Цефеиды. Кассиопея

Чонхо кашляет в кулак, привлекая внимание, и Мингю вздрагивает. Мгновенно придает себе безразличный вид, засовывает руки в карманы штанов, становится весь из себя такой мне-удивительно-похуй, но спрятанные в карманах ладони подрагивают, а кожа на нижней губе чуть трескается, потому что он не прекращает елозить по ней зубами.

– Идем? – ему заглядывают в глаза, чуть наклонив голову.

– Идем, – соглашается Мингю и делает первый шаг после того, как его делает Чонхо.

– Здесь есть 7-Eleven в этом же доме, но, если ты хочешь пройтись… – предлагают неуверенно, а Мингю уже кивает, не успев дослушать до конца.

Осознает вдруг, что не чужого мира боится, не того, что там, за гранью и слишком далеко от его понимания, боится не правильной стороны реальности (потому что изнаночная – та, из которой он пришел), а того, что захочет остаться.

Невозможно.

Невозможно, поэтому Мингю чуть ускоряет шаг и равняется с Чонхо, который, наоборот, идти начинает медленнее, будто давая ему немного свободы. Мингю быстро шарит взглядом по округе и переводит взгляд себе под ноги. Делает так снова и снова, пока истершаяся нить внутри не обрывается, а он – на одно краткое мгновение не теряет равновесие, вырвавшись за (не) существующие пределы самого себя.

Корги тихо тявкает и останавливается у одной витрины. Мингю тормозит тоже, смотрит на огромное количество щенков и котят за стеклом, которых разместили так, чтобы проходящие мимо люди не могли удержаться от того, чтобы поглазеть. Корги тычется носом в стекло, где с обратной стороны радостно виляет хвостом маленький пушистый щенок, похожий на белое облачко.

– Он каждый раз здесь останавливается, – усмехается Чонхо.

– Это приют? – Мингю таращится на крошечного серого котенка с черными пятнами.

– Их продают. А еще это ветеринарная клиника. Куки, пойдем. – Чонхо тянет поводок, но корги упирается.

А Мингю, в общем-то, вполне солидарен с этой собакой, хотя сам не понимает, почему. Стоит себе и глазеет на котенка, который спокойно сидит перед стеклом, обернув пушистым хвостом лапы.

– Ты так смотришь на него, что мне аж купить его тебе захотелось, – как-то подавленно выдает Чонхо спустя минуту.

– Что? – вздрагивает он и оборачивается, смотрит удивленно. – В хёна играешь, что ли?

– Прости, привычка.

– Расслабься, отучиваться не придется.

Через какое-то время Чонхо все-таки удается оттащить Куки от витрины, и они идут дальше. Идти, правда, приходится лишь минуты две от силы – они проходят мимо одного из выходов станции метро и останавливаются перед большим 7-Eleven. Мингю оглядывается на выход из подземки и вспоминает отстраненно, что пару лет назад даже был здесь. И воспоминание это кажется совсем чужим. Не его.

В магазине Чонхо проходит сразу к кассе, а Мингю встает между рядов и разглядывает все, за что цепляется его взгляд. Ничего необычного – все те же пестрые обертки шоколадных батончиков и привычные названия вроде KitKat. Все родное и чуточку приевшееся – он видел все это каждый божий день, потому что рядом с его бывшим домом за углом был именно 7-Eleven. Все привычное, да, но-

небо почему-то сиреневое.

Где та грань, которую прочертила Вселенная, разделив два мира?

…Может, грань – это небо?

На выходе Чонхо сует ему в руки пачку сигарет, и Мингю сразу же открывает ее, не глядя. Начинает смолить прямо посреди улицы и ловит спиной пару недовольных взглядов от проходящих мимо тетушек. Чонхо (привычно) молчит и лишь искоса наблюдает за ним – то ли выкрутасов еще каких ждет с опаской, то ли просто приглядывается. Так сразу и не скажешь. Мингю об этом не размышляет особо – у него других забот по горло. Сейчас вот, к примеру, первоочередное – это спасти себя от никотиновой ломки.

