Дама моего сердца

Не отрывая взгляда от клубов пыли, поднятой копытами коней обратившихся в бегство остатков отряда Де Во, Камерон медленно опустился на колени. У него еще хватило сил сделать знак своим людям последовать за противником, чтобы убедиться, что тот на самом деле отступает, а не прячется поблизости, после чего он без сил рухнул на землю. Сражение было коротким и жестоким, но Камерону показалось, что оно длилось целый день. Рядом слышалось тяжелое дыхание Лергана. Значит, кузен не погиб, пронеслось в затуманенном сознании Камерона, значит, можно немного отдохнуть, а потом, собравшись с силами, подвести итог потерям. Кто-то осторожно коснулся его плеча, и Камерон с трудом разлепил налитые свинцом веки. Рядом стояла Эвери и смотрела на него потемневшими от страха глазами. Острое чувство вины пронзило Камерона. Он обязан ей своей жизнью и жизнью тех людей, кто не погиб в ходе сражения. Он должен отпустить ее на свободу, но он знал, что не сделает этого. Слишком велики желание, которое он к ней испытывает, и решимость отомстить за поруганную честь сестры.

– Ты ранен? – испуганно спросила Эвери, внимательно разглядывая его.

– Не знаю, – слабым голосом произнес Камерон и принялся ощупывать себя в поисках раны.

– Тебя слегка задели мечом, но это не страшно. Главное, что ты жив.

– Какие у нас потери? – спросил он Эвери, которая уже занялась его раной.

– Один человек погиб, один умирает, трое раненых, но не смертельно. – Промыв рану, Эвери смазала ее целебной мазью и, с удовлетворением взглянув на дело своих рук, принялась накладывать повязку. – Я могла бы зашить тебе рану. Тогда шрам будет меньше.

– Не надо.

Ответ Камерона совсем не удивил Эвери. Мужчины, которые храбро смотрели в лицо смерти и забывали о боли во время сражения, панически боялись простой иголки с ниткой, с помощью которых сшивали раны. Странные они все-таки существа и смешные. Сложив снадобья в мешочек, Эвери встала, намереваясь помочь другим раненым, но прежде чем уйти, порывисто наклонилась и поцеловала Камерона в губы. И была вознаграждена за свой порыв изумлением, отразившимся на его лице. Прежде чем Камерон успел оправиться от потрясения, Эвери уже скрылась из виду.

– А ты гораздо ближе к победе, чем я предполагал, – раздался рядом насмешливый голос Лергана.

Камерон хлопал глазами, с трудом приходя в себя.

– Ты все еще здесь? – сердито буркнул он. Презрительно фыркнув, Лерган с трудом поднялся и подал Камерону руку, помогая встать.

– Где уж вам меня заметить, когда вы так заняты собой! Хотя в отношении Эвери я не прав. Нужно отдать ей должное. Она и меня осмотрела, чтобы узнать, не ранен ли я.

– Судя по всему, она умеет ухаживать за ранеными.

– Они обе это умеют. – Лерган кивнул на Джиллиану, вместе с Эвери хлопотавшую над раненными в бою воинами. – Я слышал, что одна из женщин рода Мюррей, жена лорда Ботолфа, известная целительница.

– Охотно верю. – Камерон покачал головой и едва удержался на ногах. – Я начинаю думать, что эти девицы умеют все на свете, и это меня раздражает.

Лерган хмыкнул, но потом серьезно заметил:

– Они спасли нам жизнь…

– Верно, спасли.

– Отказались от отличной возможности сбежать… Камерон тяжело вздохнул.

– Отказались. Хотя две слабые девочки, которые бродят по окрестностям одни, могут нарваться на большие неприятности.

– Значит, ты не намерен отказаться от своего плана? – сердито поинтересовался Лерган.

– Не могу.

– Из-за сестры?

– Да. Даже если бы Эвери была чистой, кроткой и милой, как ангел небесный, я бы все равно ее не отпустил. Я должен отомстить за сестру. Однако я не буду с ней слишком суров.

– Ты не станешь лишать ее невинности?

– Этого я не могу обещать.

