Ангел западного окна

Тот, к кому обращался я с речами, в свой черед лил слезы, что еще более укрепило меня в нелепом заблуждении, будто бы изрек я слова изумительно мудрые, и я продолжал речь, обращенную к кающемуся грешнику:

– По великой милости Всевышнего, падший собрат мой, ты ныне явился мне в прискорбной своей бедственности. Пробудись же и сверши столь многое, что тебе под силу, а я… обещаю!.. я впредь не буду с тобой, нынешним, знаться и… и… – Судорожная икота, вызванная выпитым вином, сдавила горло и принудила меня умолкнуть на полуслове.

Но тут – ужас леденит душу! – в ответ раздался голос моего зеркального двойника, ровный и мягкий, однако прилетавший словно бы издалека и как бы шедший через длинную трубу:

– …и не найду ни покоя, ни отдыха, пока не взяты будут прибрежные земли Гренландии, страны под небесами, озаренными северным сиянием… Пока не ступит нога моя на ту землю, пока не покорится Гренландия моей силе… Завладею Гренландией – завладею королевством заморским и короной Англии!

Голос умолк.

Как добрался я, нетрезвый, до постели, не помню. Смятение в мыслях настало великое, противиться ему не было силы. Мысли кипели и бурлили надо мной, как бы до меня самого не касаясь.

Они были превыше меня, однако же я их направлял.

Из зеркала ударил вдруг яркий луч… вот она, суть роившихся надо мной мыслей, – падучая звезда! Луч поразил меня и пронизал насквозь, но заскользил в будущее, он озарил всех ныне еще не рожденных моих потомков! Вспышка сия есть посыл в грядущие столетия.

Я поспешил запечатлеть сей феномен и дрожащей рукой описал его, насколько сумел, в дневнике. После чего, мысленным взором оглядевши таинственным образом представшую в моем воображении долгую галерею венценосцев, которым суждено продолжить мой род, я, не расставаясь с сими образами, погрузился в сон.

Ныне постиг: коли стану я королем Англии – а что может воспрепятствовать осуществлению чудесного, сверхъестественного и все ж таки явившегося моим чувствам откровения? – коли стану королем Англии, то на троне, на каковой первым взойду я, будут в дальнейшем восседать мои сыны, внуки, правнуки. Хо-хо! Я вижу пред собой святую истину! Клянусь знаменем святого Георгия, вижу и путь к ней! Я, Джон Ди.

В день святого Павла[27 - Святой Павел – «апостол язычников», не знавший Христа в его земной жизни и не входивший в число двенадцати апостолов, но как миссионер и богослов почитаемый наравне с апостолом Петром. Первоначально носил имя Савл (Саул) и был гонителем христиан. Впоследствии уверовал и стал проповедовать Слово Божие среди язычников. Принял мученическую смерть в правление императора Нерона, около 65 г. Прим. – В. Ахтырская], лета 1549-го.

Ныне долго размышлял о пути моем к престолу.

Грей[28 - Грей – аристократическое семейство Грей, герцоги Саффолкские. Находились в родстве с правящей династией Тюдоров, после смерти юного короля Эдуарда VI претендовали на трон. Трагическую известность приобрела представительница этого рода леди Джейн Грей (1537–1554), одна из наиболее образованных и утонченных женщин эпохи, ставшая заложницей своего высокого происхождения: честолюбивый Джон Дадли, граф Уорвик, приближенный короля, выдал ее замуж за одного из своих сыновей и настоял на том, чтобы умирающий король Эдуард VI изменил завещание в ее пользу. Джейн Грей процарствовала всего девять дней, затем была низложена, вместе с семьей мужа заточена в Тауэр и впоследствии казнена. Прим. – В. Ахтырская] и Болейн[29 - Болейн – дворянское семейство, возвысившееся в годы правления Генриха VIII, вторым браком женатого на Анне Болейн (1501?–1536). Прим. – В. Ахтырская] – сии имена наличествуют в нашем родословии. Стало быть, королевская кровь течет в моих жилах. Король Эдуард[30 - Король Эдуард – Эдуард VI Тюдор (1537–1553) – английский король, сын Генриха VIII и Джейн Сеймур; правил шесть лет (1547–1553). Прим. – В. Ахтырская] хвор и немощен. Скоро уж кровохарканье уложит его в гроб. За престол будут бороться две женщины. Где же знамение Господне?.. Мария?[31 - Мария Тюдор (Мария Кровавая, 1512–1558) – английская королева, дочь Генриха VIII и Екатерины Арагонской. Взошла на престол после смерти единокровного брата Эдуарда VI. Проводила чрезвычайно непопулярную в стране политику восстановления католицизма, преследованиями протестантов заслужила прозвище Кровавая. Прим. – В. Ахтырская] – Игрушка в руках католиков. Уж если кто вовек не признает меня своим другом, так это попы. Вдобавок Марию точит тот же недуг, что и брата ее, Эдуарда. Чахотка. Кашель. Тьфу ты, пропасть! И руки у нее всегда влажные и холодные.

