Возрождение Феникса. Том 10

***

На заводе я поднимаюсь на шестой этаж административного здания. Это этаж руководства, здесь приятная глазу отделка из красного дерева и матового стекла. Прохожу мимо кожаных диванчиков и попадаю в приемную гендира.

– Ой, здравствуйте, – подскакивает с места его помощница Тоша. Длинноногая блондинка только что смотрелась в зеркало, проверяя подводку глаз. Глупая фифа, как в постстарте потом выяснилось, Гиврин держал ее у себя только для развлекушек на работе. Он еще тот секс-гигант. – Арсений Всеволодович, да? А вы чего здесь? – глуповато улыбается она, одновременно поправляя пуговки блузки на слишком глубоком декольте. – Павла Афанасьевича нет, он на деловой встрече.

– Да-да. Знаю даже на какой, – подхожу к дверям кабинета. – Я займу его кабинет. Гиврину он всё равно без надобности. Ах да, Антонина, позови, пожалуйста, Лизоблюдову Екатерину Игоревну в мой кабинет.

– Хорошо, – улыбается блондинка.

Кабинет у Гиврина неплохой. Большой, угловой. Мебель со стеклянной столешницей отлично впишется в современный интерьер в стиле хай-тек. Я усаживаюсь в директорское кресло за столом.

Через пять минут раздается стук в дверь. Заглядывает радость души моей. Катя всё такая же стервозно сексуальная. Красивый полураскрытый рот, пухлые губы в алой помаде, огромные хитрые глаза. Она даст сто очков форы той же Тоше, но умнее, намного умнее.

– Арсений Всеволодович, и правда вы, – удивляется брюнетка, оглядывая кабинет Гиврина и не понимая, что в нем забыл покалеченный дворяненок. – Мне сказали, вы хотели меня видеть.

– Хотел, и сейчас наконец-то наша встреча состоялась, – улыбаюсь приветливо. – Садитесь, пожалуйста. Хочу обсудить с вами дела завода.

Катя была бы не Катей, если бы не зашла походкой от бедра. Черная юбка обтягивает выпуклые ноги, блузка едва не лопается на пышной груди, стреляя пуговицами во все стороны, будто картечь гранаты. Да эта чертовка умела соблазнять одним своим видом. А еще она был мне почти родным человеком, пускай в рестарте этого не знала.

Девушка, конечно, заметила впечатление, которое произвела на знатного юнца. Оглядывает мое лицо, волосы. В карих глазах появляется масляный блеск. Она сама попала под воздействие магнетизма. И поэтому решает рискнуть:

– Возможно, будет лучше, если я сяду рядом с вами, – даже не спрашивает, а просто катит кресло на колесиках ко мне за стол. Садится, слегка коснувшись меня загорелой коленкой в колготках.

– Так что вас волнует, Ваше Благородие? – хриплым, даже томным голосом спрашивает Катя. – Ассортимент продукции? Количество людей на заводе? Может быть, наши клиенты?

– Нет, Катя, меня волнует прибыль, – смотрю ей прямо в глаза. – А точнее, ее отсутствие. Как следствие, хреновые прогнозы меня волнуют. А тебя нет, заместитель гендиректора?

Она удивленно отшатывается. Как это знакомо. Тогда она тоже думала совратить пацана, и игрался с ней я подольше.

Я, конечно, мог бы поиграть в глупого мальчишку с краснеющими от смущения щеками. Но некогда. Мне уже прислали смску о выезде Гиврина. «Псы войны» следят за предателем, и он наконец созрел поработать.

– Хреновые прогнозы? – удивленно переспрашивает брюнетка.

– Паршивые даже, – фыркаю. – В общем, так, Кать, у меня мало времени. А посему слушай внимательно. Гендиректор у нас на заводе меняется. Ты новый гендиректор, – она едва не падает со стула. – Ну, формально. Подчиняешься мне. Первое, что делаешь – налаживаешь сбор данных для прогнозов и сокращаешь объем складов. Подробности посмотришь на почте.

