Маленькие люди. Коротко – о длинном

Дама, конечно, ему сразу культурно ответила.

– Как это так, – кричит, – меня, заслуженную женщину умственного труда, обливают грязью какие-то неизвестные интеллигенты! Я, может, на ответственной работе три аборта сделала, а они мне еще будут замечания указывать, паразиты! Идите и не мешайте работать, сволочь!..

Тут же по Учреждению побежал слух, что Упыркина медом не корми, только дай поскандалить. Пошла Ендова Аполинарьевна к Начальнику и намекнула:

– Упыркин мало того, что пишет скучные некрологи, так еще и женщин заслуженных оскорбляет, работать заставляет!

– Да что вы говорите! – покачал головой Начальник. – Работать?! Ай-яй-яй!

– Это еще не ай-яй-яй, – говорит Ендова Аполинарьевна. – Он и вас не уважает! На мраморе, говорит, высеку дурака…

Ну, тут Начальник сразу всем своим государственным лицом покраснел, крякнул и крикнул:

– Чтобы ноги этого Упыркина в моем Учреждении не было!

В тот же день Упыркина и уволили.

Нет, граждане, что ни говорите, а без пропуска человек – и не человек вовсе, а так, фигура у турникета.

Очень, между нами говоря, унылая фигура.

Бутылочка

День на скучной работе тянется медленно, как фильм с плохим сценарием, тупым режиссером, бездарными актерами и совсем уж безнадежным оператором, которому впору снимать учебное кино о стрижке баранов. А если еще и погода не располагает, – тут уж совсем категорически паршиво.

…Свирепеев привычно толкнул дверь кабинета, плюхнулся в кресло, и уставился в окно, на стену дома напротив. Стена была шершавая и серая, как понедельник.

– Напиться, что ли? – пробормотал Свирепеев, машинально перебирая бумаги на столе. – Или не напиваться? Потом ведь изжога будет, и башка затрещит, и жена…

Свирепеев посмотрел на шкаф. Там, за папками «Входящие» и «На доклад», томилась заветная бутылочка настоящего шотландского виски, подаренная Свирепееву на прошлый день рождения. Относить домой бутылочку он не стал, – таможенного досмотра супруги Аделии Кузьминичны не прошел бы и опытный колумбийский наркокурьер, а тратить виски на гостей Свирепеев не хотел.

Так и ждала своего часа бутылочка.

– Напиваться, пожалуй, не стоит, – решил Свирепеев. – А вот рюмочку насыпать – это да. Чего вкусняшке шотландской зря без дела томиться? Ну-ка, где она у нас тут?

Свирепеев раздвинул папки «Входящие» и «На доклад», облизнулся, – и замер. Бутылочки не было.

– Это как же? – обиженно протянул Свирепеев. – Это что же… Это кто же?!..

Бывает же так: кажется, близко счастье, вот-вот ухватишь его за хвост, но только человек протянет руку, – а там и нет ничего. Показалось, значит.

– Это какая же собака мою бутылочку сперла? – размышлял Свирепеев. – Маргарита Ахундовна из планового? Она-то здесь чаще других бывает… Нет, вряд ли, ей же на пенсию скоро, зачем ей виски?.. Или секретарша Мариночка? А этой на кой ляд в руководящих шкафах рыться? И не пьет Мариночка, она по другой части…

Свирепеев задумался. Потом хлопнул себя по покатому лбу.

– Ну, точно! – шепотом вскрикнул он. – Как же я сразу не догадался! Это Мурашкин! Только он сюда без меня и заходит, когда доклад готовит. И в этом квартале тут шастал, – документы, говорит, подбирал… Вот он, подлец, оказывается, что подбирал! Нет, точно, Мурашкин бутылочку увел. Только он и мог!

– Марина! – позвал Свирепеев. – Мурашкина ко мне!

Через минуту перед Свирепеевым стоял щуплый человек в остромодном лет тридцать назад костюме.

– Ты что же это, Мурашкин, вытворяешь? – сурово спросил Свирепеев. – Как же это ты мог себе допустить, я интересуюсь знать?

– Что?! – испугался Мурашкин. – С докладом что-то не так?

– Ты мне докладом зубы не заговаривай! – заорал Свирепеев и стукнул кулаком по столешнице. – Прямо отвечай – был там?!

Свирепеев указал пальцем на шкаф.

– Был. Документы искал…

– Знаю я, какие ты документы искал! – опять заорал Свирепеев. – В стеклянной таре ты документы искал! И нашел! И выпил всю… документацию!

– Я не…

– Молчать! Пиши по собственному!

– По какому писать? – не понял Мурашкин.

– Пиши – прошу уволить меня по собственному желанию! Если, конечно, не хочешь по статье, за утрату моего доверия…

– За что, Иван Израилевич?!

– Тамбовский волк тебе Иван Израилевич! Ну, написал? Все, свободен!

Свирепеев вырвал листок с заявлением из рук оторопевшего Мурашкина, и опять вытянул руководящий палец, – на сей раз в сторону двери.

Прошла неделя.

Свирепеев вызвал секретаршу.

– Тут такое дело, сегодня ко мне приедут из министерства. А они только виски употребляют, так что надо бы бутылочку прикупить. Или лучше три. Вот тебе деньги… Только дешевку абы какую не бери, поняла? Прямо сейчас и иди, они вот-вот приедут…

– Иван Израилевич, а у вас тут целая бутылка виски стоит. Еще со дня рождения!

– Стоит, говоришь? – горько усмехнулся Свирепеев. – Ничего тут не стоит.

Он подошел к шкафу и распахнул дверцу.

– Видишь? Раньше стояло, а сейчас уже не стоит! Была бутылочка – и сплыла…

– Никуда она не сплыла, – всплеснула наманикюренными пальчиками Мариночка. – Вы же ее сами перепрятать приказали…

– Я? Когда?!

– Ой, а вы не помните? Как раз еще из главка к вам приезжали… этот…

– Куроедов?