Застолье с визирями

– Нет. Но тем более интереснее будет смотреть. Включим воображение.

– Я только с девушками хожу в кино. А ты, если и был бы девушкой, не тянешь даже на единичку по моей десятибалльной шкале оценок, – рассмеялся довольный Болат над своим братишкой.

– Да иди-ка ты, сам Квазимодо, – улыбаясь, поддержал атмосферу Дулат.

– А пошли. Все равно делать нечего.

На утреннем сеансе было мало народа, поэтому братья, выбрав удобные места, с удовольствием окунулись в атмосферу таинства и ожидания, что дарит просмотр кино. Лучший фильм – тот, с которым ты забываешь, что смотришь киноленту и возвращаешься в состояние нетронутости. В прошлом, совсем юные, они регулярно ходили на детские сеансы, примеряли на себя образы героев, вместе с ними мысленно дрались на шпагах, спасали красавиц, стреляли и падали, подкошенные предательской пулей. Вот и сейчас, глядя на актеров, они, как когда-то в детстве, смеясь, подшучивали друг на другом, показывая на экран: «вон очкарик на тебя похож», «а вон та обезьяна – вылитая ты».

Действия фильма крутились в морском городе, вокруг семейств, которые кипели страстями. Сцены менялись, герои входили в конфликты. Вскоре картинки перемещались одна за другой, и взрослые зрители перестали шутить, их увлекла другая жизнь, хотя они и слова не могли не понять.

Даже не понимая языка, друзья понимали, что происходит борьба поколений, борьба героев за отстаивания «своего я», рождаются и предаются чувства. Трагедия с потерями развернулась на экране. Двое зрителей оделись в чужие одежды, серьезно рассматривая сцены и домысливая каждый сам про себя диалоги.

Задумчивые мужчины вышли из кинотеатра. Притихшие, они искали похожие моменты из своей жизни и персонажей, размышляли над открывшимися тайнами, которые двигали выбором героев.

Прикурив от одной зажигалки, оба молча курили, иногда бросая друг на друга искоса взгляды.

– Дулат, что хотел сказать режиссер этим фильмом? – после глубокой затяжки спросил Болат.

– А сам как думаешь?

– Слушай, я там себя увидел, так мне показалось. А ты что увидел? Что тебе дало это кино?

– Дай мне пару минут собраться с мыслями, сейчас расскажу по дороге, – выбрасывая окурок, произнес Дулат.

Путники молча неспешно побрели по узкой дороге, вымощенной древними булыжниками…

Глава 5 – После Нового Года

Братья, возвратившие третьего января, нагруженные закупленными подарками, в предвкушении встречи с родными, были рады возвращению на родину. Еще в аэропорту Стамбула, накатив перед длительным рейсом виски, они опухшие, помятые, но довольные осматривали улицы Алматы.

– Тишина то какая в городе после Стамбула.

– Бухают все, – выдала неудовольствие жена Болата, встретившая их в аэропорту на машине.

Красивая Ботагоз с неудовольствием осматривала лицо мужа. Раздражение, накопившееся тем, что она не смогла провести три дня вместе с мужем в Стамбуле, отдохнуть, пройтись по магазинам, старалось вырваться. Как всегда, на самого безобидного и не дающего отпора.

– Ты почему за старшим братом не следил? Если сам бухаешь, то зачем ему наливал?

От возмущения у Дулата перехватило дыхание. Но это жена старшего брата, поэтому он просто молча проглотил обиду и продолжил осматривать спящий город. Такое настроение испортила. Вот и женись теперь.

Ирония – любимое, а главное, единственное оружие беззащитных

Впрочем, увидев маму в прихожей родительского дома, все обиды ушли. Как раньше, возвращаясь с улицы или со школы, маленькому человеку, обиженному на весь мир несправедливостью, стоило увидеть маму, как неприятности отступали. Хотелось, как в детстве пожаловаться ей на зло. Тот же запах, то же тепло от плеча. И пусть с возрастом мама не становилась сильнее, не могла противостоять противникам, главное – это знать, что самый близкий человек на свете всегда за тебя, не отвернется.

Трое детей тут же облепили папу, громко крича, перебивая друг друга, хвастались подарками, полученными от Деда Мороза и требуя обещанные турецкие сладости.

Новогоднее настроение царило в доме, представители трех поколений одного семейства, разные по характерам и впечатлениям, объединились для празднования, деля радость на всех.