– Еще бы! – фыркнул Лерган, качая головой. – Тебя прямо-таки распирает от вожделения.

– Не нравится – не смотри! – буркнул Камерон и огляделся по сторонам. – Мы не можем здесь оставаться, но далеко тоже не сможем уехать. Не хочу подвергать риску жизнь раненых.

– Я прикажу людям сворачиваться и искать новое место для лагеря.

Проводив Лергана взглядом, Камерон направился к своим людям. Тела погибших воинов Де Во уже оттащили в лес, предварительно тщательно обыскав и забрав все ценное, что у них было. Камерон отметил про себя, что те, кто остался в живых, держатся как настоящие мужчины. Одного из четверых уже завернули в саван, другой лежал неподвижно с белым как простыня лицом – не жилец, подумал Камерон, – а остальные двое ругались на чем свет стоит: кузины Мюррей обрабатывали им раны, и, судя по всему, никакого удовольствия эта процедура раненым не доставляла. Этим двоим ничто не грозит, решил Камерон и склонился над бездыханным телом. Он смотрел на молодого, лет восемнадцати, не больше, парнишку, и его пронзило острое чувство жалости. Это был Питер – юноша, который отправился во Францию в надежде заработать денег и утолить жажду приключений. Слишком молод, с грустью подумал Камерон. Слишком молод, чтобы умирать, да еще в таком дурацком сражении. В сражении не за короля и не за свою страну, а против алчного подонка, лишенного совести и чести, пожелавшего вернуть свои деньги, уплаченные им наемникам.

– Он может выжить, – тихо сказала Эвери, подходя к раненому.

– Ты так думаешь? – Приложив палец к вене на шее, Камерон ощутил слабый пульс. – Даже если он выживет, далеко его не увезешь.

– Сейчас, конечно, нет. Однако рана его хоть и большая, но не задела внутренних органов. Он потерял много крови, но кровотечение прекратилось. Если оно не возобновится и если не начнется лихорадка, он быстро поправится и сможет выдержать не слишком тряское путешествие.

– И насколько быстро?

– Дня через два. Думаю, не больше.

Камерон грязно выругался, однако Эвери и глазом не моргнула. Она слышала ругательства и похлеще.

– Мы переедем в новый лагерь, как только Лерган подыщет подходящее место. – Камерон бросил взгляд на убитого. – А это кто? Ты его знаешь?

– Одна женщина сказала, что его звали Адам.

– А… – Камерон испытал облегчение оттого, что этот человек не принадлежал к его клану и не был его солдатом, но тотчас устыдился своих мыслей, – Он пристал к нам по пути, решил, что заработает больше денег, присоединившись к какому-нибудь отряду, нежели в одиночку. А почему ты вернулась? – резко сменил он тему разговора и, пристально взглянув на Эвери, нахмурился: лицо ее было безмятежно.

– Мне не нужна свобода ценой человеческих жизней.

– А я-то подумал, что ты соскучилась по моему красивому лицу.

– Твое лицо так же красиво, как безлунная ночь, – парировала Эвери и склонилась к раненому. Осторожно приподняв Питеру голову, она опустила ее себе на плечо и начала медленно вливать ему в рот снадобье, поглаживая его по горлу длинными пальцами, чтобы юноше легче было глотать.

– Чем это ты его поишь? – с любопытством спросил Камерон, поймав себя на том, что хотел бы оказаться на месте этого парня.

– Это травяной настой. Он придаст ему сил и поможет восстановить потерю крови.

– Другим ты этот настой не давала.

– Другие не так сильно ранены. Они громко стонут и ругаются, а это верный признак скорого выздоровления.

Камерон ухмыльнулся.

– Так, значит, если бы Питер тоже ругался, ты бы сочла его состояние не внушающим опасения?

– Да. – Эвери осторожно опустила голову раненого на одеяло. – Человек, стоящий на пороге смерти, не жалуется, что у него что-то болит или что его пичкают горьким лекарством. Если у него вообще есть силы говорить или думать, он пытается припомнить все свои грехи, беспокоится о том, что ждет его после смерти, и просит об отпущении грехов.

– Ты видела много умирающих?