Человек из пропавшей страны

Сафаров всегда был против подписаний любых договоров без абсолютной ясности в условиях. Он только начал изучать английский и уже столкнулся с рядом трудностей. Например, деловой английский имел вариации смыслов. При переводе на русский подлинное значение могло ускользнуть. Это настораживало. Договор необходимо не просто качественно перевести, но и показать юристам, которым известна американская юридическая система.

– Любой из вас может подписать договор и это будет иметь одинаковую юридическую силу, – резюмировал американец. Его однообразная улыбка начинала раздражать.

– Роман Эрастович, ты же понимаешь, что мы не готовы, – сказал Сафаров рядом сидевшему Философу.

– Так и есть. Но иногда приходится сначала делать, а потом думать, – ответил Философ.

– Я тебя не узнаю, Роман Эрастович. У нас есть хоть какое-то обоснование?

– Марк Аврелий как-то сказал: “Делай что должен и будь что будет”.

– Не густо.

Они поняли друг друга. В те годы часто действовали именно так. Хотя, не только в те годы. И не только в нашей стране. Баланс между быстрым принятием решений и нудным выяснением нюансов до сих пор у всех разный. Но тогда вокруг деловой среды витал воздух успеха и новых горизонтов, которые открывались с неимоверной скоростью.

Роман Эрастович передал ручку. Сафаров взял ее и подписал оба экземпляра. Никто тогда не предполагал, к чему приведет эта подпись. Сделка оказалась одной из самых выгодных в тот период. Американцы заулыбались еще шире. После финальных рукопожатий забугорные гости поспешили на такси, а Философ и Сафаров направились в зал.

– Бери подругу и садись рядом со мной, – пригласил Роман Эрастович.

Палладий и Алиса в это время переместились за стол городского начальства. Роман Эрастович знаком попросил Свету сесть рядом с ним. Обширный стол на шесть персон заставлен яствами, среди которых самыми знакомыми были устрицы с лимоном, которые Сафаров терпеть не мог. Ни картошки, ни макарон, ни нормальных котлет. Им тут же принесли чистые приборы.

– Не будешь против, если я познакомлюсь с твоей дамой? – спросил Философ, хлопнув стопку заморского джина. – Вы откуда и как вас зовут?

– Света. Из деревни. Оттуда же, откуда и Марат. Мы одноклассники, – добродушно улыбаясь, ответила Светка.

– Вот как, – алкогольный румянец играл на щеках Философа. – И чем вы занимаетесь?

– Учусь в университете.

– А-а, – он посмотрел на Сафарова, нарочито широко раскрыв глаза. – Так это мы ее в университет устроили?

Марат кивнул.

– Прошу прощения, не вникал о ком хлопочет ваш молодой человек. От меня был один звонок, всего один, а все остальное сделал он сам. Между прочим, Марат очень хваткий и перспективный. Держитесь его, и вы не пропадете, – посоветовал Философ.

– Да, я знаю, – ответила Светка, – и я его очень люблю. Но люблю не за деньги.

– Женщины всегда любят за деньги, – улыбнулся Философ и повернулся к своей восьмой жене. – Правду говорю?

Его жена сконфузилась, не зная, что отвечать. В ее внешности было что-то от служанок. Она страшно стеснялась, когда на нее обращали внимание.

– Нет, это не правда! – горячо заступилась за женщин Светка. – Я была бы с Маратом даже если бы он был нищим!

– Я верю, что вы сейчас искренни, Светлана, – ответил Философ. – Как говориться, с любимым и в шалаше рай.

Он расспросил ее о родителях и планах, затем сказал Сафарову, глядя в ту сторону, где сидел Палладий:

– Мой брат уходит в политику. Тщательно зачищает прошлое. Он всегда искал самый легкий путь. Жил без напряжения, использовал других, лавировал между отцом и матерью. Пока баллотируется в местную власть, но метит в Москву. Там самые шальные деньги. А мне от этого только лучше. Будет свой человек в Москве.

Он снова переключился на Светку и откупорил бутылку вина.

– Вы что-то совсем не пьете. Позвольте угостить вас настоящим бургундским. Или вы не пьете из-за этого? – Философ изобразил живот беременной женщины. – Не подумайте, что видно. Совсем нет. Я просто излишне смело предположил.