Стало быть, судьбе и Богу угодна другая – Елизавета. Наперекор всем козням врага рода человеческого восходит ее звезда.

Каковы мои диспозиции? Я был представлен ей. Дважды в Ричмонде и в третий раз в Лондоне. В Ричмонде я для нее достал из пруда лилию, испачкав при сем туфли и чулки.

А в Лондоне… Ну что же… Прикрепил ленточку на ее платье, как раз на бедре, за что она отблагодарила меня пощечиной. Думаю, для начала немало.

Отправил в Ричмонд надежных лазутчиков. Надобно найти какой-то предлог…

О расположении и умонастроениях леди Елизаветы поступили добрые вести. Ей надоели ученые занятия, она жаждет приключений. Знать бы, где нынче обретается московит Маски!

Нынче прислали карту Гренландии, ту, что я выписал из Амстердама, увраж любезного друга моего, мастера картографии Герарда Меркатора[32 - Герард Меркатор (латинизированный вариант имени Герарда ван Кремера, 1512– Прим. – В. Ахтырская1594) – выдающийся фламандский картограф и географ, автор наиболее точных карт и глобусов своего времени.].

В день святой Доротеи[33 - Святая Доротея – такое имя носили несколько католических святых, жившие в начале нашей эры. Две из них приняли мученическую смерть в Риме, соответственно в годы правления Нерона и Диоклетиана, третья – в Каппадокии. Прим. – В. Ахтырская].

Нынче объявился у меня Маски. И сразу вопросил, не может ли чем услужить. У него, мол, имеются новые диковины азиатские. Приход московита поверг меня в изумление, ибо в недавнее время тщетно пытался я его разыскать. Маски упросил меня сохранить в тайне это посещение. А пребывание московита в моем доме ныне дело нешуточное, может и головы стоить. У епископа Боннера во всех щелях доносчики и шпионы.

Маски показал два шарика из слоновой кости, красный и белый, каждый состоит из двух полусфер, соединяемых посредством резьбы. Никакой особой ценности я в них не усмотрел, но оба купил, отчасти по причине собственной ретивости, отчасти желая Маски к себе расположить… Он обещал мне всяческое содействие. Я попросил его приготовить действенный любовный эликсир, колдовской напиток, что пробуждает любовь испившего сего зелья и дарует счастие тому, кто, посылая напиток своей возлюбленной, сотворит молитву. Маски сказал, он, мол, эликсир не приготовит, но раздобудет. Мне-то какая разница? Я иду напролом, побыстрей бы цели достичь. На шарах же слоновой кости, купленных у Маски, я шутки ради нацарапал какие-то знаки. И отчего-то вдруг шары сии вызвали во мне страх и отвращение, странное дело! Я выбросил их за окно, вот так-то…

Маски, царский (сие верно ли?) магистр, для приготовления любовного „фильтра“ потребовал дать ему моих волос, крови, слюны, да еще… тьфу! Получил все, что ему надобно. Мерзостно, однако годится, ибо приведет к заветной цели!

В день святой Гертруды[34 - Святая Гертруда. – Трудно сказать, о какой святой идет речь. Возможно, Джон Ди имеет в виду святую Гертруду, аббатису Хельфтскую (ок. 1256–1301), автора религиозных произведений в жанре мистической поэзии, особо почитаемую в Трире и Кельне. Прим. – В. Ахтырская], лета 1549-го.

Заметил нынче, что не могу хотя бы на минуту отвлечься от сладостных мечтаний о леди Елизавете. Сие мне незнакомо. Раньше леди Елизавета сердцу моему была вполне безразлична… Нет-нет, я должен исполнить то, что предрек глас зеркальный… Обмануться я не мог. События той ночи, бывшие столь поразительными в своей действительности, поныне жгут мне душу, как и в то памятное утро после пробуждения.

