Полет в стратосферу. Часть 3

– И все же это очень трудно слышать. – Вздохнула я. Родители стояли рядом, мама держала меня за руку.

– Анна, я принял решение выписать вас завтра утром. Сейчас вам необходима забота близких людей. Спокойная, домашняя обстановка пойдет вам на пользу.

– Как же я оставлю его одного в таком состоянии? Вдруг ему станет лучше, и он больше не будет так реагировать?

– Мы не можем предсказать его поведение, не можем гарантировать, что завтра он проснется, и больше этих приступов ярости не будет. Как ваш лечащий врач, я должен, прежде всего, думать о вашем здоровье.

– Но доктор… – Попыталась возразить я.

– Анна, я настоятельно рекомендую вам послушать меня и вспомнить, что ваш организм еще не окреп после полученных травм. Для выздоровления вам необходимо соблюдать режим и находиться в спокойной атмосфере, оставаясь здесь, вы не сможете не реагировать на происходящее с вашим мужем. Я пытаюсь огородить вас от переживаний, поймите!

– Доченька, дослушай врача! – Сказала мама.

– Я так и не сказала Алексею, что я беременна! Я должна…

– Если ты не думаешь о себе, подумай пожалуйста о маленьком человечке, который растет внутри тебя. – Возразила мне мама.

– Анна, вы сможете навещать Алексея, но не сразу. Мы будем наблюдать за его состоянием по ходу лечения и сообщим вам, когда будут улучшения. – В этот момент в палату вошел генерал.

– Добрый вечер всем. – Он подошел ко мне и придвинув стул, сел рядом с кроватью. – Анна, то, что я увидел, и степень моего удивления не описать словами. Как и вы, я впервые видел Алексея таким. Я знаю его много лет и поверьте мне, все что вы слышали, говорил вовсе не он. Это болезнь! Она коварно завладела его мозгом и всеми эмоциями, а Алексей которого мы знаем, он сейчас внутри. Со временем его болезнь отступит, и вот тогда он вернется к нам таким, какой он есть на самом деле.

– Я понимаю. – Вытирая глаза произнесла я.

– Анечка, тебе сейчас надо думать о себе. Поезжай домой с родителями! Я буду здесь с Алексеем! – Я молча кивнула. Внутри меня было полное опустошение. Переубедить их, что мне будет спокойнее рядом с ним, я бы все равно не смогла, просто потому, что у меня не было весомых аргументов для этого, кроме лишь моих внутренних ощущений и безмерной любви, которую Алексей пару часов назад разорвал на мелкие кусочки.

Утром, после процедур, приехали мои родители и привезли мне одежду. Я собирала сумку, когда в палату вошел Игорь Дмитриевич и дав рекомендации, вручил выписной эпикриз. Алексея увезли на УЗИ сосудов головы и шеи, поэтому у меня не было возможности увидеть его перед выходом из отделения. Взяв сумку и поблагодарив врачей и медсестер, я вышла из больницы и проследовала за родителями на парковку.

Глава 11

Прошла неделя. Мама ушла с работы на неопределенный срок, и мы постоянно были вместе: каждый день гуляли в парке Победы, затем доходили по улице Нефтяников до сквера Строителей, а оттуда шли к озеру Комсомольское и обратно до дома. Прогулки шли мне на пользу, хотя поначалу мне было тяжело проходить такое расстояние, я быстро уставала и часто искала, где присесть и отдохнуть. А сейчас я начала чувствовать себя гораздо лучше, появились силы в мышцах, улучшилось настроение.

Несколько раз ко мне в гости приходили друзья детства. Во время их визитов мы много вспоминали школьные годы, делились тем, как сложилась наша жизнь. Это здорово поднимало настроение. Порой мне казалось, что время повернулось вспять и я снова ученица 11-го класса, а вокруг меня мои друзья, и жизнь легка и беззаботна.

Генерал звонит мне раз в 2-3 дня и сообщает новости. Состояние Алексея остается без изменений, ему продолжают лечение. Приступы агрессии стали проявляться реже, но мне все равно не разрешают его навещать, объясняя это тем, что врачи боятся, что все может повториться, а мне сейчас противопоказаны любые стрессовые ситуации. На мои вопросы: «спрашивает ли Алексей обо мне», мне тоже не дают ответов.

