Дань памяти

Дань памяти
Григорий Николаевич Казазаев

Книга повествует о тяжелом боевом пути одного из миллионов советских солдат и офицеров, защищавших в 1941-1945 годах рубежи и подступы нашей Родины от наглого, мощного, подлого, смертельного натиска, и гнавшим врага до самого его логова. Переплетение судеб, отражение общего героизма в каждом бойце заставляет погрузится в быт и тяготы боевой военной службы. Книга составлена на основании государственных архивов, личных писем, рассказов доблестных участников тех событий.

Григорий Казазаев

Дань памяти

Предисловие.

История, как известно, не знает сослагательного наклонения, не допускает понятия – «если- бы»! История пишет страницы, вкрапляя в события судьбы людей и подчиняет их жизни течению этих событий.

Логическая цепь обстоятельств, конкретных явлений и фактов порой очень сильно влияет на право свободного выбора, сделанного самим человеком и, вопреки личным планам, желаниям и стремлениям, резко меняет вектор движения к выбранной жизненной цели. Все происходит в конечном итоге в пространстве и времени, как происходит.

По этой причине не суждено было и моему отцу в начале избранного в жизни пути стать обладателем самой гуманной и мирной профессии, имея в дальнейшем возможность учить и воспитывать в школе детей, быть преподавателем и педагогом. Судьба уготовила ему, как и большинству представителей того поколения прошлого века- столетия, иную профессию, должность и участь – в суровый час стать воином и защитником своей славной Родины и народа, солдатом Великой Отечественной войны, развернув перед ним не школьную географическую карту планеты Земля, а военную топографическую карту-«трехверстку».

В 1939-м году по окончании Радульской школы- десятилетки, – первого ее выпуска, – сдав успешно экзамены, отец поступил в Новозыбковский Учительский институт, на факультет естественных наук, – географии и биологии, стал студентом. Однако, учиться пришлось не долго.

Воздух Европы пропитан был гарью и порохом, все страшнее и чаще на слуху у людей звучало зловещее слово – «война».

Осенью тридцать девятого года, в месяце октябре, вместе с братом Григорием, окончившем к тому времени школу рулевых- мотористов в городе Гомеле и работавшем на Днепро – Двинском речном пароходстве по специальности, а, так же с группой своих сверстников, бывших школьных друзей и товарищей, отец был призван на действительную воинскую службу. Согласно Постановления Советского правительства о Всеобщей воинской повинности, призыву подлежали граждане, имевшие на момент призыва датой рождения 1918, 1919год. В армию стали призывать и студентов.

Срочная служба предполагала 3-х летний срок военнослужащим в сухопутных частях Красной Армии и 5-и летний для всех моряков-Краснофлотцев. Кто мог угадать и представить тогда, какие в дальнейшем недалеком будущем развернутся масштабные и трагические события, по значимости и сути своей, изменившие жизнь миллионов людей, предопределив, кому из них суждено быть погибшим, а кому уцелеть в кровавом огненном вихре войны. Никто наперед не предскажет судьбу!

Не мог предположить тогда и отец, что армейская служба его продлится на многие годы, вбирая в себя и войну, пошлет испытания пройти все ее трудности и невзгоды, и далее, на протяжении долгих шестнадцати лет, вплоть до самого зрелого возраста, станет реальным призванием, главной основой и фундаментом в дальнейшем пути его собственной жизни. Не мог знать он и то, что так же неожиданно закончится его военная карьера, армейская судьба, как когда –то стремительно и началась, повинуясь силе объективных причин и условий, в которых жила вся страна, вставшая на мирные рельсы первого послевоенного десятилетия.

Было это уже в середине пятидесятых годов. С этого момента, пожалуй, я и начну свой рассказ.

ДАНЬ ПАМЯТИ.

В документах отца, среди старых писем и фотографий, особенно ценных и хранившихся в доме отдельно, я обнаружил воинское Предписание за №101 от 4 июня 1954-го года. Форменный бланк с текстом, отпечатанном на машинке и в нескольких местах, уже от руки, исправленном штабным писарем.

Привожу текст Предписания дословно:

Кому: Майору Казазаеву Николаю Николаевичу

Предлагаю Вам 16июня 1954г убыть в распоряжение Начальника отдела кадров Северо – Кавказского военного округа город Краснодар- зачеркнуто, – г. Ростов- на-Дону, -зачеркнуто, -далее чернилами- Киевского ВО г. Киев, для прохождения дальнейшей службы –Начальником полковой- зачеркнуто, – командиром минометного батальона вместо подполк. Товкач Срок прибытия- 25 июня 1954г. Основание: Дир. МО СССР №615530 от29.01.1954г.-зачеркнуто, -Приказ ГУК 06 0746от 12.05.54г.

