Легендарная подлодка U-977. Воспоминания командира немецкой субмарины. 1939–1945

Легендарная подлодка U-977. Воспоминания командира немецкой субмарины. 1939–1945
Хайнц Шаффер

Хайнц Шаффер, командир немецкой подводной лодки U-977, рассказывает о событиях Второй мировой войны, о службе на подводном флоте, не утаивая ее тягот, опасностей и условий быта; о битве за Атлантику и удивительном спасении субмарины, совершившей длительный автономный переход до Аргентины, где команду ждало заключение и обвинение в спасении Гитлера. Приведенная в книге информация особенно ценна тем, что дана с позиции противника СССР в войне.

Хайнц Шаффер

Легендарная подлодка U-977. Воспоминания командира немецкой субмарины

1939–1945

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга не только хорошо написана, но и представляет яркий отрезок военной истории. Если бы не эти два обстоятельства, я ни за что не коснулся бы этой «глубинной бомбы».

Моя точка зрения должна определяться с самого начала, потому что я не хочу считаться защитником каких бы то ни было военных достижений Германии. После войны появилось слишком много книг, фильмов, пьес, убеждавших в том, что немцы, введенные в заблуждение, были в основном честными людьми, доблестно воевавшими, как и любой христианский солдат. Я не хочу принадлежать к сторонникам такого мнения, в особенности после того как была предпринята решительная попытка представить фельдмаршала Роммеля (одно время начальника личной охраны Гитлера и главу гитлерюгенда) как вовсе не нациста, а просто порядочного офицера, стремившегося как можно лучше выполнять свой долг.

Этот вздор охотно покупается в качестве трескучих фраз, преподнесенных как новинка и упакованных как подарок к празднику. Но это все равно вздор.

Читая эту книгу, вы также сделаете замечательное открытие: в побежденной Германии действительно не было нацистов, просто миллионы «порядочных немцев» ужасно страдали из-за тех страшных вещей, которые их заставляли делать другие. Вы вспомните также, что генерал Макартур обнаружил то же самое в Японии: все японцы до последнего – просто жующие жвачку демократы, ожидавшие только прибытия американцев, чтобы показать это. Вы вспомните общую готовность приветствовать как немцев, так и японцев – добрых парней, которые просто немного сбились с правильного пути.

К сторонникам и такого мнения я тоже не хочу принадлежать.

Никто не может сказать, почему западный мир принимает этот особый вид слепоты. Ибо фашистская Германия отнюдь не была нацией честных простаков. Все они знали, чего хотят, и готовились пройти весь путь, чтобы достичь цели. Пока их не победили (тогда все цвета внезапно изменились), они были абсолютными сторонниками идеи мирового господства, от всей души поддерживавшими отвратительную тиранию, которая, если ее не сдержать, опустила бы занавес над человеческой свободой для всех последующих поколений.

Теперь они сладко поют (и другие поют для них): «Давайте любить друг друга, давайте пожмем руки над траншеями. Все происшедшее было страшной ошибкой». Но в XX веке эта ошибка произошла уже дважды. Дважды этот народ, а не какой-нибудь другой, ввергал весь мир в страдания и кровопролитие, преследуя свою мечту о безграничной власти. И тогда и теперь это признается ошибкой только из-за поражения. Мы забыли об этом, а это опасно.

Среди наихудших из добровольных защитников идеи всемирного порабощения были люди, служившие на подводных лодках, что возвращает нас к этой книге.

Никто, кроме маньяка, садиста или романтика моря, не может выступить в защиту подводной войны. Это жестокая и отвратительная форма человеческого поведения независимо от того, применяется ли она нами или немцами. Это предательство, под каким бы флагом оно ни выступало. По известной англо-американской иллюзии, немецкие подлодки отвратительны, наши – совсем другие, даже чудесные. (Это самозаблуждение не подтверждается теми, кто сам побывал под прицелом торпеды.) Конечно, это оборотная сторона медали. Нельзя отрицать, что подводники любой страны – храбрые и умелые люди. Они приучены выполнять свое дело в условиях настоящей опасности, в чем, возможно, и проявляется настоящее мужество. Но то, что составляет дело их жизни, – убийство тайком, без предупреждения и без пощады – является злом в той же мере, как и мастерством. Более того, зло превалирует и, если подумать, оно не имеет прощения.

