Оценить:
 Рейтинг: 0

Монбар Губитель

Год написания книги
2019
<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 14 >>
На страницу:
7 из 14
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Гораздо легче, чем вы думаете, ваше сиятельство! Я здесь оставлю половину нашего конвоя, человек двадцать, с нами останется только десять.

– Гм! И это уже довольно порядочное количество, – отвечал граф, невольно заинтересовавшись.

– Это было бы слишком много, если бы в числе этих десяти человек не было семи, в которых я уверен; значит, следует опасаться только троих. Я давно гоняюсь за вами, ваше сиятельство, – прибавил сбир, смеясь, – и все меры предосторожности мною приняты, как вы убедитесь. Под предлогом, который нетрудно придумать, мы проедем через Тулон и там остановимся часа на два в известной мне гостинице. Вы переоденетесь монахом нищенствующего ордена и незаметно покинете гостиницу. Я постараюсь удалить тех конвойных, в которых я не уверен. Вы направитесь к пристани с бумагами, которые я вам отдам, и отбудете на очаровательном люгере[4 - Люгер – небольшое двух или трехмачтовое судно с рейковым парусным вооружением.] под названием «Чайка», который я нанял для вас и который вас ждет. Хозяин люгера узнает вас по паролю, который я вам скажу, и вы поедете куда хотите. Не прост ли этот план, ваше сиятельство, и не предусмотрел ли я всего? – прибавил сбир, радостно потирая руки.

– Нет, друг мой, – отвечал граф, с волнением протягивая ему руку, – вы не предусмотрели одного.

– Чего, граф? – удивленно спросил сбир.

– Я не хочу бежать! – отвечал молодой человек, печально качая головой.

Глава IV

Остров Сент-Маргерит

При этом ответе, которого сбир вовсе не ожидал, он посмотрел на графа с изумлением, как будто не понял. Граф кротко улыбнулся.

– Это вас удивляет? – спросил он.

– Признаюсь, граф, – ответил сбир с замешательством.

– Да, – продолжал граф, – я понимаю, вам должен казаться странным отказ принять такое великодушное предложение. Не часто бывает, что пленник, которому предлагают свободу, упорно остается в плену. Я должен вам объяснить такое странное поведение, и я объясню его немедленно, чтобы вы не настаивали и предоставили мне действовать по моему усмотрению.

– Я всего лишь ваш нижайший слуга, ваше сиятельство. Вы, конечно, лучше меня знаете, как вам следует поступить. Стало быть вам нет никакой надобности объяснять мне ваши поступки.

– Именно потому, что вы старый слуга моего семейства и даете мне в эту минуту доказательство безграничной преданности, я должен объяснить вам причины отказа, который так вас удивляет. Выслушайте же меня.

– Если вы непременно этого хотите, граф, я вам повинуюсь.

– Хорошо, садитесь возле меня, другие не должны знать, что я буду говорить.

Сбир взял табуретку и сел возле графа, как тот приказал ему, сохраняя однако почтительное расстояние.

– Во-первых, будьте уверены, – продолжал граф, – что я отказываюсь от вашего предложения не по какому-нибудь предубеждению против вас – я вам полностью доверяю. Более двухсот лет ваша фамилия привязана к моей, и мы всегда могли похвалиться вашей преданностью нашим интересам. Отметив это важное обстоятельство, я продолжаю. Положим, что план, придуманный вами, удается, хотя мне кажется, что очень трудно привести его в исполнение, и малейшая случайность может в самое последнее мгновение поставить успех под сомнение. Что случится? Я вынужден бежать без всяких средств, без друзей, и я не только не смогу отомстить своим врагам, как замышляю, но, отданный, так сказать, на произвол судьбы, очень скоро опять попаду к ним в руки и стану объектом насмешек для тех, кого ненавижу. Я буду обесславлен, они станут меня презирать, и мне останется только одно средство расстаться с жизнью, которая потеряет для меня всякий смысл, когда все мои планы будут разрушены, – застрелиться.

– Ах, ваше сиятельство! – вскричал Бульо, сложив руки.

– Я не хочу потерпеть неудачу, – невозмутимо продолжал граф, – в страшной борьбе, что начинается ныне между моими врагами и мной. Я дал клятву, и эту клятву я должен сдержать во что бы то ни стало. Я молод, мне только двадцать пять лет, до сих пор жизнь была для меня сплошным удовольствием, мне все удавалось – и осуществление честолюбивых планов, и достижение богатства, и обретение любви. Теперь меня коснулась горесть… пусть она приходит. Тот, кто не страдал, тот еще не мужчина! Страдание очищает душу и укрепляет сердце. Уединение – хороший советчик, оно позволяет не обращать внимание на маловажные обстоятельства и сосредоточиться на главном; в одиночестве рождаются великие идеи. Я должен закалить свою душу страданием, чтобы отплатить своим врагам сторицей за все, что я вынес. Думая о разбитой карьере, о погибшей будущности, я найду необходимые силы для совершения мщения! Когда мое сердце умрет для всякого другого чувства помимо ненависти, тогда, только тогда я сделаюсь неумолимым и смогу безжалостно растоптать ногами тех, кто теперь насмехается надо мной и думает, что уже уничтожил меня. И тогда горе тем, кто осмелится помериться со мной! Вы дрожите от того, что я говорю вам, мой старый слуга, – прибавил граф, смягчив голос. – Что же было бы, если б вам позволено было читать в моем сердце! Гнев, бешенство, ненависть против тех, кто безжалостно похитил у меня счастье, чтобы удовлетворить мелкое и преступное честолюбие – вот что вы нашли бы там.

– О, граф! Позвольте старому слуге вашего семейства, человеку, преданному вам, умолять вас отказаться от этих ужасных планов мщения. Ах! Вы сами падете первой жертвой своей ненависти.