Начальник отд. Кадров в /части полевая почта 11 828 Гв. майор Червоненький

Печать Подпись

Следуя данному предписанию, в назначенный срок отец прибыл в отдел кадров Киевского Военного округа. Здесь он получил положенный, а, возможно, что и вынужденный отпуск, с дальнейшим указанием – находясь по месту проживания родителей, ждать вызова для назначения на новую должность и дальнейшего прохождения воинской службы.

Вызова не последовало. В начале сентября месяца через военкомат пришло извещение из ОК Киевского ВО об увольнении в запас по должности командир артдивизиона со званием подполковник запаса /без права ношения воинской формы/ согласно Приказа № 04367 от 2 сентября 1954 года, с обязанностью состоять на учете Запаса Первого разряда по 31- е декабря 1979 года.

В то первое послевоенное десятилетие численность армии стремительно сокращалась, расформировывались дивизии и полки, в них уже не было прежней необходимости, ставилась на хранение боевая техника, сдавалось на склады вооружение, тысячи офицеров – военнослужащих, независимо от званий и занимаемых должностей, увольнялись «в запас».

Так к 35-ти годам, став пенсионером по выслуге лет, – двадцати одного полных года, так как год войны зачтен был за три, – отец оставил военную службу.

Не имея возможности в скором времени подыскать подходящую работу по месту жительства и дав себе отдых , -благо, свободных дней теперь было в достатке, отец взялся за написание воспоминаний, решив по свежей памяти восстановить ход событий недавно минувшей войны, передать героизм и трагизм эпизодов , происходивших на ее бесконечных дорогах , приведших его самого, солдата Великой Отечественной, от заснеженных полей Подмосковья до стен Златой Праги, освобожденной нашими войсками в победном мае 1945 года.

Попросив брата Григория, который по демобилизации в 1946 году, в школе родного поселка преподавал уроки военного дела и физической подготовки, принести ему школьную карту, взял чернила, перо, и, предаваясь воспоминаниям, изложил весь свой пройденный путь на бумаге.

В то время отец, не взирая на возраст, был холост, не связан семейной заботой, и весь свой досуг мог свободно посвятить данной работе, как оказалось в процессе занятия, не такой уж простой.

Четырнадцатилетним подростком в 1971-м году я впервые прочел эти записи – несколько старых школьных тетрадей, мелко исписанных ровным убористым почерком. Что- то необъяснимое произошло с этого дня в моей памяти, да и, пожалуй, в судьбе, побудило сознание работать совсем по- иному, воспринимая события тридцатилетней давности с особенной, доселе неведомой болью и остротой, на каком-то особенном уровне.

Прежде, в детстве, слушая рассказы отца о войне, скупые, не многословные, невольно проникался волнующим чувством романтики боевых эпизодов, рискованных ситуаций и «крутых» переплетов, в которых привелось оказаться отцу, – смертельно опасных, но всегда со «счастливым» исходом, благополучным концом, -ведь «главный» участник событий, рассказчик и он же герой, оставался живым, целым и невредимым выходил из критических ситуаций, зачастую случавшихся в буднях жестокой войны. Было чуть страшно, -а, вместе с тем, – интересно и увлекательно, как бывает в военном кино со счастливым концом. Лишь потом, повзрослев, осознал, что вокруг и везде были люди, знакомые и не знакомые, солдаты, бойцы, со своими бесценными жизнями, судьбами, а у войны было жестокое жесткое право – всем этим бесценным, единственным, распоряжаться по- своему.

Теперь же я понял, физически вдруг ощутил, возможно на подсознательном, как говорят- генетическом уровне, -смерть на фронте всегда была рядом, незримо преследуя, шла по пятам, дышала в лицо, навсегда вырывая из строя, из жизни дорогих, самых близких и верных, надежных друзей и товарищей. Душевная острая боль безвозвратных потерь была неотъемлемой тайной попутчицей на бесконечных дорогах войны, незримо сопутствуя каждому действию, каждому шагу солдата, не исчезала со временем и не стиралась в сознании, в памяти, а оседала, селилась навеки в глубинах души.

С первых прочитанных мною страниц я был потрясен описанием гибели взвода бойцов, истребителей вражеских танков, преградивших дорогу немецкой армаде, что рвалась к Москве. У разъезда, ведущего от станции Решетниково на Спас-Заулок, экипажи танкистов, направленные в окопы на данный рубеж обороны командованием, приняли свой первый неравный, единственный бой.

В сердце моем навсегда поселилось необъяснимое чувство подспудной духовной вины, не покидавшее меня с того самого дня, где бы я не находился, – ни в будни мои, ни, тем более, в светлые праздники.

Так, почти пол века назад, находясь под впечатлением прочитанного и запавшего мне в душу «живого» материала, я взялся за непосильный труд, решив описать все происходившее там, на войне, большим и правдивым рассказом, придав некогда происходившим реальным событиям форму художественного произведения, по всем существующим канонам и правилам литературы. На бумагу легли первые строчки моего так и не написанного в детстве рассказа: «Под утро пошел крупный снег. Мягкие хлопья его скрыли черную промерзшую землю с торчавшей кое-где высокой пожухлой травой.