События, разворачивающиеся на западе страны в начале года, были далеки от счастливого большого семейства, да и ото многих граждан. Даже, когда четвертого января появились первые сообщения о стихийных митингах теперь и в Алматы, большинство жителей страны по своей простоте думали, что скоро все обойдется, что это временно.

Праздничное новогоднее настроение не покидало маленький домик на окраине Алматы. Болат с Ботагоз были нарасхват в домах друзей, поэтому они вдвоем уезжали по гостям, а дети оставались с бабушкой и Дулатом. Болат по утрам отсыпался от обильных возлияний со старыми друзьями, а днем с Ботагоз они снова собирались в гости. Дулат же водил маму и племянников по торгово-развлекательным центрам, по досуговым заведениям. Счастливая Мухлиса замечала, что ее младший сын не хочет, чтобы она себя утруждала себя домашней стряпней, поэтому прогулки растягивались на весь день и проходили от одного ресторана до другого. И дома они, уставшие, но довольные от гуляний и впечатлений, долго пили чай со сладостями и разговаривали.

Утром пятого января стали собираться в дорогу старший сын с семьей. У Дулата же был отпуск аж до десятого января, поэтому он просто наблюдал за приготовлениями, постоянно следя за новостями в телефоне.

– А вы никуда не улетите, – ошарашенно произнес младший.

Тревожное и напряженное безмолвие охватило дом, неумолкающий до этого дня. Раз за разом перечитывая тревожные новости на телефонах, большая семья оглядывала друг друга.

– Хаос, – лаконично заключил Болат, связавшийся с акиматовскими сотрудниками и ответственными работниками с места своей работы.

– Хаос, – еще раз повторил он, – по всей стране.

Растерянность охватила обоих мужчин и молодую женщину. Только мать, выросшая в ауле, прошедшая дефицит при Союзе и зарождение капитализма после его развала, знала из жизненного опыта, что нужно всегда надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Поэтому она стала отдавать распоряжение сыновьям.

– Продукты. Все, что можно купите. Воды.

– Лекарства?

– Не надо, слава Богу, еще при пандемии всего набрала. В город не выезжайте, здесь в районе возьмите.

Машина, выехав на центральную улицу поселка, недавно присоединённого к городу, набрала скорость по направлению к мегаполису.

– Э, ты что? Мама же сказала, не выезжать, – обеспокоенно сказал Дулат.

– Мама сказала, мама сказала, – передразнил младшего Болат.

– Ну так опасно. Ты же видел видео, что творится на улицах.

– Да недалеко только. Надо осмотреться. Если что, нам придется на машине валить отсюда.

– Только недалеко.

– Помолчи, а.

Дулат внимательно оглядел старшего брата, который сам был растерян. Обычно собранный и уверенный, он теперь вращал головой по сторонам, выискивая любую опасность.

– Вот! Смотри, смотри, – показал пальцем старший.

– Емаа, – удивленно протянул Дулат, долго проживший на западе страны и сохранивший привычку ее жителей, выражать свое изумление таким возгласом.

В метрах пятидесяти от них по широкой улице бежало множество полицейских. Но не исполнение служебного долга гнало их вперед за кем-то, а страх был основным мотивом их бегства. С прижатыми в плечи головами, вымотанные за несколько дней физическим и нервным напряжением, они по инерции пытались ускоряться, но потом переходили на усталый шаг. А вслед за ними летели камни, палки, обрушивающиеся на головы, спины. Некоторых отстающих догоняли агрессивные парни и толпой избивали по одному. Самое страшное, что никто из убегающих не возвращался назад, чтобы отбить своих. Никто друг другу не помогал. Все думали только о своем выживании.

До братьев в машине доносились крики о помощи, стоны лежащих, яростный мат избивающих.

Болат, вцепившись в руль побелевшими пальцами, вглядывался в картину происходящего. Дулат, оцепенев, как кролик перед удавом, не мог пошевелить и пальцем. Впервые на глазах такое происходило в их жизнях. Жуткий страх, переданный убегающими, заполз в салон машины и сковал братьев.

Как загипнотизированный, Болат, постоянно повторяя одну и ту же фразу: «Бисмилля ир рахман ир рахим» и не отрывая взгляда от разворачивающейся трагедии, пытался переключить рычаг на заднюю передачу скорости, но онемевшие руки не слушались.