То, что волокло девушку вглубь озера, отпустило свою жертву и даже подтолкнуло ее в мои объятия. Я тут же резко направил Глашу вверх, из-за чего сам немного опустился ко дну и пораженно замер.
Так же, как тогда на болотах, передо мной замерла русалка в виде свободного духа. Очень надеюсь, что это не та же самая. Тогда мы расстались не совсем хорошо.
Как ни странно, во мне не было ни грамма паники. Мало того, даже показалось, что я слышу мысли этого существа. Сплетенная из воды помесь медузы и девушки заглядывала мне в лицо, пытаясь донести некую мысль. Она была рада меня видеть! И даже извинялась за причиненные неудобства.
Улыбнувшись, русалка медленно развернулась и плавно растворилась в чуть мутноватой речной воде. В следующее мгновение действие «крыльев» закончилось вместе с кислородом у меня в легких.
Я, бешено заработав руками и ногами, вынырнул из воды и судорожно вдохнул воздуха. И только после этого завертелся на месте, пытаясь понять, что случилось с Глашей.
Вот как нужно организовывать учебный процесс!
Русалка протащила нас метров тридцать. Не умевшая плавать девушка преодолела это расстояние со стремительностью торпеды, промахнувшись мимо мостков. Сейчас пару секунд она выбиралась на берег, продолжая пронзительно визжать. А затем Глаша с треском исчезла в прибрежных зарослях.
Кикимору мне в тещи!
Пришлось бросаться в погоню.
Глашу я смог догнать лишь потому, что она влетела в особо густой кустарник и запуталась там. Дальше была небольшая борцовская схватка, во время которой мне с переменным успехом пришлось утихомиривать впавшую в истерику девушку.
Да уж, справиться с той, кто и коня на скаку способен тормознуть и что-то там с горящей избой сделать, не самое простое дело. Наконец-то Глаша затихла и расплакалась. До машины я нес ее на руках. Правда, пришлось на минуту оставить девушку в одиночестве, чтобы забрать с мостков нашу одежду и плед.
Вот такое у нас получилось романтическое купание.
Укутав Глафиру в плед и влив в нее почти бутылку вина, я поднял верх кабриолета и погнал паромобиль к городу.
Стылая Топь вновь сыграла со мной злую шутку. Я доверился словам опытных людей, нарисовав в своей голове фальшивую картину мира. Да, на Жемчужных озерах не водятся измененные магией существа, потому что они привязаны к месту Силы, но лешие, кикиморы, русалки и прочая дикая нечисть обитает даже в подмосковных лесах. Просто, в отличие от домовых, они стараются держаться от людей подальше. И об этом мне стоило помнить, когда, потакая своему романтическому порыву, решил уединиться с девушкой вдали от людских глаз.
Как ни странно, это происшествие ослабило мой страх перед Топью. Возможно, потому что это как-то размыло границы безопасности. Раньше я подсознательно проводил некую черту опасных земель и, лишь переходя ее, начинал волноваться. Именно поэтому, опять же подсознательно, считал земли за пределами Стылой Топи безопасными. Теперь же ощущение мнимой защищенности исчезло, но вместе с тем ослабла и фобия. Так что мысль о посещении Топи уже не вызывала внутреннего содрогания. К тому же я получил дополнительную информацию.
Теперь, после относительно спокойного анализа, поведение русалки уже не вызывало во мне недоумения. Вспомнились слова волхва, даровавшего мне крылья Семаргла, которого он еще называл Переплутом – покровителем русалок. Рассказанное язычником противоречило официальной версии устройства мира, и я все чаще убеждался в правдивости слов старого волхва.
Похоже, местные светила энергетической науки, даже занимаясь прикладной магией, усиленно отгораживались от мистической стороны бытия, так же как это делали ученые моего родного мира.
Чтобы не поднимать переполоха ни в городской больнице, ни в борделе, тем самым давая повод для ненужных пересудов, я отвез девушку к себе домой, а уже оттуда позвонил доктору.
Ян Нигульсович оперативно прибыл к нам и с ходу едва не обвинил меня в куче страшных грехов. Убеждать его в том, что никакого изнасилования с избиением не было, мне пришлось на пару с Глашей. Это хоть немного отвлекло девушку от тягостных воспоминаний.
