Воспоминания старого шамана. Путь волка

– Нет у нее никого, – на охоте всех застрелили, – не выжила б она в одиночку.

– Деда, а как другие волчата?

– Не было других, одна только Шоно. Но я думаю, знак мне послали, поэтому и не стал стрелять. – Милхай подошел ближе, что-то явно затевая.

– Степа, сходи-ка в сенки, ведро мне принеси, там, висит за шкафом.

Степан накинул тулуп на плечи и голоухий выскочил на мороз. В раскрытую дверь потянуло холодом. Клубы белого пара завихрились над порогом. Не прошло и минуты, как Степан заносил эмалированную желтую посудину. Милхай перевернул ее, и сверху положил щенка. Домашние внимательно следили за волчицей.

Шоно притихла. Она поглядывала то на Степана, то на Колю. Потом спрятала мордашку, и глаза закрыла. Так на ведре холодном лежал комочек, светлый и пушистый. Черными лишь были пятна на спине и нос, которым Шоно уткнулась себе в лапы. Постепенно она освоилась, пошевелилась и поползла вперед. У края круглого скользнула её лапа. Шоно скребнула по эмали и чудом удержалась, когтями зацепилась за железный невысокий бурт. Чуть отодвинулась, пошарила перед собой. Потом затихла. Немного полежала и поползла обратно, – уже хвостом назад. С другого краю провалился хвост. Она остановилась, спустила лапу заднюю, и чуть не полетела вниз. Скребнула снова по эмали, и снова чудом удержалась. Волчица отползла на середину и опять затихла. Зверек рассматривал людей, не понимая для себя, чего еще они придумали.

Домашние, следили завороженно все это время. Первым нарушил тишину Шаман. Он за загривок взял щенка и положил его на пол.

– Вот и прошла проверочку мою! – промолвил он.

– Деда, а что ты проверял? – спросил Коля. – Я такого не видел никогда.

– Да есть одна, старая охотничья: когда собака ощенится, так выбирают лучших из помета. На бочку садят их и наблюдают.

– А что потом? – Коля перебил вопросом.

– Потом щенки по бочке расползаются и падают. А тех, кто остался, забирают как смышленых.

– Значит, Шоно прошла проверку! – с радостью запрыгал внук.

– Значится, прошла! – улыбнулся Милхай. – А сейчас, Колюня, сбегай-ка на кухню, молока принеси. Видишь, голодная она. И блюдце не забудь.

Внука не нужно было уговаривать. Он убежал на кухню, и принес оттуда банку с молоком.

– Блюдце! – напомнил Милхай.

– Ай! – хлопнул по лбу себя Коля и снова убежал. Когда он всё принес, Милхай наполнил блюдце. Смочил свой палец в молоке и сунул в маленькую пасть. Волчица, почуяв молоко, взялась его облизывать и даже попыталась укусить. Дед отодвинул руку и слегка макнул щенушку. Волчица поперхнулась и выпустила пузыри. Потом она отдернулась и заморгала маленькими глазками. Жидкость белая стекала каплями на грудь. Шоно чихала и отфыркивалась, глаза при этом закрывала. Волчица потеряла равновесие и неуклюже повалилась на пол.

Взрослые и дети – все в комнате собрались. Они смотрели с умилением на Шон?. Волчица успокоилась немного. Потом она поближе подползла, и начала лакать из блюдца, маленьким своим шершавым языком. Коля находился рядом, стоял на четвереньках, и едва не носом смотрел на миску с Шоно. Он будто гладкокожий зверь рассматривал её.

– Ладно, отойдите чуть, дайте хоть поесть ребенку! – сказал другим Милхай. – Эка невидаль, уставились на чудище какое!

А «невидаль» была в новинку для людей. От нее тянуло диким лесом: и вроде бы собака – но не собака, и щенок вроде бы, – но не щенок.

Два непримиримых Духа: Дух леса дикого и человека Дух, в обычной жизни не встречались, – сегодня малыми детьми сидели и смотрели друг на друга.

Шоно «наелась» молока и на мгновение притихла. Как маленький котенок сжала свои лапы, а мордочку вытянула вверх. Она смешно усами шевелила, ловила незнакомые ей запахи. Своими маленькими, пока не зоркими глазами, волчица вглядывалась в зверя: большого гладкокожего, и с плоской мордой, с двумя руками и двумя ногами. Она не понимала: друг перед ней, которому можно доверять, или же враг, которого нужно опасаться.

