Немая девочка

– Да, – ответил он, выходя в коридор, чтобы избежать взглядов Фредрики и остальных.

– Ты же говорил, что это он, – продолжила Пийя чуть ли не обвиняющим тоном.

– Нет, я сказал, что мы хотим допросить его в связи с убийствами, – с преувеличенной наставительностью проговорил Эрик. – Но у него есть алиби, и доказательств недостаточно… На данный момент, – добавил он, чтобы постараться успокоить ее.

Он хорошо знал жену и понимал, что коль скоро она разгорячилась, чтобы ее успокоить, требуется больше убеждающих слов, чем он был способен высказать. Эту ее сторону большинство избирателей никогда не видело. Внешне, во время дебатов, предвыборной кампании и встреч, она являла собой воплощение спокойствия, но внешняя невозмутимость скрывала вспыльчивый нрав и смесь амбициозности и неуверенности, которые были знакомы только самым близким.

И обрушивались только на них.

Теперь она вновь волновалась из-за того, что Турсбю получит известность как место, где бесчинствует какой-то безумец, а не как современный и прогрессивный муниципалитет, во имя чего она так усиленно работает. После длившегося несколько минут монолога, в течение которого он лишь в нужных местах поддакивал, она немного расслабилась, и им удалось закончить разговор на том, что он, к своему удивлению, пообещал устроить Пийе ланч с руководством Госкомиссии, чтобы она составила собственное представление об уровне специалистов, с которыми он работает.

После разговора Эрик прямиком направился в отведенную гостям комнату и подошел к Торкелю. В комнате по-прежнему царила напряженная атмосфера. Ванья, похоже, не смирилась с унизительным решением Окерблад. Хотя Эрик и считал, что, ставя под сомнение действия прокурора, она зашла чуть слишком далеко, ее страсть ему импонировала. Ее коллега Себастиан не произвел на него особого впечатления, якобы присущей тому прозорливости он тоже не заметил. Его главными отличительными качествами, похоже, были хамство и безразличие.

Торкель, как и ожидалось, отнесся к идее ланча с сомнением и поинтересовался, зачем ему надо встречаться с председателем муниципалитета, но поняв, что Пийя является еще и женой Эрика, согласился.

Они вместе прошли пешком не слишком долгий путь до дома 8 на площади Нюа-торгет.

Здание, в котором помещался муниципалитет, не особенно впечатляло. Оно напоминало два огромных куска сахара, кое-как приставленных друг к другу и покрытых грязно-серым кирпичом. Эрик показал дорогу, и женщина в рецепции с приветливым кивком впустила их внутрь.

Столовая находилась на первом этаже. Пийя была уже на месте и заняла самый дальний столик у стены. Увидев их, Пийя встала.

– Добро пожаловать в Турсбю. У нас сезон круглый год, – с улыбкой приветствовала она Торкеля.

– Вот как, – единственное, что сумел выдавить из себя Торкель с некоторым удивлением.

– Это лозунг нашего муниципалитета. Меня зовут Пийя. Пийя Флудин. Приятно познакомиться.

Глядя на жену, Эрик улыбнулся про себя. От раздражения не осталось и следа, сейчас она в светлом костюме и с хорошо уложенными волосами выглядела скорее как само спокойствие. Она пригласила их пройти к стойке самообслуживания, чтобы взять еду: запеченную треску с картофельным пюре.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что выкроили время, – сказала Пийя, когда они уселись.

– Ничего страшного. Насколько я понял Эрика, вы хотели задать мне кое-какие вопросы, – любезно ответил Торкель, открывая свою бутылку минеральной воды.

– Наверное, вам кажется немного глупым, что я попросила вас вот так прийти сюда, тем более учитывая, что мы с Эриком женаты, но мне захотелось бы с вами встретиться, даже не будь он моим мужем.

– Хотя тогда это потребовало бы несколько больших усилий, – ответил Торкель с многозначительной улыбкой.

– Наверняка, но ведь надо же извлекать какие-то преимущества из того, что делишь постель с местным полицейским, – быстро откликнулась она.

Торкель засмеялся. «Хорошо, что они, похоже, понравились друг другу», – подумал Эрик. Он не имел никакого желания посредничать между ними. Они оба – сильные личности.

– За последние дни вы, вероятно, не особенно много виделись, – продолжил Торкель.

– Да, Эрику крепко досталось. – Пийя накрыла рукой руку мужа. – Он совсем недавно получил должность, и это пока его самое крупное дело.

