Лыткаринский маньяк

Музыка была медленной и мелодичной, народ расслабленным и довольным. Мужчины и женщины сально поглядывали друг на друга: нелюбимый здесь Белый танец, возможно, все-таки состоится!

Сидевшая рядом с Валентиной Петровной коллега участливо пихнула ее локтем в бок, мол, не спи! Все пропустишь! И она (О боже!), проснулась…

Поднялась из-за стола и, как завороженная, стала медленно двигаться в такт музыке. Пластика была потрясающей!

Разум к ней не спешил, но, в каких-то отделах головного мозга, нарастало явное возбуждение. Выйдя на оптимальные амплитуды, она сбросила туфли и легко запрыгнула на стол.

Все так и обомлели.

Разумеется, мешать ей никто не стал, а в руках зрителей появились смартфоны. Сцена «Добром это не кончится» разворачивалась прямо у них на глазах.

Если в трезвом уме публичность пугает, то здесь вспышки, словно софиты, только добавили инспектору вдохновения.

Разученным жестом, Валентина Петровна сбросила с себя форменную одежду и оказалась в одном нижнем белье, осматривая окружающих, как свиту королева.

Обвела собрание взглядом и остановилась на заместителе начальника службы участковых, который боролся с гравитацией, исходившей от тарелки со спаржей: обреченно глядел в нее, предвидя неизбежную встречу лица с корейской едой.

Чтоб приободрить коллегу, Валентина Петровна ударила ногой по краю тарелки, и спаржа полетела, большей частью, в лицо зама главного участкового. Тот искренне удивился, что еда сама проявила инициативу, поднял глаза и забыл о спарже: над ним нависала богиня!

Изящным движением, богиня взяла со стола початую бутылку водки и протянула в сторону фаворита свою прекрасную ножку, ловя при этом шаткое равновесие. А дальше, подражая героине Сэлмы, пустила струю водки по ноге, метясь прелестными пальчиками участковому в рот.

В фильме вино, чудесным образом, как по желобу лилось в уста извращенца-Квентина. В жизни так не получилось, и водка стекала по ляжке сразу на стол.

В это время, очнулся от грез сосед избранного, который тоже спал, но, как некоторые умеют, с открытыми глазами.

То ли он счел такое расходование водки святотатством, или хотел помочь прекрасной нимфе на столе, не разобрав, чего она на самом деле хочет.

Так или иначе, но он схватил баклажку с Кока-Колой и залил не менее полулитра сладкой газировки за шиворот участкового, сильно отступив, таким образом, от оригинального Тарантиновского сюжета. Зачем? – спросите у водки.

Истерику, начавшуюся в зале, описать невозможно. Казалось, стекла не выдержат в рамах и вылетят на улицу. Люди кашляли и задыхались, не успевая набирать в легкие воздух.

Валентина Петровна опомнилась и стремительно исчезла. Липкий зам начальника пошел отмываться от неудачной режиссерской задумки. А незадачливый сосед, не известно с чего, превратился в героя.

Пострадавшего, после этого, за глаза стали звать Сладким и Человеком с подмоченной репутацией. Еще, вместо зама, – Спаржем, в смысле, как пажа при своем руководителе.

К счастью, эти прозвища к нему не пристали и вскоре о них забыли. А Валентине Петровне не забыли и за спиной она теперь – Василина Придурошновна: никакой отсылки к голливудским ценностям.

Из оргвыводов: видеозаписи с выступлением Валентины Петровны начальство приказало стереть. А столы впредь решили не сдвигать, чтоб не давать лишнего соблазна любителям подиумов.

Не стану наговаривать, пьянство в полиции давно не в чести. Настолько, что и десятого ноября все ходят трезвые и злые. Поздравленные начальством на сухую.

Даже в выходные, в отпуске страшно выпить. Поднимут по тревоге, унюхают и конец. Освидетельствуют и вон со службы!

Но для этого отдела, один раз в год, было сделано исключение. Все-таки, их традиция – большая редкость. Даже в главке не знали, когда точно заступили на службу впервые.

Эти – единственные в своем роде. Поэтому, никто, в этот день, не сдерживался и не стеснялся.

При появлении начальника, сотрудники замолчали, приосанились и, волевым усилием, сосредоточили на нем помутневшие взгляды. Секунд десять они сканировали Сергея Николаевича на предмет его настроения. Контрольные точки были пройдены, сигналы считаны. Опрос «Свой-чужой» завершился штатно, и веселье возобновилось: Начальник в духе!

Конечно, была музыка. И конечно, это был шансон. И не лирические сопли, не Михайлов с Ваенгой, а забористый, зоновский блатняк, от которого вянут уши.

Под «Хоп, мусорок», женская часть коллектива, дошедшая до кондиции, задорно потрясла сиськами и ягодицами.

«Владимирский централ» высек слезу и посуровевшие лица смотрели себе в рюмки, словно это они шагали этапом из Твери, под холодным ветром северным.

Телом и формой они были здесь, но душой там, на нарах, где гитары играют про свободу и любовь, а седой хозяин, уж которую весну, все никак не откроет лагерные ворота.

Удивительно, но какого-нибудь «мента», оброненного гражданским в разговоре, они не могли ни слышать, ни стерпеть. Здесь же «мент», в их адрес, был самым ласковым словом. А заходило на ура.

Чем объяснить любовь служивых к блатной романтике, ума не приложу. Возможно, общим уровнем культуры. Может – классическими единством и борьбой противоположностей. А может тем, что противоположность эта условна и многим здесь было за что пересесть из теплого кресла на жесткую шконку.

Вопрос философский – лирика с ведомственной спецификой.

Вдруг, кто-то настойчиво постучал в дверь кулаком.

Первый зам начальника поднялся с места и громогласно объявил:

– Товарищи! Сегодня к нам с поздравленьями… сегодня к нам с поздравленьями… Явился лично Лыткаринский маньяк!!!

Двери зала распахнулись, и на пороге появился человек в вывернутом наизнанку овчинном полушубке, с надетым на голову противогазом. Богатырское телосложение маньяка с головой выдавало в нем зама начальника по тылу.

– Б-р-р-р! Б-р-р-р! – грозно послышалось из гофрированного шланга: Я жутко голоден! Здесь подают полицейских на гриле?!

Бухгалтерия и кадры истерично завизжали. Потом их визг потонул во всеобщем, безудержном хохоте.

– Эй, маньяк! Когда выдашь новую резину на УАЗик? – первым наехал командир роты ППС.

– Хватай за хобот мерзавца! Он нам картриджи на ксерокс зажал! – выкрикнул кто-то из отдела дознания.

– А нам бумагу, две коробки! – подало голос следствие.

– Маньячелло, ты адресом ошибся. Здесь с маньяками все в порядке! – крикнул начальник штаба, покосившись на стол оперативников.

– Граждане! Предлагаю напоить маньяка водкой и отправить в КПЗ, до выяснения! – высказался инспектор службы кадров.

– Да чего выяснять! Кинологов с собаками вызывайте. Затравим овчарками негодяя! – сделал встречное предложение его начальник.

– Слава богу, ты пришел! Мы на тебя всех глухарей повесим! – загоготали за столом уголовного розыска: Романыч! Пихай ему анашу в карманы!

– Не выйдет. У него шуба карманами наружу! – парировал молодой оперативник, единственный подчиненный Романыча.

– А ты с изнанки суй! – назидательно изрек Федор Романыч.

– Сделать из него чучело и отправить в музей ГУВД! – предложил начальник службы участковых.

– А чучело вашими отказными набить! – съязвил командир ППС.

– Вашими протоколами обойдемся! – отбился от хама главный участковый.