К точке отсчёта

«Смотри», – властно звучал в голове голос тётки. Молодой человек с трудом убрал руки. Множество кабинетов различных офисов, сотни, тысячи сотрудников пронеслись перед глазами Антона. Какие-то схемы, бесконечные посредники, виртуальная работа, лишённая смысла. Васильков, со своей чёрной кружкой суррогатного кофе, мокрое грязное пятно на чистом листе бумаги. Рваные всполохи ночных клубов, раздетые разгоряченные тела, коктейли, таблетки, грязный доступный секс, жестокие драки, реки крови – только чтобы чувствовать, чтобы понимать, что ещё жив.

– Не могу больше, как это прекратить?

– Смотри, – голос Анны Петровны звучал всё настойчивее. – Ты должен это видеть.

Наркопритоны, жилища алкоголиков, драки, избитые женщины, грязные аферы всевозможных мошенников, циничные оскорбления в интернете, отнимающие жизнь – картины проносились перед глазами Антона. Многочисленные ток-шоу, пробуждающие самые низменные чувства. Кислицин когда-то прочёл, что многие используют обсуждение самых стыдных семейных тайн не только для солидного вознаграждения, но и как социальный лифт. В той, прошлой, жизни они с коллегами обсуждали феномен таких «стирок». «А что, я бы согласился за пару миллионов все, что хотите рассказать», – заявил тогда Васильков.

Внезапно изображения погасли, Антон с облегчением вздохнул. Но в тот же миг раздался непонятный гул. Он оказался в эпицентре тайфуна, вокруг него в бешеном вихре кружились листы с отчётами, директивами. Он глох от шуршания, слеп от бесконечного потока. Легкие наполнялись сухой бумажной пылью.

– Не могу, – крикнул в бесконечность.

Бумаги исчезли, а он сидел в каком-то офисе, невидимый посетитель, свидетель бесстыдной сделки. Он видел и этот кабинет, и множество других, подобных ему, и впервые выступал в роли очевидца. Больше всего удивила будничность, привычность действия. Никаких эмоций, никаких рефлексий…

Антон впервые испугался за сохранность рассудка.

– Это было бы слишком легко, – Анна Петровна опять сидела рядом.

– Надеюсь, шоу закончилось?

– Прости, ты должен был всё это видеть.

– Зачем?

– Чтобы найти ответ.

– Эти голограммы…

– Нет, ты ошибаешься, голограммы остались в том мире, неужели не чувствовал? Любое действие отражается многократно, в воздухе возникает бесчисленное число проекций, воспринимаемых как продукт, плод труда. Создание воздушных замков считают добродетелью. Заметил, как поменялась стилистика: «финансовый пузырь», «раздуто», «мыло», безликий «контент» как инертный наполнитель. Ценится не мнение, а лайк, не смысл, а трафик – проекция проекции. От этого мусора задыхаются все.

– Смысл, пропал смысл.

– Тьма всегда сгущается перед рассветом.

– Будет ли рассвет?

Тётушка улыбнулась и вдруг сказала:

– Передай Серёже, чтобы не корил себя, нет за гранью никаких обид, только любовь.

– А ты, где ты? – кричал Антон в пустоту.

Почувствовал спиной приближение ветра, холод сковал позвоночник. Он больше не боялся воронки, знал, что за ней – путь к свету. Он распадался и обретал единство, и это был совсем другой человек, человек, которому не ведома обречённость.

Глава 28

«Антон. Антон», – прорывалась сквозь воронку.

Он открыл глаза – беспокойное лицо отца склонилось над ним.

– Сынок, ты спишь почти сутки, я беспокоюсь. Всё нормально?

– Хорошо, папа. Видел тётушку во сне, просила передать, чтобы ты не винил себя, что она любит, и всегда любила тебя.

Антон отправился в ванную, пусть останется один и не скрывает слёз. После приезда из Лощинок они долго разговаривали. Он рассказал и историю своей привязанности к Ани, рассказал о Василькове с его чёрной кружкой и Египтом, о девочке-подростке, в глазах которой затаилась хищница. Рассказал и о несчастной одинокой женщине, о которой помнит лишь соседка. А главное, о снах, в которых отступает хаос.

Антон позвонил Сергею и через час они уже сидели в кабинете руководителя «Руки помощи».

– Мне кажется, я знаю, что надо искать. Надо вновь проверить данные о пропавших при странных обстоятельствах.

– Что мы должны найти?

– Букву.

– Букву?

– Да. Все они должны были оставить букву, которая приведёт нас к смыслу их исчезновений. Понимаю, что звучит бредово, но на месте исчезновения Анны Петровны вдруг появилась буква. В доме Лидии Петровны тоже была буква. И сны, я постоянно вижу сны, в которых тётушка даёт подсказки, мы на верном пути.

Сергей сделал звонок, и через пару минут появился Павел.

«Будто ждал», – подумал Антон.

– Новая вводная. Надо искать буквы в местах исчезновения. А потом попытаться собрать фразу. Справишься?

– Попробую, если нет какого-то особого шифра, думаю, справлюсь, – засмеялся толстячок.

– Антон, мне необходимо время, чтобы что-то выяснить. Жду тебя завтра к двенадцати, ребята подтянутся, надеюсь, что-то уже прояснится.

Антон вышел из офиса и набрал номер Кирюхи Самойлова.

В магазине игрушек он растерялся, даже не представлял, с каким выбором столкнётся.

– Девушка, – обратился он к продавщице, раскладывающей на полках товар, – без вас мне не обойтись.

– Приятно слышать, – рассмеялась та. – Вам для девочки или мальчика?

– Для мальчика, Тошки, моего тёзки, – зачем-то добавил он.

– А сколько лет?

– А вот возраст точно не знаю, сын моего приятеля. Ходит в детский сад, – вспомнил Антон.

Большую машину с радиоуправлением он выбирал долго, не хотелось уходить из этого царства детского счастья, от милой и смешливой Саши, имя девушки он прочёл на бейджике.

На кассе она протянула дисконтную карту, на обороте которой написала свой номер телефона.

Самойлов встречал на лестничной площадке:

– Ну наконец-то! Как я рад. Пойдём, пойдём, вот моя Нюська, – кивнул на невысокую полноватую девушку, радушно улыбающуюся.