Лечебный артефакт в руках доктора буквально творил чудеса, и через пять минут от царапин не осталось и следа.
Даже как-то обидно стало. Когда доктор лечил меня после очередной передряги, он всегда заживлял раны лишь частично, в остальном приходилось терпеть боль и неудобство. Я, конечно, понимал, что это делалось не из вредности, а для сбережения ресурсов моего организма, но все равно неприятно.
Наконец-то Ян Нигульсович уехал обратно в больницу, получив сто рублей за срочный вызов и дорогущую амортизацию артефакта, а Глаша сумела вернуть себе привычный вид, благо снятая в преддверии купания одежда не пострадала. Но все равно ее состояние было далеким от нормального. Так что по возвращении в «Русалку» мне пришлось утешать девушку всеми доступными и относительно приличными способами.
Кстати, когда мы подъезжали к заведению, Глаша как-то недобро покосилась на новенькую вывеску с соблазнительно изогнувшейся русалкой. Обитательница морских глубин выглядела так, как ее рисовали в своем нездоровом воображении моряки, и совершенно не походила на то, что мне пришлось наблюдать в озере. Но все равно боюсь, что скоро бордель может поменять свое название.
К вечеру страсти улеглись, и Глаша даже позволила мне то, от чего отбрыкивалась все время нашего знакомства. Нет, это не какие-то особые извращения, а простой совместный выход в люди.
Проникшись теплыми чувствами ко мне, девушка самолично взяла на себя обязательства защищать мою репутацию. Так что афишировать нашу нежную дружбу она категорически не желала. Но сегодня шок проделал брешь в ее нравственной броне, и Глаша согласилась.
Через полчаса сборов передо мной стояла не разбитная представительница древнейшей профессии, а барышня в дорогом, но скромном платье, которое подошло бы любой девушке из приличной семьи.
– Хороша! – оценил я вид подруги и галантно предложил ей свою руку в качестве опоры.
Если честно, на фоне Глаши я смотрелся скромненько в своем непрезентабельном наряде, но благодаря усилиям служанки одежда была чистой, к тому же ехать домой для переодевания мне было откровенно лень.
Сегодня воскресенье, и народ в Топинске отдыхал от трудов праведных, да и неправедных тоже. А отдыхать топинцы любили и умели. Даже в обычные выходные устраивались гулянья, а на праздники так вообще проводилось нечто похожее на карнавал. До бала во дворце Куртя-Веке, конечно, далеко, но все равно весело и по-местечковому уютно.
Обычно подобные мероприятия проходили на Рыночной площади. Примыкающий к площади рынок под вечер немного затих, за исключением рядов с точками распространения фастфуда.
Раскрасневшееся за жаркий день светило сонно закатывалось за горизонт, подкрашивая алым россыпь редких облаков на пронзительно-голубом небе. Было уже не так жарко, поэтому пешая прогулка только в радость. Топинцы, также привлеченные вечерней прохладой, начали выбираться из своих убежищ, и веселье на площади набирало силу. Ближе к рынку уже вертелись высокие башенки каруселей. Два балагана со скоморохами и кукольная будка соревновались за внимание публики, особенно ее малолетней части.
Толпа гудела как встревоженный улей, хаотическими водоворотами перемещаясь по площади. В основном здесь собралась публика попроще, правда, по случаю праздника нарядно оделись почти все. В Топинске вообще мало бедняков. Город быстро рос, и работы хватало всем. А тунеядцы не приживались. Но не только низшие и средние слои общества были представлены на гулянье – хватало и изысканно одетых прохожих. И все же обстановка была предельно далека от чопорности балов в городской ратуше и великосветских представительских мероприятий под открытым небом, так что Глаша окончательно успокоилась. Она ухватила меня за руку и потащила к карусели.
Строгая смотрительница борделя вмиг превратилась в восторженного ребенка, пытающегося объять необъятное. Навизжавшись на цепной карусели, она затребовала посещения обоих балаганов и сразу после этого направилась к качелям. Мне же пришлось ходить за нею хвостиком, но тут уж никуда не денешься – нужно отдуваться за косяк с озером и русалкой.
С обеда в моем желудке не было ни крошки, так что я чуть придержал этот ураган в юбке, чтобы купить у лотошников пару пирожков. Увы, намек девушкой понят не был, и она, отказавшись от угощения, потащила меня к следующему аттракциону.