Природа любит развязать интригу: «Что у них из этого получится? Уживутся вместе, будут ладить, или, в волчице хищница проснется, – что тогда произойдет?»

Сущее на мир смотрело: то глазами маленького Коли, постигающего жизнь, то глазами маленького зверя, потерявшего родителей и кров. Оно вносило изменения: людей испытывало добротой и состраданием.

Время пролетало незаметно. Коля растил волчицу, терпеливо и заботливо: гулял с ней во дворе, кормил, поил. Сперва коровье молоко давал. Потом стал добавлять продукты с общего стола. Волчица подрастала. Под Колиным присмотром из пушистого и неуклюжего щенка, она преобразилась в шуструю, веселую, и походящую на маленькую лайку. Уши – такие же – торчком; грудь белая, белые кончики лап и хвост. Основной окрас остался светло-серым. Черты характера, как и у всех детей: – желание поиграть немного и напроказничать, засунуть любопытный нос куда ему не следует. Инстинкт и гены хищника пока дремали в Шоно.

Со временем, для практики своей охоты, волчица выбрала пернатых. Охотиться пыталась на воробьев и на синичек. Под лапы не смотрела, когда гонялась по двору. В погоне с маху налетала на какую-то преграду. Бывало, билась головой о ведра и лопаты, метелки разлетались от волка маленького в стороны. Так если падал, где-то, садовый инструмент, домашние с улыбкой понимали: – то, ничего серьезного не происходит. – Это их Шоно «тренирует голову на прочность».

Волчица увлекалась сильно: играла с Колей, и сама «гоняла по двору». Хотя как хищник настоящий, еще не обрела ни ловкости, ни силы и ни злости. Всё это к Шоно приходило с долгим опытом.

Однажды, такая вот, случайная охота, на удивление домашних удалась. В игре, Шоно схватила лапами большого голубя. Как получилось у неё – доподлинно не ясно, – одно понятно: случай, этот, стал для нее закономерностью.

Большая птица гордо по двору расхаживала. Она большую «свиту» увлекала за собой. В «придворных» были мелкие синицы с воробьями, а в предводителях у них, большой и наглый голубь. Он игнорировал опасность исходящую от Шоно, ходил и красовался рядом перед ними. Клевал с земли рассыпанные зерна, осматривал хозяйские постройки, нахохлив горделиво свою грудь. Когда он мимо будки проходил со свитой, то без опаски запустил свой клюв в кормушку. Воробьишки и синички, не отставали от него. Они питались тем, что оставалось после голубя.

Однако же, какая наглость, клевать из волчьей миски! – Никто такого не потерпит, – будь это даже маленький неопытный волчонок. Большая птица выходкой нарушила законы.

«Одно – в селении пакостить, совсем другое – нарушать законы леса. В лесу не очень то и забалуешь. Там шутки не оценят и артистизма тоже не поймут. Не станут долго объясняться – но просто загрызут».

Видать, для деревенских птиц не писаны законы. Придется маленькому зверю порядок силой наводить. Так хищник, от рождения дикий, он больше понимает в жизни, чем деревенские зазнайки, летающие по дворам.

Волчица выждала момент зко прыгнула. Всем телом придавила птицу, и попыталась ухватить зубами. Однако голубь не сдавался. Он крыльями махал, освободиться пробовал, и целил клювом в глаз. Шоно рычала, от крыльев уворачивалась и от клюва, при этом норовила за голову схватить. Такого нападения не ожидал никто.

Напуганные воробьи с синицами взлетели вверх, немного покружили возле дома, потом вернулись на прежние места. Они поменьше и проворней голубя, поэтому могли и не бояться приближения людей или животных.

Сюда же, на забор, слетелись деревенские сороки. Махая длинными хвостами, сороки спорили между собой. Они ругались, стрекотали на понятном птичьем языке. Потом, вдруг, разделились по команде: – одни остались наблюдать, – другие полетели дальше. Так незатейливо и просто носились с ними новости и слухи.

Большого голубя, пернатые, не очень-то любили. Он сильно задавался и никого не признавал. У птиц, в их птичьей иерархии, он находился между дятлом и сойками лесными. Хотя, за нагловатый вид и важность, его пока еще терпели.

