоне. Заметки врача

Посвящается тем, кто согласился помогать

Всё написанное здесь – правда, изменены только имена действующих лиц. Начиная вести дневник – а делал я это в то же время, когда происходили описываемые события, так что вы читаете, в сущности, «бортовой журнал красной зоны», – я решил замаскировать коллег и друзей, родственников и знакомых, обозначив их псевдонимами и, кроме того, перенеся действие в Италию. Сейчас я понимаю, что мой замысел шит белыми нитками. Легко догадаться, что клиника, в которой работает автор, находится в Москве. Но я решил не перестраивать текст. Всё, о чем рассказано в моем дневнике, вполне могло происходить в Италии, да и в любой другой стране, где медики сражаются с новой пандемией.

Предисловие

Уважаемые читатели, для меня стало приятной неожиданностью, что мой коллега, близкий по духу человек, работая в экстремальных условиях пандемии – в красной зоне, – нашел силы и возможности делать заметки, которые легли в основу предлагаемой вашему вниманию книги. Она представляет большой интерес как для врачей, так и для пациентов, ковид-диссидентов и тех, кто испытывает ужас перед пандемией. Григорию Нареку удалось написать текст, одновременно очень правдивый и жизнеутверждающий. Редкий дар, когда о довольно страшных вещах удается писать с юмором, причем во всем видеть жизнь, которая продолжается, и, конечно, человека – с его проблемами, болью, горем, но также с радостями и верой в лучшее.

Крайне удачным мне показался прием автора – перенести место действия в Италию. Это помогло не «рассекречивать» коллег, ведь Григорий со свойственной ему наблюдательностью порой показывает не только их самоотдачу, но и забавные стороны. Итальянский колорит в книге позволяет немного отстраниться и не поддаваться тревожности. Спустя какое-то время после прочтения рукописи я понял, что данный прием на самом деле гораздо глубже: он позволяет увидеть вненациональный характер эпидемии, то, как болезнь делает всех равными. Новый вирус требует от нас сплоченности, солидарности, не знающей границ и различий. Врачи из разных стран обмениваются опытом и информацией, стараются поддержать друг друга, стремясь к общей цели – победить болезнь.

Для меня и многих моих коллег особенно ценно, что Григорию удалось запечатлеть нашу жизнь в это сложное время: пандемия пройдет, оставив след на каждом из нас и преподав нам уроки. Мы все поняли, что паника никогда не будет спутником эффективности, и то, как слаженно работали врачи в красной зоне, – тому подтверждение. Чтобы действовать точно, нужно сохранять трезвую голову и в то же время заботиться о себе – для экстремальных медицинских ситуаций это стопроцентное правило.

Очень важно, что останутся живые свидетельства, которые помогут нам не только транслировать полученный опыт тем, кто по разным причинам оказался далек от него (во времени, в пространстве), но и осмыслить его самим. Из этой книги можно понять, что позволяло врачам держаться на плаву в суровые моменты; можно увидеть, что врач – обычный человек со своими привычками, манерами, характером. Не циник, но и не бесстрашный герой, а профессионал, стремящийся выполнять ту работу, которую он для себя избрал, и делать это хорошо.

Берегите себя и своих близких.

    Вожак стаи – Акела;
    Баграт Гегамович Алекян, академик Российской академии наук

1. Начало

Самое плохое, как и самое хорошее, случается неожиданно. Поначалу страшным новостям из Китая никто не придал большого значения. Китай далеко, а смерть – то, что случается с другими. Как сказала сенсей, обучавшая меня судебной медицине, «пока я дышу – я бессмертен». Когда же мы поняли, что и нам в ближайшие дни предстоит сражаться с невидимым врагом, то изрядно растерялись.

Сам я – рентгенхирург и во время учебы не имел возможности посещать лекции и занятия цикла по инфекционным болезням. Но, как показал опыт последних месяцев, преподаватели этого цикла знают о новом вирусе немногим больше моего. В том-то и беда: знаний о вирусе COVID-19 мало, а лечить его надо.

2. Акела

Мой шеф и учитель Бенедетто Аллини – очень сильный человек. Не только физически.

В тот день он вызвал нас с Сандро и спросил:

– Вы согласны работать?

– А есть выбор?

– Есть.

Выбором мы не воспользовались: дали согласие и двинулись к выходу.

– Подождите, – остановил нас шеф. – Спасибо вам, но знайте: я вас отдаю в другую стаю, а потом, когда всё кончится, жду обратно.

И мы стали морально готовиться к тому, что нас вызовут для создания красной зоны – изолированного отделения клиники, в котором содержатся больные, зараженные особо опасными инфекциями.