Два дня назад я была в больнице на приеме у Игоря Дмитриевича, у меня повторно взяли анализы и провели осмотр. Попытки уговорить врача впустить меня к мужу не привели к желаемому результату, он был непреклонен. И все же я смогла через генерала передать Алексею несколько вещей и фрукты, так как врачи, наконец, разрешили ему начать питаться обычной едой. Это вселяло в меня большую надежду на его выздоровление.

Мама настояла на поставке на учет по беременности, так как мы не знаем, сколько мне и Алексею еще потребуется провести в этом городе. У меня начали проявляться симптомы токсикоза. Самым интересным было то, что эти симптомы проявлялись через день. День я чувствовала себя прекрасно, была полна сил, могла кушать все что пожелаю, вдыхать различные ароматы, а на следующий день с самого раннего утра меня начинало тошнить от всего: от того, что я проснулась, сменила положение тела, ощутила какой-то запах, особенно запах еды! Если я не успевала с утра выпить стакан воды, то становилось еще хуже. Представьте себе рвоту, когда у вас пустой желудок. Вся желудочная кислота оказывается у вас во рту, в горле, и это так ужасно! Поэтому я начала ставить стакан воды у кровати и как только открывала глаза, сразу же выпивала его. Акушер-гинеколог на приеме сказала, что так мой организм реагирует на беременность: меняется гормональный фон, организм перестраивается к новым обстоятельствам – вынашиванию ребенка. Она заверила меня, что это не продлится долго, но потерпеть все же придется.

***

Алексей

Каждый день моей больничной жизни проходил одинаково: утро начиналось с гигиенических процедур, которые проходили в постели. При всем желании, встать хотя бы в туалет я не мог, на это у меня еще не было физических сил, хоть я и чувствовал себя гораздо лучше, чем неделю назад. Затем мне приносили завтрак. Уже три дня как мне разрешили кушать нормальную еду, и эти ощущения были божественными! Даже тот факт, что моя еда была диетической, с учетом моего состояния, меня не огорчало. Мне нравилось самому пережевывать ее, чувствовать вкус, тепло в горле. Будучи лишенным этого долгое время, я ценил каждую минуту трапезы, каждую съеденную ложечку. После завтрака медсестры ставили капельницу, делали уколы, а потом приходил врач, проводил осмотр и беседовал со мной.

Я уже мог двигать руками и ногами, медсестры дали мне пульт от функциональной кровати, на которой я лежал, и я сам приподнимал изголовье, когда мне хотелось поменять свое положение. Генерал принес мне телевизор, но врач разрешил мне его смотреть не более 2х часов в день, так как просмотр телевизора дает большую нагрузку на поврежденный мозг. И все же большую часть времени я проводил во сне. Доктор не стал утаивать, что в капельнице содержится снотворный препарат, и это необходимо для лучшего восстановления моего мозга. Если я буду бодрствовать много времени, то лечение может затянуться на долго.

Иногда без повода я начинал чувствовать в себе злость на все, что творится вокруг меня и на самого себя. Я пытался объяснить себе, что я должен успокоиться, и я смогу выйти отсюда, как только поправлюсь, но эти уговоры ни к чему не приводили. Больше всего меня расстраивало, что я мог сорваться на врачей или медсестер, которые оказывались в это время рядом со мной. Какая-то часть меня пыталась делать попытки контролировать этот необъяснимый гнев, но этот контроль был настолько слабым, что не мог удержать меня от грубых высказываний. Я помню, как я обошелся с Анной. Каждый день меня пожирало чувство вины, и я каждый день ждал, что она придет навестить меня, и я смогу попросить у нее прощения, но она не приходила ко мне. Однажды ко мне зашел ее лечащий врач, и я спросил у него, почему не приходит Анна. Он мне объяснил, что Анне не разрешают меня навещать, потому как ей нельзя волноваться, а гарантии того, что я опять на нее не сорвусь, врачи дать не могут.