Но нынче все мои помыслы устремились к моей… клянусь святым Георгием, я доверю сие бумаге: невесте! К Елизавете!

Что же ей известно обо мне? Ничего, вероятно. Быть может, помнит, как я промочил ноги, срывая водяные лилии, пожалуй, еще – что однажды дала мне пощечину.

Не более.

А мне что известно о леди Елизавете?

Поистине – престранная отроковица. Вместе и сурова, и мягка. Весьма искренна и прямодушна, но притом загадочна, как старинная книга. Припоминаю ее обхождение с камеристками и подругами. Иной раз мнится, будто не дева то была, а дерзкий мальчишка в девичьем платье, коего не мешало бы приструнить.

Однако мне пришелся по сердцу ее смелый и твердый взор. Должно быть, она не упускает случая наступить кое-кому из святых отцов на мозоль, а почтения не выказывает ни перед кем.

Если же надобно, ластится, словно кошка, и добивается своего. Иначе и я не полез бы в грязный пруд за лилиями.

Ручка у нее тяжелая, судя по той пощечине, но притом мягкая, точно кошачья лапка.

In summa[35 - Одним словом, коротко (лат.). – Прим. перев.], как говорят логики, королева!

О да, я решился изловить не простую кошечку, а царского зверя – при мысли этой прямо-таки в жар бросает.

Маски опять скрылся.

Нынче от одного верного человека узнал я о прогулке принцессы верхом, вызвавшей много толков да пересудов. И ведь как раз в тот день – день святой Гертруды – посетили меня столь странные сладостные мечтания… Принцесса в Эксбриджском лесу сбилась с дороги, и магистр Маски указал ей и ее спутникам хижину матушки Бригитты[36 - ..хижину матушки Бригитты… – Речь идет о кельтской языческой богине Бригитте (Бригантии), покровительнице мудрости, врачевания, кузнечного дела, дочери «доброго бога» Дагды, кельтского Зевса. Древние греки отождествляли ее с Афиной. Принятие христианства превратило Бригитту в святую, особенно любимую в Ирландии, но одновременно выделило ведьмовскую ее ипостась. Прим. – В. Ахтырская] на болотах.

Елизавета выпила любовный эликсир! Да благословит Господь сей напиток!

Леди Эллинор Хантингтон замышляет недоброе, клянусь спасением души, она хочет помешать нашей будущей свадьбе, потому и попыталась в возмутительном высокомерии вышибить из рук принцессы чашу с напитком. Не тут-то было…

Ненавижу эту надменную, жестокосердную особу.

Сгораю от нетерпения: когда же можно будет посетить Ричмонд? Как только улажу все необходимые дела и развяжусь с некоторыми обязательствами, не мешкая подыщу предлог, объясняющий мою поездку в Ричмонд.

Итак, Елизавета, до свидания!

В день Богородицы скорбящей.

Мучат тревоги. Недавние предприятия Воронов внушают большие опасения.

В день святого Квирина[37 - Святой Квирин (ум. ок. 115) – римский воин, по преданию, тюремщик епископа римского Александра. Квирин и его дочь Бальбина приняли крещение от терпящего за веру епископа. Принял мученическую смерть – был обезглавлен, не пожелав отречься от веры Христовой. Прим. – В. Ахтырская].

Равнодушие правителя Уэльса окончательно сбивает меня с толку. Почему не принимаются меры к защите Воронов? Почему не использовать вместо них какую-то другую шайку?

Неужели движению евангелистов пришел конец? Неужели лорд-протектор готов предать своих верных подданных?

По всей видимости, я совершил глупость. Нельзя, ох нельзя было идти на союз с чернью. Дело не выгорит, только замараешься.

И все же, если тщательно все взвесить, мне не за что корить себя. Ибо сведения, поступающие ко мне из лагеря реформаторов-евангелистов, вполне надежны. Пути отступления им отрезаны.

Лорд-протектор… (здесь листок оборван)… на завоевание Гренландии. Какое войско, если не сию ораву отчаянных матросов и отслуживших свое наемников, я смогу снарядить незамедлительно, как только начнутся сборы в опасный поход, на завоевание северных земель?