Непокорное сердце

Выгибаясь всем телом под тяжестью желанного ей мужчины, она вновь погрузилась в сладостное безумие, с силой прижимая Дрого к себе, чтобы он вошел в ее тело как можно дальше… Когда она судорожно обхватила его ногами, сжав их у него за спиной, Дрого понял, что больше не в силах сдерживаться и вот-вот достигнет вершины.

Движения его стали быстрее; Ида, широко раскрыв глаза, вторила этому вечному, как сама жизнь, ритму. Она обвила шею Дрого руками и, чувствуя, как с каждым ударом растет ее возбуждение, все сильнее притягивала его тело к себе, как будто хотела раствориться в нем. Внезапно Ида вскрикнула и застонала – ее пронзило такое острое наслаждение, что она испугалась. Перед глазами у нее поплыл туман, а в голове, казалось, осталась только одна мысль – все на свете можно отдать за то, чтобы услышать, какой музыкой звучит ее имя, сорвавшееся с его губ вместе с ответным ликующим криком любви…

Глава 7

Мучимая сомнениями, испытывая, с одной стороны, радость оттого, что предсказание Эдит начало сбываться, а с другой – чувствуя себя крайне удрученной тем, что отдалась вражескому воину, Ида лежала неподвижно, тихая и молчаливая. Дрого с тревогой гадал, почему в ней произошла столь разительная перемена. Внезапно из глаз Иды брызнули слезы, и Дрого поспешил ее обнять.

– Ладно, ладно, девочка… ну перестань, слезами горю не поможешь, – неловко пробормотал он, проводя рукой по ее мягким спутанным волосам.

– Я знаю. – Ида судорожно всхлипнула, пытаясь удержаться от рыданий. – Но очень трудно привыкнуть к мысли, что ты стала обычной продажной девкой.

– Это вовсе не так!

– Если и не так, то только потому, что я не потребовала с тебя денег, как это сделала бы любая шлюха.

– Ида, подумай, что ты говоришь! Как может женщина казнить себя за то, что кто-то пришелся ей по сердцу и она беззаветно отдалась ему? Ты же не ложилась с другими мужчинами. – При одной мысли об этом Дрого передернуло. – И не будешь ложиться.

– Я предательница, предательница… – потерянно твердила Ида.

– Кого может предать слабая, хрупкая женщина? Что вообще от тебя зависит? Гарольд сам выбрал свою судьбу, отказавшись от данного им обязательства повиноваться Вильгельму. Он должен понести за это наказание. Именно он, а не те ни в чем не повинные люди, которых он хочет использовать для борьбы с Вильгельмом. – Дрого успокаивающе погладил ее по плечу.

– Ты ничего не понимаешь. Дело в том, что Гарольд просто не имел права давать обязательства кому-либо, претендующему на трон, – ответила Ида.

– Почему? Он же наследник престола.

– Да, его отец – король, но это еще не значит, что Гарольд имеет право на трон. Выбирать короля может лишь «Витена гемот».

– «Витена» – что? О чем ты говоришь? Как это – «выбирать короля»?

Подняв на него глаза, Ида грустно улыбнулась:

– Ты совсем ничего не знаешь о стране, которую собираешься завоевать! «Витена гемот» – это группа самых уважаемых людей, которые собираются, чтобы решить, кто именно будет нами править. Эти люди имеют также и право лишить короля престола. Именно они низложили Гарольда Тостига и отправили его в ссылку, когда он стал неспособен выполнять свои обязанности надлежащим образом.

– Невероятно! Я не слышал ни о чем подобном.

– Теперь норманны хотят положить конец этому обычаю. Как, может, и самому народу саксов. Вы пришли утопить его в крови.

– Если саксы сдадутся без сопротивления, что, впрочем, весьма сомнительно, то никакой крови не будет. Кстати, я ненавижу бойню не меньше, чем ты. Но скажи на милость, как мне, четвертому сыну в семье, который не имеет никаких надежд на наследство, обеспечить свое будущее? Для таких, как я, есть только два пути – церковная стезя или же военная служба. Я провел некоторое время в монастыре и понял, что эта жизнь совсем не для меня. И потому взял в руки меч.

– Чтобы направить его против моего народа?

