Человек из пропавшей страны

Светлана заставила себя встать, волоча ноги пошла в душ и там тихо скулила под шум падающей воды, испытывая отвращение к самой себе. Вернулась в комнату, выключила свет и заревела в подушку. Казалось, что жизнь замерла на одной ноте. Что бы ни происходило вокруг, в голове надрывно звучала одна и та же нота. Звучала и звучала, сводя с ума. Жизнь закончилась. Финал.

Глава 42. Я хочу напиться с тобой

На следующий день Сафаров снял квартиру в соседнем квартале и перевез туда вещи Светланы. А когда настало время уезжать, хотел обнять подругу, но та отстранилась:

– Пожалуйста, не трогай меня. Я не знаю, что со мной происходит.

Он убрал руки и сказал:

– Ладно, на следующей неделе… приеду. Пока.

– Пока, – ответила она, глядя в сторону, – прости.

Через неделю Марат приехал снова. Появившись на пороге с букетом цветов, он вызвал скудную улыбку ее блеклых изможденных губ.

– Моей подруге на 8-е марта, – сказал он, вручая цветы.

– Спасибо.

Светке не становилось лучше. Прежняя наивность исчезла, а глаза покрыла пелена ядовитой горечи. Лицо осунулось, голова поникла. Она сильно похудела. Когда сели за стол, покрытый растрескавшейся клеенкой, она налила чай, и поделилась, что не ходила в институт из-за страха встретиться там с Эдуардом. В институте ее, наверное, потеряли. Нет аппетита. Любая еда кажется пластмассовой. Не спится по ночам. На улицу выходить нет желания, а сидя дома можно сойти с ума.

– Тебе нужно уехать отсюда, – посоветовал Сафаров.

– Да, я тоже думала об этом, – встрепенулась Светка, словно раненая птица, – боюсь сказать родителям. Что они подумают? Маме точно все это не понравится. Как же быть?

Они пили чай с ее любимым тортом. Марат пытался создать непринужденную атмосферу, чтобы она поскорее забыла о том случае. Он чувствовал, что нужен ей именно сейчас. Сидя за столом, осторожно прикоснулся к ее руке, но Светка встала, делая вид, что нужно вымыть посуду. Марат говорил о всякой чепухе, шутил, а она смотрела на него со смешанными чувствами. Внутри – словно груда обломков. Любовь к матери, к жизни, к Сафарову, все стало не таким. Любовь не исчезла, но приобрела оттенки страдания. Она боролась, но у нее не было сил. И все же хорошо, подумала она, что он был здесь, единственный человек, которого Светка все же хотела видеть сейчас рядом. Появилась надежда, что со временем ей станет лучше.

Когда наступила ночь, Светка постелила на двоих.

– Я пока не могу, – тихо сказала она.

– Если тебе сложно, – ответил Сафаров, – я вообще могу на кресле спать.

– Нет, на кресле неудобно, – устало произнесла Светка. – Мы будем под разными одеялами.

– Ладно, я так устал, что усну сразу, как сурок.

Утром он почувствовал, как Светка прижалась к нему сзади. Боясь разбудить, следующие полчаса он лежал неподвижно. Мерно тикали часы, отсчитывая хронометраж, скрипела подъездная дверь, жильцы выходили на улицу после сна, а по оцинкованному подоконнику стучал клювом любопытный голубь. Жизнь шла своим ходом. Будь у тебя горе или радость, она не изменит привычный темп. Все также будут хлопать двери, летать голуби, а часы в домах показывать уходящее время. Ничто не изменится. Наконец Светлана зашевелилась и встала.

Позавтракав, они отправились в город на прогулку. Свежий воздух придал ей бодрости. По пути зашли на рынок, и она выбрала себе кое-что из одежды. Обедать поехали в ресторан, где наметанным взглядом Сафаров определил нескольких младогорских “братков”, занявших столик у бара с напитками. Еда оказалась ужасная. Светка решила никогда больше не есть в подобных заведениях. Потом катались на машине за городом и в сумерках вернулись обратно.

– Ты такой хороший, – сказала она перед сном. – Я боюсь закрыть глаза, боюсь, что ты пропадешь, как мираж.

Она смотрела на него своими темными глазами и в них мимолетно показалось то самое нечто доверчивое, что понравилось ему тогда, в доме тетки.

