Всего один взгляд. Невиновный

– Ну-ну?

Эмма склонила голову набок и закрыла один глаз.

– Тебе пришлось?

– Поцеловать папу?

– Ну да.

– Почему вдруг «пришлось»? Я сама этого хотела.

– А это обязательно? Почему нельзя просто ладонью о ладонь?

– Хлопнуть друг друга по рукам?

– Да, вместо поцелуя? Повернуться друг к другу и вот так… – Эмма показала как.

– Ну, отчего же нельзя… Любой каприз за ваши деньги.

– Классно! – с воодушевлением отозвалась Эмма.

Грейс отвела детей на автобусную остановку. На этот раз она не поехала за автобусом до школы – осталась на месте, закусив нижнюю губу. Спокойствие покинуло ее, но коль скоро дети уехали, нет необходимости сдерживаться.

Когда она вернулась в дом, Кора уже проснулась: шелест компьютерных клавиш сопровождался громкими стонами.

– Что тебе дать? – участливо спросила Грейс.

– Анестезиолога, – простонала Кора. – Лучше традиционной ориентации… Но я не настаиваю…

– Может, просто кофе?

– О, давай кофе! – Пальцы Коры плясали по клавиатуре. Вдруг ее глаза сузились. Кора нахмурилась. – Тут что-то не так.

– Ты имеешь в виду наш спам?

– Ни одного ответа!

– Я уже заметила.

Кора откинулась на спинку стула. Грейс стояла у нее за спиной, покусывая ноготь большого пальца. Через несколько секунд Кора подалась вперед:

– А ну, проверим кое-что…

Она открыла новое сообщение, что-то напечатала и отослала.

– Что ты делаешь?

– Посылаю сообщение на наш спамовый адрес. Хочу посмотреть, дойдет или нет.

Они подождали. Письмо не дошло.

– Хм… – Кора снова откинулась на спинку стула. – Либо что-то с почтой…

– Либо?

– Либо Гус еще не сделал свою маленькую ссаную линию.

– А как узнать наверняка?

Кора не сводила глаз с монитора.

– Куда ты звонила с этого телефона в последний раз?

– В дом престарелых, отцу Боба Додда. Хочу съездить к нему сегодня.

– Хорошо. – Кора не отрывалась от экрана.

– А что?

– Хочу кое-что проверить.

– А именно?

– Да, наверное, ничего важного. Одну вещь с телефонными счетами. – Кора снова начала шлепать по клавишам. – Что-нибудь узнаю – позвоню.

Перлмуттер оставил Чарлин Суэйн с художником из округа Берген, рисовавшим портреты по словесному описанию. Он все-таки выжал из нее правду, попутно вытащив на свет божий и ее постыдный женский секрет. Правильно Чарлин Суэйн не желала откровенничать: все равно это ничем не помогло. Разоблачение обернулось грязненьким ложным следом.

Он сидел над блокнотом, выписывая сочетание «форд-виндстар» и подолгу обводил буквы.

«Форд-виндстар».

Касслтон не был сонным маленьким городком. В здешнем участке числилось тридцать восемь полицейских. Они раскрывали ограбления, проверяли подозрительные машины, держали под контролем распространение наркотиков в школах – разные таблеточки белых деток из пригорода. Раскрывали случаи вандализма, решали проблемы автомобильных пробок и незаконной парковки, выезжали на дорожные аварии. Они прилагали максимум усилий, чтобы держать все прелести городского кризиса Патерсона – городишки в трех милях от границы Касслтона – на безопасном расстоянии. Они реагировали на многочисленные ложные вызовы – результат технологического брачного зова расплодившихся в последнее время детекторов движения.

Перлмуттер никогда не стрелял из служебного револьвера, кроме как в полицейском тире. Он вообще ни разу не доставал пистолет на работе. За тридцать лет его практики всего три смерти подходили под определение «подозрительные», и все три злоумышленника были пойманы по горячим следам: бывший муж, который, напившись, решил устроить себе любовь до гроба, убил женщину, которую якобы обожал, а потом «застрелился». Он прекрасно справился с первой частью плана – два выстрела разнесли вдребезги голову бывшей супруги, но, как водится, запорол финал, запасшись лишь двумя пулями; через час он был уже в следственном изоляторе. Подозрительная смерть номер два: хулиган-подросток, которого пырнул ножом доведенный его издевательствами до отчаяния хлипенький ученик начальной школы. Тощий «ботаник» провел три года в колонии для малолетних преступников, где и узнал, что такое настоящие издевательства и отчаяние. В третьем случае умиравший от рака мужчина умолил свою сорокавосьмилетнюю супругу прекратить его муки. Женщина получила условный срок – Перлмуттер считал приговор более чем достаточным.

Что касается выстрелов, то в Касслтоне они звучали нередко, но почти всегда пуля предназначалась самому стрелку. Перлмуттер мало интересовался политикой и не был убежден в пользе контроля за продажей оружия, хотя по опыту знал: пистолет, купленный для охраны дома, гораздо чаще используется хозяином для самоубийства, чем для самозащиты. За все годы служения закону Перлмуттер ни разу не сталкивался с применением оружия с целью застрелить, остановить или отпугнуть непрошеных гостей, зато самоубийств из короткоствольного оружия было более чем достаточно.

«Форд-виндстар». Перлмуттер снова принялся обводить буквы.

Впервые в карьере капитану досталось дело, включающее попытку убийства, странное похищение, нетипично жестокое нападение с нанесением увечий и, как подозревал капитан, целый список неизвестных пока злодеяний. Он снова начал чертить в блокноте каракули. В верхнем левом углу он написал: «Джек Лоусон», в правом – «Рокки Конвелл». Эти двое предположительно пропавших человека одновременно пересекли пункт дорожного сбора на шоссе, ведущем в соседний штат. Перлмуттер провел линию от одного имени к другому.

Первая ниточка.

В левом нижнем углу Перлмуттер написал: «Фредди Сайкс», жертва зверского нападения. В правом нижнем – «Майк Суэйн» – огнестрельное ранение, попытка убийства. Связь между двумя жертвами, вторая ниточка, была очевидной. Жена Суэйна оба раза видела проникшего в соседский дом злоумышленника – молодого азиата спортивного телосложения, который, по ее мнению, был в сто раз опаснее Одджоба из старого фильма о Джеймсе Бонде.

Но Перлмуттеру не удавалось связать все четыре случая – два исчезновения и двух жертв Одджоба-младшего. Правда, оставался «форд-виндстар».

Джек Лоусон уехал на синем «форде-виндстар» и пропал. Азиат из дома Сайкса тоже уехал на синем «форде-виндстар».