Эрик почувствовал, что должен что-нибудь сказать. Иначе казалось, будто ему двенадцать лет и родители переговариваются через его голову.

– И худшее, – выдавил он. – Но я убежден, что мы его раскроем.

– Вы тоже так думаете? – спросила Пийя, обращаясь к Торкелю. В ее голосе звучало неподдельное беспокойство.

– Подобные дела всегда требуют больше времени, чем хотелось бы. Но да, я тоже убежден в том, что мы найдем виновного. Кроме того, прошло всего два дня с тех пор, как их застрелили.

Пийя кивнула, но удовлетворилась не полностью.

– Я это знаю, а сколько времени у вас обычно занимает раскрытие чего-нибудь подобного, и какой у вас процент раскрываемости?

– Простите? – откладывая нож и вилку, переспросил Торкель и встретился с Пийей взглядом.

– Я должна выступить с заявлением, с одной стороны, о том, что мы собираемся организовать поминальное собрание и демонстрацию против насилия, а с другой, о том, что мы обратились к вам за помощью, чтобы показать, насколько серьезно мы к этому относимся, – объяснила Пийя, незамедлительно переходя на более официальный тон. – Но при этом было бы хорошо, если бы я могла сказать, чего гражданам следует ожидать.

– Они могут ожидать, что мы приложим все усилия, – ответил Торкель. – Как всегда.

– Естественно, но сколько времени нечто подобное обычно занимает?

Торкель пожал плечами и вернулся к рыбе.

– Это невозможно предугадать.

– Постарайтесь. Я так много работала над тем, чтобы привлечь к Турсбю внимание, и теперь, когда газеты наконец о нас что-то пишут, то пишут одни ужасы. Необходим противовес. Это полная катастрофа для муниципалитета.

– Убили семью, – медленно и четко проговорил Торкель. – Это настоящая катастрофа, особенно для родных и близких. Ваш муниципалитет как-нибудь переживет. – Не уловить холода в его голосе было невозможно. Эрик почувствовал, что атмосфера за столом стала натянутой.

– Да, ужасная трагедия, но кому-то нужно видеть глобальную картину, и этот кто-то, к сожалению, я, – упорствовала Пийя, не отводя взгляда. – Можете думать об этом что угодно, но это так.

Эрик сознавал, что жена опять слегка переборщила, но все-таки чувствовал, что должен поддержать ее.

– Пийя работала не покладая рук, чтобы муниципалитет выглядел современно и привлекательно. Она просто боится, что все это рухнет, – сказал он.

Торкель посмотрел на пару по другую сторону стола. Оба испытывают давление – по разным причинам. Он – потому что только что получил должность, и ему требуется все сделать правильно в таком громком деле. Она – поскольку должна казаться сильной и дееспособной, хотя она, по сути, ничего не контролирует. Выборы состоятся в этом году, все может стать политикой. Ему стало их даже немного жаль.

– СМИ будут какое-то время фокусироваться только на ужасном происшествии, – сказал он чуть помягче. – Так уж они устроены. Никому из нас этого не изменить.

– Я это понимаю, – отозвалась Пийя тоже немного спокойнее. – Но поэтому было так глупо отпускать Седера. Разве виновник не он?

Торкель набрал в грудь побольше воздуха. Хотя конфликт частично сгладился, в будущем он однозначно будет избегать ланчей в компании Пийи.

– Этого мы не знаем, – с некоторой усталостью ответил он. – Прокурор сочла доказательства недостаточными для того, чтобы его удерживать. У меня может быть собственная точка зрения по этому поводу. У вас тоже. Но таков порядок. Наша работа заключается в том, чтобы находить доказательства, а пока нам этого сделать не удалось.

Торкель взял вилку и снова принялся за еду.

– Когда же вы их найдете? – услышал он ее вопрос и решил завершить разговор, окончательно и бесповоротно.

– Я не могу обсуждать ведущееся расследование с посторонними, и если у вас нет других тем для разговора, я предлагаю всем занять рот едой, – проговорил он и почти демонстративно склонился к своей тарелке.

Пийя замолчала.

Эрик почувствовал укол угрызений совести, но не мог не испытывать маленького удовлетворения. Он любил жену, однако ему редко доводилось видеть ее столь молчаливой. В прошлый раз это случилось, когда ее не выдвинули кандидатом в руководство партии.