Светка простодушно рассмеялась:

– Не, я не беременная.

– Я советую вам пить вино понемногу, будто втягиваете макаронину, – сказал он. – Вот, правильно. Почувствуйте букет. Вдыхайте.

– Мм, вкусно. Но я разницы не чувствую. У нас на углу в ларьке такое же продают.

Философ улыбнулся. Его жена обгладывала куриную ножку, перепачкав губы.

– Пойдемте, я познакомлю вас кое с кем, – он встал и обратился к Сафарову. – Можно я ненадолго украду ее?

– Только ненадолго, – ответил Сафаров и оглядел стол в поисках закуски. Роман Эрастович взял Светку под локоть и увел. К нему тут же подсел Краб.

– Че, братан, скучаешь? – Лысый ехидно улыбнулся. У него по-другому не выходило. Гримаса и только.

– Запара, – Марат откинулся на спинку стула и вздохнул. – В делах. Вроде бы я тут, а в голове… разная хрень.

– Брось, расслабься, отдыхать тоже надо. Зачем ты живешь то? Отдыхай! – он дружески толкнул Марата в бок. – Здесь спокойно. На улице СОБР стоит, охраняет. Мы их начальству бабок отвалили.

Лысый налил в рюмку водки, залпом выпил и выдохнул в рукав.

– Это первая. Мне пока нельзя. Палладия стерегу. Даже в туалет с ним хожу, – он оглядел зал, чтобы убедиться в благополучии подопечного.

– Тут конкретный передел намечается, – Краб взял со стола нечто похожее на кусок мяса и отправил в рот. – Приехала братва с южных республик, скорешилась с отщепенцами Северо-Западного и забили нашим стрелку. На пустыре у моста. Сначала арматурой бились, потом перешли на огнестрел. Двух укокошили, много подранили. Фролу башку трубой пробили. Уже не боец, будет овощем. Лежит в больничке. Вроде отбились пока. Тут целая армия нужна. Народ в криминал валит. Всем хочется жрать сладко.

В это время заиграла известная песня из шансона и люди в зале запели вместе с исполнителем пьяными, но счастливыми голосами. Женский вокал доминировал.

– Вместо Фрола заправляет молодой какой-то, но я его не знаю. Вообще молодежи много стало. Беспредельщики. Но я уже не там, как и ты.

Краб поковырялся зубочисткой в зубах и выплюнул кусочек мяса прямо на сервированный стол перед собой. Он продолжил:

– Глухаря убили, кореша твоего старого. Пошел брать квартиру, оказалась на сигнализации. Приехали быстро и укокошили нашего киллерка. А Пижона может помнишь? Вначале с нами крутился, на рынке, потом занялся путанами торговать. Зарабатывал, в общак отваливал. Взяли его менты, в СИЗО стал сдавать всех. Палладия зацепил. В общем до утра не дожил. – Кто-то в это время махнул Крабу из-за столиков, и тот махнул в ответ. – Мне подмога намечается, бывший омоновец. Знал я его раньше. Он только что из командировки приехал, из Москвы, офис какой-то финансовой пирамиды там брали. А сам он местный. Платят им копейки. Поговорили. Нормальный такой пацанчик. В теме. Переходит ко мне в команду. Официально – в охрану. С понедельника буду его натаскивать.

– Так что война продолжается, – усмехнулся Сафаров.

– Продолжается, братан, – ухмыльнулся Краб. – Как без нее? Тут в Чечне войнушка началась. Хотел туда, да Палладий против. Никак не отпускает.

– Береги себя, Серега, – Сафаров похлопал его по плечу. – Мы еще по Москве с тобой должны погулять. Не как тогда, по всякой мелочи.

– Погуляем, не вопрос, – ответил Краб и ушел к соседнему столику.

Музыканты заиграли джаз. На сцену вышла певица в темно-синем платье и запела на английском. Вдруг Сафаров заметил, как ему машет Светка с другого конца зала. Чем-то жутко довольная. Он подошел и сел на свободное место.

– Знаешь, с кем я познакомилась? – Светлана сияла. – Это Клаудиа. Она из Германии. Преподает немцам английский в университете! А сама из Чирупинска! Закончила тот же университет, где я учусь!