– Ну куда же я пропаду? – улыбнулся он и поцеловал ее в макушку, как маленького ребенка. – Спи, не бойся. Я здесь.

– Знаешь, мне с тобой лучше. Ты еще приедешь?

– Да.

Рано утром он уехал.

Роман Эрастович стал уважаемым человеком и проводил много времени в пьянках, именуемых “отдыхом”. В сауне он часто говорил, как важно “иметь своих людей” в нужных местах. Отдыхать любят все, особенно отдыхать с деньгами. Для людей круга Романа Эрастовича деньги не проблема. Проблема найти интересную компанию. Философ был идеальным собеседником, поэтому число знакомых росло день ото дня. Областной прокурор за месяц пригласил его на свой день рождения, владелец оптовых баз и автозаправок постоянно звал на рыбалку, ректор университета коротал с ним вечера за винами Тосканы в компании полусумасшедшей любовницы, повернутой на философии Гегеля, а губернатор не желал отмечать Новый год, если с ними не будет Романа Эрастовича.

Сафаров скупал для него ваучеры и развивал магазин компьютерной техники. Хромую девушку со шрамом на губе он сделал главным бухгалтером и посадил в кабинете на бывшей фабрике химчистки. Нанял персонал и полностью укомплектовал штат. А вечерами читал книги. В те годы тиражи расходились быстро. Люди зачитывались новыми форматами – сериями детективов, переводами иностранщины, эзотерикой. Обилие книг без советской цензуры создавало впечатление свободы. Их продавали на каждом углу, рядом с носками и джинсами. Это было золотым временем книгоиздания.

Так прошла еще неделя и в пятницу вечером Сафаров поехал в Младогорск. Три часа за рулем и вот он уже стучит в ее дверь. Светлана встретила его в сильном смятении. От нее словно исходил жар.

– Давай завтра поедем домой, – попросила она, умоляюще глядя на него. – Я не могу больше здесь оставаться. Не могу учиться, не могу видеть этот чертов город. Мне нужно домой, я здесь ужасно плохо себя чувствую.

– Хорошо, навестим родителей, – согласился он.

– Нет, ты не понял. Я больше не хочу сюда возвращаться. Никогда, – ее лицо источало непритворный драматизм. – Не знаю, что будет дальше, но пока мне хочется побыть с родителями. Я им совру, что нас отпустили.

– Как скажешь, Свет, – согласился он.

Она посмотрела на него взглядом, в котором просыпалась надежда и сказала:

– И еще, у меня тут… одна маленькая новость: я не беременна.

– Ну, здорово, – ответил он после небольшой паузы, совершенно растерявшись, и добавил. – Ты хорошо выглядишь. Лучше намного.

– Да, мне лучше, потому что у меня есть ты, – она посмотрела на него влюбленно, но в глазах все еще отражалась боль.

На утро они накупили гостинцев и отправились в деревню. По дороге решили ничего не сообщать родителям об инциденте с Эдуардом.

– Если мама узнает, у нее инфаркт будет, – сокрушалась Светка.

– Ты сможешь не показывать печаль? Как себя чувствуешь?

– С тобой мне лучше, – она улыбнулась. – Постараюсь не раскисать при них.

Приехав в деревню, он отвез Светку к родителям, а сам отправился к своим. Условились встретиться вечером.

К вечеру сельские улочки припорошило поздним мартовским снегом, который сказочно поблескивал под уличными фонарями. Сафаров подъехал к ее дому. Она вышла навстречу с небольшими пакетами в руках. На ней были сапожки на каблуке, черная шубка и модный вязаный берет. Пока его подруга шла от дома к машине, Сафаров невольно залюбовался ей. Светка впорхнула в машину, и они поехали в то место, которое прошлым летом приютило их, став тайным романтическим гнездышком.

Знакомый дом. Здесь все оставалось также. Только во дворе теперь лежал снег и голые деревья одиноко стояли на ветру. Тот самый двор, где они пробовали поцелуй под дождем. А в доме те же коврики, те же комнаты, обстановка и даже запахи.

– Заодно и цветы полью, – пройдя в зал, Светлана с озабоченным видом ткнула пальцем в горшок на подоконнике.

– Тетка опять в гости подалась? – спросил Сафаров, щелкая кнопками магнитофона.

– Да. Не может долго на одном месте сидеть. Да и деньги повезла под проценты положить.

– Не в МММ?

– Да. Туда.