Поколение свиней

Их надежды не осуществились – по крайней мере пока, если верить рокерам, вещающим от имени Свободной партии за независимость Квебека, банды, которая вызывает у нас ассоциации с ИРА, пуэрториканскими националистами и призраком Чан Кайши. Квебекские сепаратисты утверждают, что скоро их мечта исполнится – колесо истории все еще вращается, а война еще не окончена.

Надо сказать, будет большой удачей для французских сепаратистов, если через неделю на встрече с Горбачевым в Женеве Рейган потерпит крах, и Вашингтон захватит клика безумных генералов в стиле «доктора Стрейнджлав»[28 - Герой антивоенной комедии «Доктор Стрейнджлав, или Как я перестал бояться и полюбил атомную бомбу».].

Южный колосс будет парализован страхом и скупостью, что даст поглощающим трюфеля и вино анархистам возможность захвата власти.

С жесткой позицией озлобленных сепаратистов мне пришлось столкнуться на следующий день, когда я поднялся на сцену, чтобы ответить на вопросы о позиции США и Канады по отношению к Кремлю, и еще – о выборах 1988 года.

День показался мне бесконечным, но в итоге все пришли к единодушному мнению: независимо от того, что произойдет в Женеве, Канада обречена на положение ядерного заложника. Рейган использует встречу в верхах с единственной целью помахать флагом и показать обновленный вариант своих рекламных роликов, снятых в старые добрые времена, а фаворитом на выборах 1988 года будет Ричард Никсон.

Сразу после лекции я уехал в аэропорт. Садясь в самолет, я вздохнул с облегчением: мне удалось убраться из этой страны, и дело обошлась без мордобоя.

    18 ноября 1985 года

Не волнуйтесь, доктор вас посмотрит

Срочно позвони мне. Время уходит. Нам обоим надо совершить что-нибудь исполинское прежде, чем мы умрем.

    Послание от Ральфа Стэдмена[29 - Художник, сделавший иллюстрации к книге Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе». – Примеч. пер.]

Я получаю мало писем от Ральфа. Он не беспокоит меня по пустякам. Но его редкие послания всегда очень серьезны. Постоянные темы его писем – смерть и упадок, и еще жажда денег – столь дикая и грубая, что даже лесник из «Любовника леди Чатерлей» был бы посрамлен силой этого желания. Рассел Чатам такой же. Художники не пишут писем, пока не впадут в полное отчаяние, но к тому времени их мозги начинают буксовать. Они теряют простую логику и способность к концентрации внимания, а из их глаз льется спиртное.

Время от времени у меня возникали проблемы с Расселом, ну, а с Ральфом проблемы не прекращались всю жизнь. Оба – богатые и знаменитые художники, великие таланты своего времени, но в правильно организованном обществе их уже давно усыпили бы по закону.

Вместо этого они получают огромные деньги за свои довольно странные работы, и оба пользуются почетом во всем мире. Ральф живет, как калиф, в своем 44-комнатном замке в модном графстве Кент недалеко от Лондона и время от времени выезжает на псовую охоту.

А Рассел ходит с платиновой картой «Американ Экспресс», ездит на «кадиллаке» и большую часть времени живет в стиле Сэма Кольриджа – образ жизни, который не понимают даже его друзья.

Оба они – бесстыдные сибариты, далеко зашедшие в своих неистовых пороках, но кто я такой, чтобы их судить? У каждого из нас есть странные друзья: одни из них звонят из тюрьмы в четыре утра, другие пишут мрачные и злобные письма.

На днях я заехал на почту и нашел в своем ящике два письма – первое от Рассела, второе от Ральфа, оба исполненные гнева. Письмо Рассела я переадресовал шерифу. Но письмо Ральфа было написано в тоне серьезного медицинского бюллетеня, и я решил, что на него надо ответить.

«Дорогой Ральф! Я, наконец, получил письмо, написанное тобой в палате интенсивной терапии клиники Мейдстоуна. Письмо датировано двадцатым марта, а значит, прошло довольно много времени, если учесть, что ты писал его, стоя на краю могилы.

Ты, Ральф, как старушка. Я устал от твоего ворчания и нытья. Если ты без пяти минут покойник или просто напился, это еще не повод нести вздор о гонорарах и смысле жизни.

Никогда не упоминай при мне эти два предмета, Ральф. Два тупых и уродских вопроса. Ну да ладно. Покончим с ними раз и навсегда:

1. Никаких авторских гонораров нет и никогда не будет. Это безобразная ситуация. Мой адвокат поговорит с тобой о деньгах и проблеме клеветнических измышлений.

2. Твои вздорные рассуждения о смысле жизни – не что иное, как старческий уход от реальности. Ты румяный помещик в твидовом костюме, Ральф, человек искусства. Твоим соседям страшно даже представить, что ты делаешь с животными, которых ловишь в капканы, и им, естественно, не хочется вспоминать – когда они видят тебя, бродящего ночью по посадкам с дробовиком в руках, – что у тебя по шесть пальцев на каждой руке и твой разум представляет собой бурлящий котел противоречий.

