Драмы

Лист упадал в сиянье золотом,
Я веяньем своим тебя касалась,
Которым я ласкаю все, что зрело.
Когда переполняли душу чувства
Могучими и теплыми волнами,
Когда в огне внезапных содроганий
Огромный мир тебе родным казался,
Великому отдавшись хороводу,
Ты ощущал, как близок ты вселенной, —
Во всякий истинно-великий час,
Когда твоя земная оболочка
Горела трепетом – я прикасалась
Священною, таинственною силой
К незримым глубинам твоей души.

Клавдио. Довольно. Я приветствую тебя
Душой стесненной.
Небольшая пауза.
Ты зачем пришла?

Смерть. Одну лишь цель имеет мой приход.

Клавдио. Я ждать еще могу. Упившись соком,
Осенний лист на землю упадает.
Оставь меня. Я не жил до сих пор.

Смерть. Как все, ты в жизни шел своим путем.

Клавдио. Как сорванные травы луговые
Потоком увлекаются глубоким,
Так ускользали молодые дни,
И я не знал, что это – жизнь уходит!
Потом стоял я у решеток жизни,
Чудес я жаждал в сладостном томленье,
Желая страстно, чтоб они взлетели,
Как молнии средь величавых туч!
Я ждал напрасно, наконец утратил
Благоговение пред тайной жизни,
Забыл, чего желал так жарко прежде,
Тупым оцепенением охвачен.
Смущенный мглою, вечно угнетенный,
Окованный досадным раздвоеньем,
Отдаться чувству больше неспособный,
Я охладел – и никогда уже
Не разгорался внутренним огнем,
Великою волной не увлекаем.
Я на пути своем не встретил бога,
С которым человек в борьбу вступает,
Чтоб Он его благословил потом.

Смерть. Тебе была дана земная жизнь,
Чтоб мог ее прожить ты по-земному.
У вас в сердцах течет великий дух,
Он вам велит вдохнуть соотношенье
В безжизненный хаос, чтоб из него
Вы создали себе прекрасный сад
Для счастья, огорчений и труда.
И горе тем, кто этого не знает!
То властвуют, то сами служат люди,
Броженье молодости дух теснит,
Вы плачете во сне и в утомленье,
Но все вперед стремитесь вашей волей,
Согреты теплой жизненной волной,
Тоскуете, в отчаянье дрожите —
И, зрелые, вы падаете все в мои объятия.

Клавдио. Оставь меня!
Еще я не созрел, еще не жил!
Не стану больше дни терять в унынье,
Цепляться стану я за нашу землю,
Глубокая тоска меня волнует,
Она кричит во мне, взывает к жизни!
Мой страх порвал старинные оковы —
Я чувствую, что жить могу! Уйди!
В порыве безграничном, всей душою
Я привяжусь к земному. Ты увидишь,
Что люди станут для меня родными,
Не куклами, не жалкими зверями,
Они заговорят с моей душой,
Проникну я в их радости и скорби,
И верности, опоре целой жизни,
Я научусь – и пусть добро и зло
Владеют мною, как людьми другими!
Я стану весел, стану дик и смел,
И мертвенные маски оживятся.
Я на пути своем найду людей,
Я научусь давать и брать отважно,
Я буду властвовать и подчиняться.

Замечая невозмутимое спокойствие на лице Смерти, с растущим страхом.

Поверь, я ничего не испытал!
Ты думаешь, что я узнал любовь
И ненависть? Знакома только мне
Игра обманных слов, притворных чувств!
Смотри, я покажу. Вот письма, вот…

Торопливо выдвигает ящик и вынимает связки старых, тщательно сложенных писем.

Слова любви здесь, жалобы и клятвы,