Меня навещал только генерал. Самое интересное, что при нем у меня не возникало приступов неконтролируемой злости и агрессии. Рядом с ним я был спокоен. Годы службы под его командованием отложили определенный отпечаток на поведение и характер. И в его присутствии во мне снова просыпался военный пилот, готовый выполнить любой приказ. Генерал поддерживает связь с моими родителями и сообщает им о моем состоянии. Я надеюсь, что в скором времени сам смогу с ними поговорить. Возраст родителей и состояние здоровья отца не позволяет им прилететь сюда, сейчас они живут в Казани.

Мой отец всю жизнь отслужил в морском флоте. Годы службы в непростых условиях сказались на его суставах и легких. Дальние перелеты даются ему тяжело. Уже больше 7 лет он никуда из города не выезжает, а мама не может оставить его одного. Младший брат сейчас служит в армии, в воинской части 48905 «Центр беспилотных авиационных комплексов» в Московской области, скорее всего он и не знает, что я здесь, да я бы и сам не хотел, чтобы он знал. Ни к чему ему сейчас там волноваться за меня. Самое главное, что Анна здесь, пусть и не рядом.

***

Анна

Прошла неделя.

Мы с мамой гуляли в парке Победы обсуждая, что приготовить на ужин, когда раздался звонок на моем телефоне. Я вытащила телефон с кармана и посмотрела на экран. Звонил Игорь Дмитриевич:

– Алло!

– Здравствуйте Анна!

– Здравствуйте, Игорь Дмитриевич! – Голос его был серьезным.

– Анна, я решил сам вам позвонить, прежде чем вы узнаете это от кого-то другого.

– Что-то случилось?

– Да. Состояние Алексея вчера вечером резко ухудшилось, ночью нам удалось стабилизировать его, но к утру вновь давление стало резко падать. Команда врачей приняла решение ввести его в медикаментозный сон, чтобы провести полное обследование. Будет проведено оперативное вмешательство.

Увидев полное отсутствие эмоций на моем лице мама медленно подвела меня к скамейке и мягко усадила. Я держала телефон около уха и молча слушала. С каждым словом мир становился все темнее, вокруг меня светило солнце, но мое сознание погружалось во мрак отчаяния и боли.

– Доченька, что случилось? – Мама дотронулась до моего плеча.

– Анна, вы меня слышите? – Спрашивал в телефоне доктор. Не получив от меня никакой реакции, мама мягко забрала у меня телефон и ответила доктору:

– Здравствуйте, Игорь Дмитриевич! Это мама Анны. Что случилось? На ней «лица нет». – Доктор все ей рассказал. – Господи… Да доктор, я вас поняла… Да, мы сейчас пойдем домой… Конечно, я не оставлю ее одну… Звоните пожалуйста, как только будут новости… Спасибо доктор. До свидания! – Мама завершила звонок и убрала телефон к себе в сумку.

– Мамочка, неужели я его потеряю?

– Не думай так, доченька. Мы не должны терять надежды, он обязательно поправится!

– Мамочка! – Я посмотрела ей в глаза. – Он ведь до сих пор не знает, что я беременна, что у нас будет ребенок. У меня даже возможности не было ему об этом сказать, меня не впускали к нему, а теперь его ввели в медикаментозный сон, и неизвестно проснется ли он когда-нибудь… Господи… я ведь так его люблю… – Мама обняла меня и гладила по спине.

– Насколько я знаю его, Алексей сильный мужчина. Он ведь уже не раз выбирался из передряг, выберется и на этот раз! – Пойдем домой.

– Хорошо.

Мы встали со скамейки и медленно пошли в сторону дома. На улице было 15 градусов, на нас были ветровки и теплая одежда. Через две недели заканчивалось лето, и ближе к вечеру уже ощущалось заметное похолодание. Для лета в этом городе это было нормально. Даже неделя тепла и возможности позагорать на озере для местных жителей была большим праздником. В основном летом погода была как в Казани осенью: днем тепло, до плюс 16-ти, как только вечером начинало садиться солнце, сразу поднимался ветер и температура опускалась до +10, а ночью и до +5 градусов.

После ужина я сидела за компьютером, отец попросил помочь ему обновить программу, когда мой телефон вновь зазвонил. Я сразу подумала, что это с больницы и поспешила взять телефон.

– Добрый вечер Игорь Дмитриевич!

– Здравствуйте Анна. Как вы себя чувствуете?