Если бы они знали, насколько безгранично твое безумие, они бы посадили тебя под замок… и они, несомненно, так и сделают, если ты не возьмешь себя в руки.

Поверь моему слову. Не дай им повода. Я знаю этого Нарли, который хозяйничает в мейдстоунском пабе, и я слышал гнусные сплетни, которые он о тебе распространяет. Понятно, он не на твоей стороне.

Но не беспокойся, Ральф. У меня есть ответ. В последнее время моя жизнь тоже была весьма странной. Не так давно закончился легкомысленный период, когда я витал в облаках и верил словам, что, естественно, закончилось неприятностями. Пройдя через это, я, как ты знаешь, втянулся в феминистско-порнографическую историю с „Плейбоем“. Кончилось тем, что я завяз в проблемах, и меня то и дело арестовывали по причинам, о которых я пока не могу говорить, потому что многочисленные судебные дела все еще не закрыты.

В настоящее время „Ночной менеджер“ движется с небольшим отставанием от плана из-за моей слабости к журналистике. В дополнение к моим прочим должностям, титулам и обязанностям, я теперь – что-то вроде колумниста синдиката[30 - Объединение провинциальных газет, предоставляющих друг другу свои материалы. «San Francisco Examiner» входит в один из таких синдикатов.] в „San Francisco Examiner“ – газете, которая когда-то была гордым флагманом так называемой империи Хёрста. Янг Уилл, продолжатель дела, решил сделать „газету для думающих людей восьмидесятых“, и тут я, конечно, развернулся.

Почему бы и нет? У нас в ночную смену стоит Уоррен, который каждый раз утирает нос полиции, и я думаю, что у проекта есть будущее… что для тебя означает необходимость занять, естественно, поначалу, место „художника по договору“. Приготовься к напряженным четырехнедельным гастролям. Тебе придется перебраться в Сан-Франциско и некоторое время зарабатывать свой хлеб в поте лица своего. Тебя, как обычного журналиста, будут посылать на текущие задания, а с твоими работами будут обращаться как с дерьмом – но я надеюсь, ты преодолеешь трудности, и тебе удастся создать что-нибудь впечатляющее.

Запланируем стартовый выстрел на День сурка. Я найду тебе квартиру в своем старом районе, на Авеню. Первым твоим заданием скорее всего станет судебный процесс по делу Чарльза С. Нг из округа Калавера, которого обвиняют в серийных убийствах на сексуальной почве. Его скоро депортируют из Канады. Суд будет происходить в Городе Толстых… или, может быть, где-нибудь в глубинке. Когда мы прикатим туда, как братья Джод[31 - Герои романа Д. Стейнбека «Гроздья гнева», посвященного временам Великой депрессии, – семья, едущая через всю Америку в Калифорнию в поисках работы.], на нас, журналистов, будут смотреть как на приличных людей.

Ты должен мне верить, Ральф. Я знаю, все это кажется странным, но затея может и вправду оказаться разумной. Такие дела я чувствую тонко, как акробат.

Так что, собирай чемоданы и готовься в День сурка приступить к своим обязанностям. Для начала соберемся на стратегическую конференцию в кафе „Бич-бой“, а потом располземся в тумане и займемся нашей грязной работенкой. Добро пожаловать в новую жизнь».

    25 ноября 1985 года

Месть недоумков

А склизких тварей миллион
Живет; а с ними я[32 - Перевод Н. Гумилева.].

    Сэм Кольридж. «Поэма о Старом Моряке»

Одна из неприятных сторон нашего ремесла заключается в неизбежности злобных нападок безмозглых уродов и чьих-то фанатов. Этому нет конца. По ночам они стучат в вашу дверь или придумывают гнусные судебные иски, мастурбируя, как шимпанзе, в комнатах, освещенных 25-ваттными лампочками.

Такие вот дела. Не у всех жизнь прямая, как лезвие ножа. Некоторые перекошены, как нога Джо Тисмана, но лишь единицы из них работают на команду «Краснокожих», и никто не нянчится с ними в госпитале, когда их сломанные кости вылезут наружу через пробитые мышцы и кожу.

Все мы – жертвы этой гнусности. Злобные уроды звонят нам по телефону, а мы слушаем их визги и ругань. Они забивают своими исками графики судебных заседаний. Они наполняют наши почтовые ящики дикой чепухой, за которую им пришлось бы отвечать по закону, будь у людей время на судебные разбирательства.

Они неизлечимы. Какой-то божок с чувством юмора, как у Эда Уинна[33 - Троцкист, член ЦК Профсоюзной лиги политических действий, в 1984 и 1988 годах выдвигался Лигой кандидатом в президенты США.], по своим личным мотивам решил направить их этим путем. Некоторые действительно опасны – может быть, один или два процента – но уж они-то способны идти до конца: крушить, убивать, жечь или приютить сотню бездомных кошек в своей квартире и молиться перед пожелтевшей фотографией Сьюзен Аткинс[34 - Член «семьи» Чарльза Мэнсона, намеревалась совершить покушение на президента США. Приговорена к пожизненному заключению.].

