Портрет для киллера

– Нет, не могу. Все забыла, – с ужасом проговорила Настя, и глаза ее округлились.

– Ничего тебя "клинит!" – удивился киллер.

– Простите! Извините…

– Да блин! Что там у вас в Чите все такие?! Ей тут аут корячится, а она извините…, извините!!

– Я ведь завтра могла бы уехать, уеду. Честно. Освободите меня!?

– Да как я тебя отпущу голуба, – он подошел и погладил ее по голове. Она испуганно сжалась. – Не могу я.

– Отпустите! И никто ничего не узнает, и я никому ничего не скажу.

– Хм! Скажешь тоже. Это не в моих силах. Подстава.

– Правда!

– Сама подумай! И свидетель ты, и еще рисовальщица, каких поискать… мать твою!

– У меня и билет есть на поезд, я вам покажу. Могу прямо сейчас уехать на вокзал, переночевать там… и на поезд, как будто меня и не было здесь совсем. Ну-у-уу вот так… как-нибудь?!

– Да базар понятен, да не по понятиям это, … ничего не могу симпотка. За грязную работу с меня самого могут спросить и по полной!

– Но ведь никто не догадается, – горячо прошептала Настя и глаза ее светились робкой надеждой.

– Догадаются. Кому надо всё узнают. А потом и замочат.

– Замочат?!

– Ну, убьют! За косяк. Вот ты свои художества повторишь. Мой портрэт (он так и сказал портрэт) развесят на каждом столбе. Меня будут искать и рано или поздно заметут, это все равно дело времени, ведь так?

– Может быть. Но ведь это от меня зависит, а я не гу-гу. Наверно.

– Значит, я потенциально могу в СИЗО загреметь, и … – он поднял руку как бы ожидая ответа от девушки, но она была нема как рыба. – И … и на следствии, сдать заказчика. А кто это допустит. У заказчика знаешь сколько "бабла". Если он почувствует такой расклад, пошлет еще киллеров, чтобы меня ликвидировали по-тихому. Сам "закосячил". Засветился. Так что оставь я тебя, и мне крышка. Усекла?

– Да- а-а, – с потухшим взглядом промолвила девушка и опустила задрожавшие сильней ресницы.

– Ну, закончили базар, куда двинем, – с деланно залихвацкими нотками бросил киллер, но глаза его были грустные.

– Ой! Подождите. Секундочку! Я стишок кажись вспомнила! – хватаясь как за соломинку воскликнула девушка.

– Не длинный? – со вздохом спросил киллер.

– Да нет, – торопливо выдохнула Настя.

– Базарь голуба.

Девушка напряглась, как-то вымученно улыбнулась и развела руками.

– Опять забыла, – пробормотала она с широко открытыми от испуга глазами.

– Вот видишь, сама у себя пару минут жизни "слямзила". Ну ладно, идет, пару минут я тебе подарю. Может, в "толчек", в смысле в туалет перед смертью хочешь?

– Да. Можно. Хочу.

– Ну, пойдем, только не "шхерься", ни к чему. Я ногу поставлю, смотреть не буду.

Они прошли в туалет. Она безропотно устроилась на унитазе, посидела и встала.

– Что? Никак? – обернулся он, пряча улыбку в уголках глаз.

– Я при вас не могу.

– Мужчин боишься, …. … поди, и девочка еще?

Настя, молча обреченно, кивнула. Глаза ее были потухшие, и как бы закрыты поволокой и никаких мыслей в них не отражалось.

– Блин! Ну и работка у меня!! Что зажалась?

– Та-ак, – неопределенно хмыкнула Настя.

– Ну, выпить то хоть есть на этой хате?

– Есть. Вот тут в шкафу, – торопливо пробормотала девушка, делая непроизвольное движение всем телом к кухонному гарнитуру.

– Спокойней дуреха, не дергайся.

– Извините.

Когда она раскрыла створки, глаза у молодого человека разбежались от обилия спиртного. Чего тут только не было. Дорогие водки, коньяки, бренди, всевозможные виски, ликеры, ром, джин. Он неторопливо и с удивлением рассматривал внушительную коллекцию.

– Откуда?

Девушка пожала плечами:

– Дядя не покупает точно. Дарят, наверно.

– А что дядя не пьет?

– Пьет, но не успевает.

– Вот это подогрев!! "Кайфово" быть главным пожарником Москвы!! – присвистнул киллер, – мне вот за всю жизнь ничего не подарили. Выспоришь, и то обломают. А тут такой лабаз!

Молодой человек выбрал плоскую бутылку бурбона в объеме 0,75. Она была в деревянном ящичке и утопала в дубовых стружках.

– Woodford Reserve … 45 градусов, Кентукки! – шевеля губами проговорил он, – это в Америке? Однако! Не "палёнка?" – деланно сморщился парень, нагоняя важности.

– Да нет, конечно!! – отмела его подозрения Настя.