Все поле покрылось ровным белым покровом, и только кое- где, по резким очертаниям, угадывались невысокие холмики да не глубокие рытвины с запавшим в них снегом. Начинало светать.»

Далее следовало в детальных подробностях описать то самое роковое событие, передать весь трагизм, безысходность неравного боя, испытать, пережить самому силу чувств, ощущений почти безоружного в данной ситуации человека, противостоящего стальной, никого и ничего не щадящей машине, рвавшейся уничтожать все живое, сеять смерть и нести разрушения, сметая любую преграду, возникшую у нее на пути.

Естественно, даже располагая из первоисточника всеми имеющимися материалами, я этого сделать не мог, -отсутствовали необходимые для этого элементарные навыки, жизненный опыт. Не могло этого попросту быть у подростка.

Теперь, когда за плечами оставлена большая часть моей собственной жизни, и мозг приобрел с годами способность работать на генетическом уровне, в силу накопленных знаний и опыта – появилась способность правильно воспринимать, анализировать и оценивать то, или иное событие, сопоставляя весомые факты, делать достойные выводы.

Изучена в мере доступности наша История, зафиксирован памятью каждый урок, каждый шаг, собраны по крупицам и сохранены подробности жизни родных наших предков, – все это мне дало возможность сейчас вернуться опять к публикации воспоминаний отца, развернув перед собой его те же тетради, заново перечитав сохранившиеся фронтовые письма, пересмотрев военные фотографии и документы, испытывая при этом то же самое душевное волнующее чувство, не покидавшее меня на протяжении всех моих прожитых лет.

Отдавая отчет себе в том, что каждая написанная строка воспоминаний отца – это живая история с реальными именами людей и ходом реальных событий, это Память, которая, сколько бы лет не прошло, не должна кануть в Лету, предаться забвению, стереться, бесследно исчезнуть в умах и глубинах сознания молодых поколений, идущих на смену достойных отцов, это личный и вечный наш Долг перед теми, кто был на войне, перед каждым из них, кто дошел до Победы, и каждым, кто с этой войны не вернулся.

Ничего не должно быть забыто, утеряно, погребено пластом времени, оставаясь в прошедшем, никогда не должно повториться, воскреснуть, явиться реальностью в будущем.

Вместе с тем, это дань светлой памяти моего отца, его боевых друзей и товарищей, случайных и постоянных спутников его военной судьбы, живых и погибших на многочисленных фронтах Второй мировой войны, Священной Великой Отечественной!

Сохраняя стилистику слога, ничего не изменяя, не добавляя, не приукрашивая, – не имею права на малейшую вольность и выдумку. Единственное, что могу позволить себе, – дополнить скупые, лаконичные строки воспоминаний теми живыми подробностями, которые до сих пор хранит моя память, возвращающая из глубин своих сюжеты тех давних военных рассказов отца, самих по себе, по прошествии лет, уже ставших историей.

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬ.

Прежде, чем перейти к описанию главных событий, которым посвящена эта книга, считаю необходимым коснуться детства и юности автора воспоминаний, доставшихся мне по наследству и на примере главного действующего лица попытаться создать зримый образ представителя того поколения, человека, на долю которого выпала участь лихих испытаний в общей суровой беде и жестокой кровавой трагедии, имя которой- война.

Надеюсь, когда – ни будь дети, быть может и внуки мои, прочитав эту книгу, вернутся к истокам своим, научатся чтить и ценить свои корни, изучат все звенья семейной цепи, храня благодарную память о жизни и быте своих дальних предков, и дедов, и прадедов!

И так, продолжаю дальнейший рассказ, излагая события в строгом определенном порядке и очередности.

Мой дед по отцу Казазаев Николай Михеевич родился в слободе Радуль Городнянского уезда Черниговской губернии в месяце мае, 22-го дня, в 1892- году, в многодетной семье лесосплавщика.

Прадед Михей рано ушел из жизни, покинул сей мир по нелепой случайности, -убит был тяжелым бревном, рухнувшем с козел- столюг по оплошности работавших здесь распиловщиков. Рядом с домом пилили бревна на доски, на козлы- столюги работники накатывали очередное бревно. Что- то пошло не так, избегая опасности, работники отскочили в стороны, бросив работу.

Выйдя в этот момент из дома на улицу, Михей бросился было помочь поддержать разъехавшиеся столюги, да споткнулся, упал по дороге. Удар сосновой тяжелой колоды пришелся на грудь… Прадед был силы необыкновенной, не мерянной, – сам мог поднять за комель, оторвать от земли любое бревно, лишь – бы хватило рук для обхвата. Напоказ силой не хвастал, опасаясь «дурного глаза». Если и нужно было перекинуть бревно, строго смотрел, чтобы чужих никого рядом не было, и только тогда принимался за дело.