Еще они пишут письма; за последнее время я получил целую кучу. Все они пришли из Майами, от недоумков, христианских фанатиков и нацистов – и все, так или иначе, связаны со странным и безумным культом доктора Нейла Франка и его печально известной одержимостью ураганами. За работу в программе новостей Эй-би-си Национальная правительственная ассоциация ораторов в Вашингтоне недавно присвоила Нейлу Франку звание «оратор года».

Это подходящее определение для Нейла Франка. Ведь он – именно оратор, и ничего сверх того. Его безумные полуночные комментарии по поводу недавних ураганов весьма накалили ситуацию. Ничего подобного по силе воздействия не появлялось в эфире с тех пор, как в 1938 году Орсон Уэллс поставил «Войну миров». В результате миллионы людей обезумели от страха и пришли в смятение.

На телевидении Франка называют директором некого учреждения, так называемого Национального центра изучения ураганов. Центр располагается в Корал-Гейблс – модном когда-то пригороде Майами.

Кроме того, Нейл Франк – как утверждает житель Коко-Гроув по имени Текс – преуспел на поприще религиозных проповедей в евангелическом духе. Раньше он принимал активное участие в крестовом походе под водительством Билли Грэма. Его ли религиозная деятельность или что-то другое стало тому причиной, но множество людей в Южной Флориде прониклись к нему доверием. Апокалиптические предупреждения о заряженности ураганов «энергией, равной одной из наших первых атомных бомб», превратили Нейла Франка в святого, буквально в Божьего посланника. По его совету многие покинули свои дома и побежали, как крысы, на возвышенность – и таких людей было больше, чем тех, кто когда-то следовал за Моисеем через горы и Чермное море.

Вся заслуга Франка в том, что он напугал людей до смерти, и они бросились спасаться бегством от Божьего гнева. Правда, сделать работу Нейла Франка и заслужить восхищение тех же легковерных людей мог бы любой бабуин со здоровым сердцем, хорошей дикцией и контрактом с «Вечерней строкой» канала Эй-би-си.

Разгневанная чета Кемпкеров (Ф. Л. и Виргиния) из Ки-Ларго в коротком и решительном письме укоряет меня: «Своим невежественным и порочным критицизмом Вы нанесли мистеру Нейлу Франку оскорбление».

«Бог простит тебя, если ты попросишь о прощении, – пишет мне человек по имени Россел, живущий где-то в южной части Майами-Бич. – Бог может простить любой грех, кроме отрицания сына своего, Иисуса. Надейся, может быть, Бог смилуется над тобой».

Некто по имени Пик Коттон из Южно-Африканской организации имени Кэт Л. Коттон-Дебур, объединяющей профессиональных врунов, назвал меня бесчувственным шакалом и предположил, что я подсознательно завидую Нейлу. «Убирайся в щель, из которой выполз, – сказал он. – Ты здесь никому не нужен».

Неделя праздника Благодарения, проведенная в горах, была небогата новостями. Встреча в верхах закончилась, «Мустанги» проиграли, а сугробы с каждым днем становились все выше. Погибло много животных. Но большинство из них съел Рассел Чатам, а его подружка, та еще бешеная сука, уехала, прихватив с собой около шестисот звериных шкурок, которые она потом продала на улицах Голливуда.

Пришлось включить полный привод на нашем джипе, иначе мы не могли одолеть длинный подъем по пути к ближайшей таверне. На участке Уэйна дорогу перегородили замерзшие быки: они мочились на асфальт и топтались на месте. Некоторые люди останавливаются перед крупными животными, но делать так – большая ошибка. Единственный способ сдвинуть их с дороги – это включить первую передачу и давить на газ. Двигай прямо на зверюг – пусть они почувствуют металл.

Иногда громкий гудок приводит в панику все стадо, и тогда можно на большой скорости преследовать их несколько миль.

Обычно по выходным в таверне спокойно. Это место, где собираются ковбои, небольшое придорожное строение в глубине долины – с единственной неоновой вывеской на десять миль вокруг.

Но в эти выходные место для парковки было запружено «поршами», «рейнджроверами»; была даже одна «BMW 735i». Местный лидер Общества друзей Роберта Веско приехал на «феррари 308». С ним была его жена – помощница шерифа. По их утверждению, раньше они жили в Шелбивилле, штат Кентукки, где зарабатывали на жизнь разведением чистокровных собак динго. Австралийских псин с желтовато-коричневой шерстью, весящих около тридцати – сорока фунтов – безмозглых тварей с ярко выраженным инстинктом убийцы. Пару таких собак недавно продали на собачьей выставке в Денвере за двадцать две тысячи долларов.