Кафкинская стейшн

Сначала Земля у них округлилась, потом долой царя, потом гейпарад, а в конце – вековая мечта: отдавай, Россия, Сибирь-кормилицу в международное управление! Хорошо, с колен начали вставать. Свои ученые подросли, к истокам возвращаются. Враг-то, у ворот.

Так одно к другому притянул: зачитаешься!

И получилось у него, что потерпевший никуда не уезжал, а сам, втихаря, свой дом спалил. С женой, собакой, тремя детьми и имуществом на семнадцать миллионов. Потом распечатал на принтере американскую визу в паспорте и всем голову морочит! А его подзащитный, с долгами, пятью судимостями и канистрой бензина, случайно мимо проходил. Просто совпало так. Что поделать? Судьба-злодейка! Отпускайте невиновного из тюрьмы! Или вы хотите Сибирь Америке подарить? Ничего, так, перед выбором поставил. А?

– Ах, я чем виноват? – вспомнил адвокат Крыловского ягненка, пытаясь смягчить выволочку бессмертным юмором Ивана Андреевича, поскольку предметно оправдаться совсем не было возможности. Не вышло. Смеяться прокурор был не настроен:

– Чем? Да, тем! Все вы одинаковые. Любую правду наизнанку выверните. За любую ложь детьми и матерью поручитесь. В глаза потерпевшему говорите: это ты сам себя ножом пырнул, а не мой честнейший подзащитный!

– Я и дел о насильственных преступлениях никогда не вел…

– Вели! Все ваши дела о насилии. Над законом, над справедливостью, над здравым смыслом. Всем мозги насилуете своими баснями и бреднями!

– Но, вы-то, что ж, уподобляетесь?

– Я не уподобляюсь. Я на вашем языке пытаюсь говорить, вы по-другому не понимаете! Правильно сказал Владимир Ильич: держать в ежовых рукавицах. Иначе, скоро, тюрьмы закрывать придется. За отсутствием преступников.

Ведь не лень было, – каких-то червей бумажных откопали. Сколько надо было им заплатить, что б они, вместо семинаров по интегральным вычислениям, шестью методами умножали два на два! Странно, как вы нобелевского лауреата к этому делу не подтянули!

– Нобелевская премия по математике не присуждается.

– Вот видите! Только это и остановило. Интересно, почему?

– Есть одна теория на этот счет…

– Давайте еще и это обсудим! – с раздражением заметила судья, поняв, что прокурорский запал, наконец, иссяк.

И правда, это точно излишне, – подумал адвокат и умолк.

– Прения сторон окончены. – поспешила с итогом Ее честь.

Возникла пауза. Кто-то расслабился, откинувшись на спинку стула, кто-то задумался.

Ничего себе, дал копоти! – размышлял адвокат: Мне бы и десятой части такого озвучить не позволили. И ведь всю аргументацию перехватил: Чья б корова мычала… Это же я должен был сказать, а не он. Моя заготовка! Еще сомневался, удобно ли будет так в суде выражаться.

Гляди, прокурор-то, идейный оказался, – подумал Дмитрий Иванович: Речь – хоть в граните высекай! Под каждым словом бы подписался, да только… Как он это сочетает с дважды два пять? Непостижимо! Что ж меня за сомнение в уме эксперта так распекали? Этот, вон, вообще в выражениях не стеснялся, и ничего. Где же равенство сторон перед судом?

Выйдя из оцепенения, суд, перед последним словом и приговором, объявили получасовой перерыв.

В это время в коридоре, напротив двери зала судебных заседаний, сидел Игорь Львович, адвокат с тридцатилетним стажем и видом генерала от правоведенья.

О конкуренции на рынке юридических услуг он слыхом не слыхивал. Стоило ему зацепить гражданина за ухо своим длинным, с зазубринами, языком, и у того не оставалось иного выхода, как заключить соглашение и выплатить гонорар. Однако ж и дело свое он знал хорошо, с этим не поспоришь.

Сейчас он общался со старушкой, затеявшей жилищную тяжбу. Тоном, не терпящим возражений, выговаривал он ей за ошибку молодости, совершенную в начале девяностых.

Ошибка эта заключалась в том, что, вспомнив царя Соломона, она решила приватизировать квартиру в долях, по числу своих отпрысков. Так, что б каждому досталось по справедливости. Каждому и досталось. Кроме нее. Но и сами отпрыски счастливыми собственниками не стали, так как распоряжаться долями могли лишь по общему согласию, которым среди них не пахло. И теперь, кроме того, что они родственники, стали они еще и сторонами в процессе. Непримиримыми антагонистами.

Старушка с адвокатом не спорила, согласно кивала и внутренне была готова расстаться с суммой, за которую тот обещал все исправить. Так что дальнейшее красноречие было ни к чему.

В этот момент перед ним появился Дмитрий Иванович. Там, конечно, много кто появился, но быстро разошлись. Кто с концами, как прокурор, кто по делам, как адвокат. На выходе у него зазвонил телефон и он, закрывая рот рукой, стал удаляться, пока не скрылся за углом. Видимо, важный был звонок…

– Что, закончили? – непринужденно обратился Игорь Львович к без пяти минут осужденному.

– Нет еще. Палата номер шесть, ей богу! – ответил Дмитрий Иванович и без паузы затараторил, поставив Игоря Львовича в непривычное для него положение слушателя. Во-первых, выговориться было необходимо, а постороннему человеку еще и легко. Во-вторых, со своей убежденностью, что дважды два четыре, в этом суде он, как-то неожиданно, оказался в меньшинстве. А поскольку это был все-таки суд, а не палата дурдома, в голову полезли совсем уж дикие мысли: Может, они правы? Может, правда, пять будет?

– Вас как зовут?

– Дмитрий Иванович.

– И вас судят за то, что дважды два пять?

– Да вот же! Как сговорились. Мы с защитником глотки посрывали. И что доказывать приходится, – элементарщину! Каждый первоклассник знает, а они нет.

– Послушайте, но если дважды два четыре, пятью пять двадцать пять, если все так просто, как вы здесь оказались?

– Следователи полицейские, видимо, плохо в школе учились.

– Ага, точно! Целое министерство неучей сидит! А идиот-прокурор за ними надзирает. Один вы умный оказались. Пардон, вдвоем, с вашим защитником. Знаете, сколько будет дважды два.

– Да, получается, что…

– Нет, Дмитрий Иванович, не получается. Иначе бы юристов на физмате готовили. А их на юрфаке, почему-то, обучают. Не знаете, почему?

– Ну, наверное, потому, что не все дела строятся вокруг дважды два?

– Как вам сказать… Формально – нет. Но, по большому счету, все к этому сводится. А, вот, получать нетривиальные ответы, отличные от выводов математики, физики и любого здравого смысла, это и значит – быть юристом.

– Странно. Мне казалось…

– Догадываюсь, что вам казалось. Опасное заблуждение. Да вы сами скоро все поймете.

– Хотите сказать, суд согласится со следствием?

Опытный адвокат посмотрел на Дмитрия Ивановича взглядом профессора, изучающего редкий случай шизофрении:

– Уж поверьте, не первый день работаю. У них не то, что пять, – любые числа, вплоть до трехзначных, проходят.

– И что делать теперь?

– Каяться, признавать вину. Может, еще и сжалятся.

– Так у меня приговор уже.

– В последнем слове покайтесь. Признайте очевидное.

– Очевидное?!! И вы туда же!

Несчастный дурак, – подумал Игорь Львович: И ведь нет никакого способа его переубедить. Только на собственной шкуре прочувствовать сможет. Но поздно будет. Жаль мужчину.