Между собой мы часто называем шефа Акелой, по имени вожака волчьей стаи из киплинговской «Книги джунглей». В отличие от большинства других боссов он не сидит в своем кабинете, указывая сотрудникам, куда идти и что делать, а всегда находится на передовой, подавая пример остальным. Настоящий вожак стаи, ответственный и благородный.

И вот сейчас Акела на время распустил свою стаю, оставшись в одиночестве. Он должен был добыть для врачей и медицинского персонала средства защиты. Все клиники Италии именно теперь старались закупить как можно больше средств защиты, и наша тоже. Входить в красную зону незащищенным – то же самое, что отправиться в горящее здание без противогаза и в одних плавках. Вход в зону и выход из нее подчинены строгим правилам. По территории клиники нужно проследовать до помещения, где все сотрудники снимают повседневную одежду и оставляют ее там вместе с вещами, что обычно носят с собой. Далее они переходят в так называемый шлюз, где надевают хирургический халат, маску, похожую на водолазный шлем, респиратор с высоким (99 %) уровнем фильтрации, две пары хирургических перчаток и защитный комбинезон, полностью ограждающий человека от внешнего мира. Вся эта процедура занимает полчаса. При выходе из зоны нужно снимать средства защиты в обратном порядке, постоянно обрабатывая руки антисептиком, после чего тщательно вымыться в душе.

Итоги дня:

Во-первых, наша широко известная клиника закрывается и перепрофилируется. Во-вторых, мы с Сандро только что дали согласие работать в красной зоне. В-треть их, мы никогда там не работали, не умеем работать и не видели, как работают другие, – мы ведь хирурги. В этом ирония ситуации.

И наконец: все парикмахерские в нашем городе уже закрыты, а моя «стрижка» уже давно за гранью приличия. Сейчас главный вопрос: где всё-таки привести себя в божеский вид и купить бутылку кьянти?

3. Цезарь

Спустя пару дней нас пригласили на большое совещание у директора клиники, где были оглашены планы борьбы с эпидемией. Желающие могли высказаться, но сначала нам предстояло выслушать директора Анджело Ревини. Директора я считаю настоящим мужчиной, старшим товарищем, хирургом (именно в такой последовательности). Почему? Этот человек, известный на всю страну, мог бы шествовать по коридорам клиники величественно и отрешенно, подобно римскому императору. Но Анджело, встречая любого врача, даже недавно у нас работающего, всегда здоровается первым и протягивает руку. Двери его кабинета открыты для всех, кто нуждается в помощи или совете.

Помню, однажды вечером я отвел сына в школу единоборств и смотрел, как он тренируется на ринге. Позвонили из клиники, спросили, не могу ли я приехать. Сына нельзя было оставить – пришлось просить дежурного врача поискать кого-нибудь другого. Прошло двадцать минут, и на экране смартфона высветилось «Директор»:

– Добрый вечер, дорогой. Мне нужна твоя помощь.

Интересно, подумал я, что мешает ему просто велеть мне мчаться со всех ног в клинику?

– Чем могу быть полезен? – ответил я, одновременно отправляя жене СМС с просьбой приехать и заменить меня.

– У больного проблемы после операции, реаниматологи не исключают инфаркт. Посмотри, чем можно помочь. А помочь надо.

– Скоро буду.

– Извини, что пришлось потревожить.

Тут важно еще и то, что большинство директоров на месте Анджело уехали бы домой и там ждали результата. Каково же было мое удивление, когда я увидел его в клинике! До конца совместной операции, завершившейся около полуночи, он находился там с хирургами, медсестрами и молодыми ординаторами. Просто за компанию.

Еще один случай: я оперировал добрую знакомую Анджело, и в конечной фазе операции у нее возникли проблемы. В тот момент я подумал, что моей карьере конец. Но Анджело, остававшийся рядом со мной до часа ночи, просто ждал, пока ситуация выправится. Потом пожал мне руку и сказал, чтобы я отправлялся спать.

Надеюсь, понятно, почему я начал с того, что Анджело – настоящий мужчина и старший товарищ. О том, что он прекрасный хирург, и говорить излишне.

Вернемся к собранию. Директор начал так:

– Дорогие коллеги, для меня самое важное – безопасность сотрудников. Никто не бросит вас в бой без адекватной защиты. (Как потом оказалось, он сдержал слово.) Но не менее важно наше участие в общей миссии. Когда начинается война, все молятся на воинов. Сейчас началась война против невидимого врага, который сжигает людей изнутри. И все молятся на врачей. Нужна ваша помощь. Есть вопросы?

Все молчали.

Директор привел зловещие сведения о заболевших и умерших – у нас в стране, у соседей, в мире. И продолжил:

– Если кто-то захочет уйти – я не осужу. Это ваше право. И позже, когда эпидемия кончится, осуждать не буду. Но если можете, помогите.

Воцарилась глубокая тишина.