Какое милое название «качели». В моей памяти с ним связаны игровые площадки во дворах многоэтажек. Но тут народ к этому делу подошел с размахом, превращая детскую забаву в развлечение для экстремалов. Длинная, метров пять, доска и десятиметровые цепи, закрепленные на высоченных столбах. На каждую сторону доски становились от двух до четырех участников забавы. Затем они и сочувствующие энтузиасты начинали раскачивать всю эту конструкцию. До «солнышка» мы, конечно, не дошли, но взопрел я изрядно, пытаясь одновременно удержаться за цепь и не выронить прихваченную за талию Глашу. А вот моя напарница была счастлива до предела, причем без малейших следов страха. У меня же, если честно, после этого раскачивания немного подгибались ноги.
Только тут до неугомонной Глаши дошли мои намеки насчет кормежки, и она демонстративно затребовала мороженого. Хвала моему молодому организму – даже экстремальные развлечения никак не сказались на аппетите.
Ближайшим местом, где можно полакомиться мороженым, был расположившийся на этой же площади трактир «Ухарь-купец». Туда мы и направились.
Мне еще не доводилось посещать сие заведение. Делая выводы из названия, я, честно говоря, ожидал увидеть эдакий загульный кабак, но на удивление там оказалось довольно пристойно. По уровню заведение чуточку не дотягивало до моего любимого «Старого охотника», но никаких забулдыг в трактирном зале не наблюдалось. В основном отдыхали неплохо одетые мужчины, но также мы увидел и парочку женщин явно торговой профессии.
Нас встретили спокойно и даже дружелюбно. Многие приветственно кивали мне, а некоторые выказывали уважение Глаше. Наверняка клиенты «Русалки». Причем никакого пренебрежения в отношении к девушке заметно не было. Не факт, что они отнеслись бы столь доброжелательно к обычной жрице любви, но все же…
Едва мы уселись за накрытый белоснежной скатертью столик, как возле нас тут же материализовался половой.
– Чего изволите? – поинтересовался он, обращаясь ко мне.
– Мне поесть мясного и горячего. Сто граммов беленькой и солений к ней, – начал я заказывать в соответствии с местными правилами приличия. Домострой в этом обществе давно канул в Лету, но и до равноправия полов еще очень далеко. – Даме мороженого.
– И фруктовый салат, – довольно смело вставила Глаша, но половой даже бровью не повел.
– И фруктовый салат, – повторил я, после чего половой дематериализовался.
Всегда поражался выучке местной прислуги и тому, с каким достоинством они себя ведут. Причем все – от лакеев в дворянских усадьбах до половых в трактирах.
Не прошло и пяти минут, как все заказанное оказалось на столе. Перехваченные на площади пирожки мне были на один зуб, так что насыщался я с жадностью оголодавшего зимой волка. Глаша в это время степенно поедала салат и с умилением смотрела на меня. Так на своих мужей-добытчиков смотрят их жены – хранительницы очага.
Увы, эта песня не про нас. И дело совсем не в Глашиной профессии, а в моей. Я уже давно выбрал свой путь в этом мире, и не будет на нем ни жены, ни детей.
Даже этот выход в свет со смотрительницей борделя имел двойное дно. В последнее время топинские мамашки девиц на выданье, неведомыми мне способами взвесив мой капитал и мою значимость в обществе, открыли настоящую охоту. Причем если раньше меня возмущали способы, к которым прибегала бедная Лиза, то сейчас ее интриги казались наивными девичьими затеями. Львицы светского общества Топинска работали намного жестче. Я даже не был уверен, что афиширование отношений с блудницей хоть как-то притормозит их на тропе матримониальной войны. Через месяц состоится летний бал в ратуше, и ходить по бальному паркету придется как по минному полю.
Народные пословицы возникают не на пустом месте, и, едва мы вышли из трактира, я осознал, что поминать Лизу даже мысленно было слишком опрометчиво.
По тротуару, кольцом охватывавшему Рыночную площадь, двигалась очень знакомая мне парочка. Бедный Леха задергался, не зная, что делать. Будь его воля, он вообще утащил бы свою даму в сторону, но Лиза решительно пресекла панические порывы своего жениха.