– Арсений Всеволодович, – она растерянно хлопает глазами. – Что вы такое говорите…

– Даю поручения. Ты меня слушала?

– Да, но…

Дверь резко распахивается, на пороге стоит удивленный и злой Гиврин.

– Арсений Всеволодович, – протягивает он. – А что вы делаете в моем кабинете на моем месте? – взгляд в сторону Кати. – С моим заместителем.

Катя вертит головой, ничего не понимая. Впрочем, как и Гиврин.

– Паша, я…– растерянно мямлит брюнетка.

– Назначаю нового гендиректора, Павел Афанасьевич, – пожимаю плечами. – А что не так?

Катя второй раз чуть не падает со стула. Ротик приоткрывается, огромные глаза на пол-лица. Мужчина теряет дар речи, супится, переваривает информацию. Настороженно озирается: нет ли поблизости бугаев из охраны, которые свернут ему шею за предательство. Но никто его за шиворот не хватает, наручники на запястьях не сцепляет, и он приободряется, мальчишка явно тупой и вообще недееспособный слюнтяй, Гиврин о нем уже узнавал и опасности в этом покалеченном щенке не видел. Надо пожаловаться Елизавете Юрьевне. Пускай надает ему ремнем.

– Понятно-понятно, – не спорит Гиврин. – Ну я побуду пока в своем кабинете, вы не против? Поприсутствую, так сказать. Не бойтесь, я посижу в уголке, послушаю.

Катя бледнеет, прекрасная высокая грудь дрожит. Ссориться с начальством она совсем не горит желанием.

– Я уделю вам больше внимания, Павел Афанасьевич, – усмехаюсь. – Вы у нас влиятельная личность, общаетесь с важными людьми, с цветом тверского дворянства, так что игнорировать вас будет невежливо.

Гиврин замирает соляным столбом.

– Арсений Всеволодович, – медленно произносит он. – О чем вы? О каком «цвете дворянства» речь?

– О Свиридове Анатолии Игоревиче, конечно, – делаю удивленное лицо. – О ком же еще?

– Я…я… – не находится он, что сказать.

– Не помните? Освежить вам память? – кладу телефон на стеклянную столешницу, нажимаю кнопку проигрывателя плеера, затем скрещиваю пальцы перед собой. – Пожалуйста.

Играет запись двух голосов:

– Беркутов тебя разоблачил?

– Елизавета Юрьевна? Нет, ни в коем случае.

– Не она. Мальчишка. Он знает, что на заводе крыса.

– Крыса?

– Мой агент…

На лице Гиврина уже поблескивает пот. Катя как-то резко успокаивается, хоть и не совсем, но бросает на меня полный уважения взгляд. Хотя и тревоги в нем хватает.

– Екатерина Игоревна, зайдите ко мне минут через пятнадцать, – я смотрю точно в глаза гниде. Как удав на обреченного кролика. Гипнотизирую, так сказать, силой воли, чтобы не сбежал. – Дообсудим ваше новое назначение.

– Хоррошо, Аррсений Всеволодович, – голосок дрожит, всё-таки переволновалась.

Она спешно уходит, прикрыв бесшумно дверь. Я же встаю и направляюсь прямо к Гивирину, по-прежнему смотря ему в глаза.

– Последнее слово, мерзавец.

Он молчит. Отступает спиной назад, смертельно бледный, пока не утыкается спиной в дверь.

– Я жду, – требую.

Солнце играет на стеклянной поверхности шкафа справа. Отблески света играют в догонялки друг за другом, круглые и желтые, почти золотые. Гиврин смотрит на них, слезы бегут по его щекам. Наверное, осознал какого прекрасного мира сейчас лишится. Ведь это конец. Договорной вассалитет попран, за это преступление допустимо только одно наказание. Смерть.

– Прошу, – плачет подлец. – Пощадите, я выдам вам Свиридова, всё что делал для него. Всё! Обещаю.