– Нет, чтобы служить Вильгельму. Я всего лишь следую туда, куда меня ведет мой сеньор. И я буду участвовать во всех сражениях, которые ему предстоят.

– Если бы Вильгельм нарушил обещание, данное Гарольду, а не наоборот, то саксы точно так же могли сесть на корабли, чтобы отправиться в поход на наши края. И ни один сакс в этом походе не отказался бы от добычи, и уж тем более от владения хотя бы клочком нормандской земли. О земле мечтает каждый человек – и крестьянин, и рыцарь, и король. Вот и я хочу того же, чего жаждут все, но, разумеется, желал бы получить эту землю ценой наименьшего кровопролития.

– Если ты построишь свое благополучие на крови, пусть даже и самой малой, то тебе и в дальнейшем придется проливать чью-то кровь, чтобы это благополучие сохранить.

Дрого не хотелось отвечать на эти слова. В глубине души он чувствовал, что в них есть доля истины и, возможно, Ида права, но никогда не признался бы в этом даже самому себе. Ему вообще сейчас не хотелось говорить. Он испытывал лишь одно желание – заключить лежавшую рядом женщину в крепкие объятия. На какой-то миг Дрого стало жаль, что она знает его родной язык. Не будь этого, она сейчас произносила бы лишь одно только его имя, с надеждой подумал он. Произносила бы его шепотом, полным страсти, от которой бы горели ее губы…

– Ты права, девочка, – помедлив, все же ответил Дрого, – боюсь, что скоро земля твоего народа пропитается кровью. И я никак, даже при всем моем желании, не смогу этому помешать.

– Но ты мог бы по крайней мере отложить свой меч!

– Если бы я не отправился в поход на Англию, мое место на корабле занял бы кто-нибудь другой. А мой меч хотя бы знает, что такое милосердие, – он не опускается на головы безоружных. Ладно, красавица, не стоит предаваться таким мрачным мыслям.

С этими словами Дрого начал нежно поглаживать ее плечо. Ида лежала неподвижно, не отвечая на его ласку. Ее не покидали проплывающие перед мысленным взором смутные картины какого-то кровавого сражения, картины, от которых сердце ее тревожно сжималось. Неужели пожатием руки старая Эдит передала ей свой дар предвидения?

– Может, все окажется совсем не так страшно, как ты думаешь, – добавил Дрого, целуя ее в шею.

– Не так страшно? Ты думаешь, мой народ безропотно позволит завоевателям отобрать у него все, что создавалось годами упорного труда, и покорно сдастся на милость победителя? Только потому, что какой-то чужеземец из-за пролива захотел стать здесь полновластным владыкой?

– Как я понимаю, мне можно промолчать – у тебя есть собственные ответы на эти вопросы.

– Да, они у меня есть… Но сейчас мне очень хочется обмануть себя. Очень хочется. Потому что рядом лежит норманн, который по отношению ко мне повел себя вовсе не как кровожадный и жестокий враг.

Дрого привлек ее к себе, и она ответила на его порыв. Их губы слились в долгом поцелуе.

– А все-таки, почему ты пыталась скрыть, что говоришь по-французски? – спросил он Иду, наконец оторвавшись от ее рта и перебирая упругие завитки волос на ее затылке.

Она пожала плечами.

– По-моему, это вполне понятно. Моя семья бежала из города, волею обстоятельств бросив меня на произвол судьбы; я лишилась дома. Старая Эдит умерла… Кто я сейчас? Всего лишь пленница. Единственное мое преимущество заключалось в том, что я понимала каждое слово своих врагов, а они об этом даже не подозревали. – Она задумчиво провела пальцем вдоль его ребра. – Впрочем, я не права. Оказывается, подозревали. Как ты догадался?

– Не я – Серл. Кстати, дом, в котором мы находимся, – твой, не так ли?

– Да. Вернее, моих родителей, Валтеора и Ведетта.

– Ведетта? Это французское имя. Твоя мать родилась во Франции?

Ида кивнула.

– Именно она научила меня говорить на вашем языке. И мою сестру Аверил и брата Этелреда тоже. Ее семья и сейчас живет в Нормандии. Когда-то мой отец занимался во Франции торговыми делами, там они и повстречались.