День перешагнул свою вторую половину, и солнце не замедлилось, но покатилось дальше. Сороки разнесли в деревне о голубе и Шоно. Деревня сразу оживилась: со всей округи начали слетаться птицы. Так, в Колином дворе собрался целый птичий хор. Там, на краю навеса, на крышах гаража и стайки, – везде теперь сидели птицы. В многоголосье целом, одни чирикали, другие ворковали, а третьи в кучке щебетали, и каркали и стрекотали. Там были птицы разного окраса, размера разного и формы. Облеплены калитка и ворота, облеплен весь большой забор. Преобразилась крыша дома, она заполнилась со стороны двора: от низа самого, до верха. На разных уровнях, как на ступенях, сидели вороны и громко возмущались.

Событие такое не часто происходит, оно – достойное внимания «важных», дорогих персон. Так, вместе с птицами, в ограде, Духи собрались. Они пока не проявлялись, хотя присутствовали, точно, на поединке этом знатном – большого голубя и волка.

Ворон, старый, замахал своими крыльями, невольно привлекая все внимание к себе. Он прыгнул с крыши, пролетел и плавно приземлился, не далеко от дома, – на самое крыльцо. Потоки воздуха подняли пыль и перья. Ворон наблюдал за поединком, потом он стал расхаживать вперед и взад. Как дирижер, – руководить пернатым хором. Так много птиц у Коли раньше не бывало.

В углу, не далеко от будки послышалось рычанье зверя. Волчица все ещё не знала, что нужно делать со своей добычей. То для неё была игра. Голубь в ее лапах трепыхался, – Шоно рычала на него, пыталась посильнее напугать. Хотя со стороны казалось, ее мордашка больше умиляет, нежели вселяет страх.

Недалеко от дома Коли пролетела стая ласточек. Круг описала над соседними дворами, и на втором заходе приземлилась. Как будто шарики гирлянды, уселись ласточки на провода и столб.

«Послышались овации из зала, – все зрители уже на месте. Подняли занавес, – звонок, – второй и третий…, оркестр заиграл, – можно начинать!

Природа преподносит нам уроки,
Загадывает ребус и кроссворд.
Один из пазла соберет живые строки,
Другой – в неразрешимую задачу попадет.

    (Природные уроки)
Чем жизнь людская отличается от той, звериной? Все те же правила и те же ситуации: поклонники и критики, сторонники и ярые противники. Одни желают для тебя победы, другие, готовы взглядом сжечь и молнией сразить. Третьи, за это шоу уплатили деньги, теперь за «кровные свои» – обязаны эмоций больше получить».

Возня в ограде продолжалась и привлекала все внимание. Голубь дергался ещё, махал потрепанными крыльями. Шоно рычала, и поглядывала злобно, и отгоняла падальщиков от своей добычи. Жизнь теплилась в пернатом теле, но Дух и воля покидали птицу. А зал ревел восторженными голосами. Иные каркали, чирикали, другие стрекотали громко. И только старший, до сих пор, не издавал ни звука. Он молча наблюдал со стороны. Внизу у будки разыгралась драма, где на кону стояли птичья жизнь и эго молодой волчицы. А публика готовилась к развязке: непредсказуемость добавляла остроты. Но время таяло неумолимо. Тут Ворон каркнул: «Карррр!» И неожиданно все стихло: все птицы замерли вокруг.

Дверь на веранду отворилась, и появился Коля. Он появлением своим расстроил чьи-то планы. Хотя чужие планы Колю не касались! Он был в том самом возрасте, когда весь мир вращался рядом. Ворон, избегая столкновения, тут же отлетел. Он увлекал большую стаю за собой. Двор разразился хлопаньем десятков крыльев: пух, перья и частицы закружились во дворе. Однако птицы улетели, далеко не все. На месте оставались самые отважные, чье любопытство взяло верх над страхом…

– Фу, Шоно! Фу, нельзя! – окрикнул мальчуган. – Нельзя так птичек трогать, они нам не враги!

Шоно отпрянула, а голубь, почувствовал слабинку. Он дернулся со всей последней силы и, наконец-то, вырвался из волчьих лап. Птица разбежалась резко и полетела. Каким-то чудом прыгнула на будку, потом забралась выше, по забору; потом на стайку поднялась. Уже оттуда, раскрыв потрепанные крылья, она упала с облегчением вниз. Потоки воздуха, прогретого на солнце, схватили голубя и унесли с собой.