– Разве вы не помните, Бульо, – с иронией заметил граф, – что у нас говорят о характере членов того рода, к которому я имею честь принадлежать?

– Да, да, граф, – отвечал сбир, печально качая головой, – помню и даже повторю, если вы желаете.

– Повторите, друг мой.

– Вот, граф, эта поговорка: Les Barmont-Senectaire – haine de demon, coeur de pierre[5 - У Бармон-Сенектеров – ненависть демонская, сердце каменное. (Фр.)].

Граф улыбнулся.

– Ну! Неужели вы полагаете, что я готов запятнать честь моих предков?

– Я ничего не полагаю, сохрани меня Бог! – смиренно отвечал сбир. – Я только с испугом вижу, что вы готовите себе страшную будущность.

– Я принимаю эту будущность во всем ее ужасе, только бы исполнить свою клятву!

– Ах, граф! Вы знаете, человек предполагает, а Бог располагает. Вы теперь пленник кардинала. Подумайте, прошу вас! Кто знает, выйдете ли вы когда-нибудь из тюрьмы, в которую я вас везу? Согласитесь же быть свободным!

– Нет, перестаньте просить. Кардинал не бессмертен. Если не до, то после его смерти – весьма недалекой, я надеюсь, – моя свобода будет мне возвращена. А теперь помните хорошенько вот что: мое намерение настолько неизменно, что если, несмотря на мое нежелание, вы оставите меня здесь, первое, что я сделаю, став свободным, – это тотчас предам себя в руки кардинала. Вы поняли, не правда ли?

Старый слуга склонил голову, ничего не отвечая, и две слезы стекли по его щекам. Эта безмолвная горесть, столь искренняя и столь трогательная, взволновала графа сильнее, нежели он думал. Он встал, взял руку бедного сбира и крепко пожал ее.

– Не будем больше говорить об этом, Бульо, – дружески сказал он. – Хоть я не хочу воспользоваться вашей преданностью, она меня очень тронула, и я сохраню вечную признательность к вам. Обнимите меня, мой старый друг, и не будем поддаваться чувствам – мы мужчины, а не трусливые дети, черт побери!

– О, ваше сиятельство! Я все-таки не стану унывать, – отвечал сбир, бросаясь в открытые для него объятия, – вы мне не помешаете и вблизи и издали думать о вас.

– Я этому не противлюсь, друг мой, – отвечал граф, смеясь, – поступайте как хотите. Притом, – прибавил он серьезно, – признаюсь, я не прочь, оказавшись вдали от света, знать, что там происходит. Может случиться такое непредвиденное обстоятельство, которое изменит мои намерения и заставит меня пожелать возвратить свободу.

– О, будьте спокойны, ваше сиятельство! – вскричал сбир, почти обрадовавшись этому туманному обещанию. – Я устрою так, что вы будете знать все новости. Недаром я шесть лет служу кардиналу, он хороший учитель, я воспользовался его уроками и знаю не одну штуку. Вы увидите меня на деле.

– Итак, решено! Теперь, кажется, неплохо бы позавтракать, прежде чем мы продолжим путь. Я чувствую зверский аппетит.

– Я прикажу трактирщику сейчас подать вам завтрак.

– Вы будете завтракать со мной, Бульо, – сказал граф, дружески ударяя сбира по плечу, – и надеюсь, что до нашего приезда на остров Сент-Маргерит всегда будет так.

– Конечно, это для меня большая честь, но…

– Я этого хочу. Кроме того, ведь вы составляете часть моего семейства.

Франсуа Бульо поклонился и вышел. Заказав обильный завтрак, он распорядился, чтобы часть конвойных возвратилась в Париж, потом вернулся к графу в сопровождении трактирщика, который в несколько минут накрыл стол и ушел обратно, оставив своих посетителей за блюдами, поставленными перед ними.

Путешествие продолжалось без всяких происшествий, о которых стоило бы упоминать. Разговор пленника со своим стражем был окончательный. Тот слишком хорошо знал характер человека, с которым имел дело, чтобы пытаться возвращаться к предмету, который с первого раза так резко был определен.

В ту эпоху, когда происходила наша история, Франция не была изрезана, как ныне, сетью железных дорог; незначительный переезд требовал огромной траты времени. Тяжелые экипажи с трудом выдерживали тряску и вязли в грязи. Таким образом, несмотря на быстроту езды, прошло семнадцать дней, прежде чем пленник со своим конвоем прибыли в Тулон.

Уже в ту эпоху этот город был одним из важнейших портов Франции. Сердце графа сжалось при въезде в него. В этом городе началась его военная карьера; тут в первый раз он вступил на корабль в качестве капитана, хранителя флага, с честью вынес уготованные ему судьбой испытания и, несмотря на свою молодость, сумел заслужить огромную известность, почти знаменитость.

Карета остановилась на Сенной площади у двери гостиницы «Мальтийский крест», которая, сказать мимоходом, может быть, является старейшей во всей Франции, потому что существует и поныне, хотя и внутренне и внешне подверглась неизбежным переменам.

Удобно разместив своего пленника в гостинице, Франсуа Бульо отправился в город. Если он и поставил часового у двери комнаты графа, то только для того, чтобы исполнить полученное приказание, а не из опасения, что пленник убежит. Он даже не потрудился запереть эту дверь, будучи убежден, что его пленник и не подумает переступить за порог.

Его не было около двух часов.

– Вы долго отсутствовали, – сказал ему граф, когда тот возвратился.

– Мне надо было закончить важные дела, – отвечал Бульо.

<< 1 ... 3 4 5 6 7 8 9 10 11 ... 14 >>
На страницу:
7 из 14