На острове

Над берегом, задумчивости полн,
Бродил певец, внимая говор волн,
И говорил, что часто слышит звуки
Печальных слез и стонов, издали
Летящих через море от земли.
Он говорил с тоскою, что напрасно
От острова мучительно и страстно
Ждет помощи несчастная земля,
И что в гробу несет теперь страданья
Труп славного поэта-короля
За то, что позабыли завещанье.

Он говорил, что видит впереди,
Как по вине островитян случится:
Польют с земли кровавые дожди,
И остров весь в пустыню обратится!
Никто речам поэта не внимал;
Кричали все с гримасой отвращенья:
Он болен, он рассудок потерял,
В нем разум спутал демон разрушенья,
Ужасный черный дух… И оттого
Они прозвали Даймоном его.
Сегодня это слово пробежало
По всем устам и пораэило всех;
Одних негодованье обуяло,
Другие же сдержать старались смех
При вести, что стремится Даймон к трону
И выступит, чтоб получить корону.

Но, лишь прошел насмешек первый взрыв,
Вътолпе тревога пробежала глухо
О том, что песня – тайных сил порыв —
Живет и в глубине больного духа.
И вот, едва увидели певца,
Как тишина повисла над толпами.
И взоры всех стеклись к нему лучами
И жгли огнем черты его лица.

Уверенно и гордо рыцарь юный
По пурпурным ступеням восходил
И стал спокойно на верху трибуны.
Он бледен был. В дали небес ловил
Взор призраки мечты необычайной,
Как будто видел новый дивный мир
И забывал, объятый думой тайной,
Толпу людей, и песню, и турнир.
И слышен был на площади турнира
И треск костров, и шум морской волны…
И вдруг в тиши раздался плач струны.
Задетая рукой поэта, лира
Запела вдруг, и, звуком пробужден,
От тайных грез своих очнулся он.

Смутился вдруг и вздрогнул, как ребенок,
Видением испуганный во сне.
И грустен голос был его и звонок,
Он так сказал: «Я болен, тяжко мне!
Душа томится неутешным горем…
Я отдан в жертву злым и горьким снам
И вам один охотно передам,
Вчера его я увидал над морем.
Постиг я силой сердца своего,
Но осудить вы можете его,
Хотя, быть может, это сон пророка!»

Умолк на миг. Потом вздохнул глубоко,
Бросая взор на ясный небосклон…
И вдруг, рванув уверенно и живо
Рукою струны лиры, начал он
Бросать слова рассказа в тон мотива,
Пока с его чарующей игрой
Не слился голос, звонкий и глубокий,
Как родников бегущие потоки
Сливаются с могучею рекой.

Сон

День угасал, а зори уж слетали
На лоно вод с небесной высоты;
Как струны арфы в тишине звучали
Могучих волн дрожащие хребты
Великий вечный гимн земной печали.
И, на пути задержанные вдруг
Грядою скал, на части разрывались,
Как золотые кольца, устремлялись
Обратно в море, издавая звук,
Слезами и унылой скорбью полный.

В просторе, где шумели, пенясь, волны,
Мне чудилось, звучала стоном мгла.
Нас проклинали там; из тьмы могилы
Рвалась там жизнь и напрягала силы,
Но одолеть преграды не могла.

Закат угас. Ночь покрывала море.
У ног оно кипело, как вулкан.
Мысль разрывалась от тоски и горя
И сердце – от жестокой боли ран.
Слабели силы в необъятной муке —
И я упал, как труп, на лоно скал