– За сигареты спасибо, – говорит он, когда они заворачивают в небольшой парк позади дома, чтобы выгулять корги. – Сказал бы «с меня пиво в следующий раз», да следующего раза не будет.

Чонхо усмехается понимающе и спускает Куки с поводка.

– Расскажи мне, – просит он.

– О чем? – Мингю пытается прикурить уже третью сигарету, яростно чиркая зажигалкой, но та не слушается.

– О своем мире, – отвечают ему и забирают зажигалку из рук. – Я бы предложил взамен рассказать о своем, но ты и так все видишь своими глазами.

Мингю чуть сильнее сжимает фильтр сигареты губами и наблюдает за тем, как Чонхо чиркает зажигалкой и огонек появляется с первого раза. Ему отчего-то сильно хочется закатить глаза, но вместо этого он быстро прикуривает и выхватывает зажигалку из чужих рук, едва ту успевают погасить.

– Я не знаю, что рассказать о своем мире. Кроме того, что наше небо не такое, – нехотя говорит он, кусая фильтр.

– Голубое?

– Ага.

– Я бы посмотрел.

– Ты это уже говорил.

Чонхо кивает слегка и едва заметно улыбается, а Мингю вдруг думается, что мелкий Чонхо тоже бы сказал нечто подобное. Что хотел бы посмотреть. И дело, наверное, даже не в небе.

– А другой я какой? – спрашивают у Мингю, и тот даже не теряется от неожиданного вопроса, а на автомате выдает:

– Дурной.

Ему в ответ одобряюще смеются – тепло так, задорно, до мурашек непрошенных. Если и теряться, то не от вопросов, застающих врасплох, а от смеха вот такого. Нехороший смех. Совсем нехороший. Все нехорошо, что начинает нравиться быстро. Для Мингю.

Через пять минут им приходится быстро драпать в сторону дома, потому что Куки пристроился к симпатичному той-терьеру, и хозяйка собачки начала рассыпаться в совсем неприличных словах, что преследовали их все то время, которое они бежали.

«Все еще чужое, – думает Мингю, влетая внутрь здания, – все еще абсурдно, – думает, тыкая на кнопку лифта, – но как же, мать вашу, уморительно». Жаль, Тэён не здесь. Он, наверное, начав улепетывать, и той-терьера прихватил бы с радостным визгом.

– А ты какой? – Чонхо все-таки умеет не только смехом врасплох заставать, но и вопросами.

– В смысле? Я? – Мингю застывает с одним снятым кедом.

– Да. Своего Мингю я знаю, а тебя вот нет, – неразборчиво бубнят в ответ, нехотя словно.

– Тебе двадцать два, а ты все еще думаешь, что людей вот так и узнают? Никто никогда тебе не расскажет. На это нужно…

– Время? – Чонхо блестит своими темными глазами в потемках коридора. – Его нет. Потому я и спросил.

– Спросил и уверен, что я отвечу? Я вообще не… – Мингю глотает оставшиеся слова и сразу же забывает, что хотел сказать. Он не… что? Не знает, какой он?

Иногда проще узнать других, чем самого себя. Иногда внутри такая дыра, что в нее не то что другим не дашь посмотреть, но и сам не заглянешь. Однажды только – сдуру, спьяну, – а потом перекрестишься и взгляд отведешь. Не будешь глядеть больше. Просто нет там ничего – темнота кромешная, пустота, вакуум, хуйня какая-то.

– Ты ментоловые сигареты куришь, – говорит Чонхо, вешая поводок на одну из вешалок.

– О чем ты? – Мингю настолько потерялся в своих размышлениях, что находится не сразу.

На него смотрят многозначительным взглядом и пожимают плечами.

– Ты же не сказал ничего.