Перед нами книга смелого и умного человека, который был воплощением этого зла. Написав предисловие к ней, я не выступаю сторонником принципа «простить и забыть». Автор и люди, подобные ему, старались убить меня и моих друзей в течение пяти лет подряд. До конца битвы за Атлантику я питал отвращение к ним и боялся их. Я и теперь питаю к ним отвращение. Но было бы правильно теперь, когда борьба закончена и немецкие подлодки разоружены, постараться понять и другую сторону. Мы должны узнать, на что похожа картина войны с другой стороны перископа, понять, что заставляло этих людей действовать и, действуя, убивать.

Мы узнаем о подготовке молодых подводников, об их посвящении в особый вид убийц. Мы узнаем, что они чувствовали, видя свою жертву, и, наоборот, когда, как это нередко случалось, сами становились жертвой, а глубинные бомбы рвались и грохотали вокруг них.

Большую часть войны автор командовал подлодкой, и, надо сказать, хорошо командовал, иначе не уцелел бы. Мы узнаем об огромном напряжении человеческих сил, которого требует служба подводника.

Мы узнаем о появлении в войне на море радара, этого важного оружия, которое изменило ход борьбы и сравняло, наконец, подлодки и надводные суда.

Мы узнаем об огромной цене сохранения столь важной артерии через Атлантику. Именно здесь стаи подлодок нападали на конвой и иногда разрывали его в клочья, а иногда сами погибали в атаке. И мы реально понимаем то, о чем могли только догадываться или чего бояться в те прошедшие скверные дни.

Книга заканчивается бегством подлодки U-977 в Аргентину в конце войны. Этот переход занял три с половиной месяца. Команда временами была дисциплинированной, а временами находилась на грани мятежа. Подлодка провела под водой 66 дней подряд – подвиг выносливости и решительности, который заслуживает всяческого уважения.

Но всегда в подобных случаях остается «что-то еще». Для меня таким «чем-то» является небольшой инцидент с потоплением танкера, описанный в начале книги. Его буквально разорвали надвое при штормовой погоде. Конечно, никакого предупреждения не было. Просто увидели, выследили, рука – на кнопке пуска, и – сладкий момент убийства. Когда все было кончено, говорит автор, когда те, кто пытался спастись, оставались умирать, а разбитый корабль захлестывали волны, «мы поставили пластинку и слушали старые песни, напоминавшие нам о доме».

Книга заставляет нас сочувствовать командам других подлодок, не сумевших достичь берегов Аргентины; они напрасно искали «уважения к побежденным».

Ах, Германия!

Но читайте сами. Эта книга ценна своей подлинностью и четкостью показа этого вида войны. Еще большую ценность она представляет для понимания первопричин появления подводных лодок. Прочитав ее, вы не только ощутите грязь и жестокость жизни подводника, но и поймете, как далеко могут пойти политики по дороге безумия и что могут причинять другим людям в неуемной жажде власти.

Николас Монсеррат

ОТ АВТОРА

После Первой мировой войны те, кто в ней участвовал, поспешили выразить себя в печати, потому что в тех обстоятельствах они чувствовали себя способными полностью рассказать правду о себе и о своем времени. Но очень мало немцев, выживших во Второй мировой, нарушили молчание. Причина, по-видимому, заключается в том, что их подвиги были бессмысленными, а их будущее в нашем резко изменившемся мире затемнено угрозой новой войны.

Я всего лишь один из тех неизвестных молодых немцев, кто прошел Вторую мировую войну и тоже бы хранил молчание, если бы мог. Но тайна подлодки U-977 уже стала объектом столь многих комментариев, что я чувствую необходимость рассказать ее подлинную историю. Я был последним командиром этой подлодки и, поскольку живу теперь за границей, могу говорить более свободно, чем те, кто вернулся домой. Я понял свою ответственность, как только начал писать эту книгу. Кроме Гюнтера Прина, погибшего в первые дни войны, я не знаю ни одного командира подлодки в войне 1939–1945 годов, кто приложил бы перо к бумаге. Те, кто мог бы лучше меня рассказать обо всем, или на дне моря, или захвачены борьбой за выживание в послевоенном мире. Однако я боюсь, то, что я могу рассказать, значит очень немного по сравнению с тем, о чем могли бы сказать более выдающиеся люди. Но все-таки кое-что это значит, поскольку в то время, как уже появились одна или две книги, повествующие о сражениях на земле и в воздухе с точки зрения немцев, никто не рассказал о том, что мы делали в море в этой самой ужасной из всех международных войн.

И на земле и в воздухе Германия, поддержанная своей мощной промышленностью, начинала войну такой же сильной, как ее противники. На море мы всегда выступали против значительно превосходящих сил и должны были пополнять наши скудные материальные возможности собственными усилиями и умением. Думаю, что имею право сказать, что мы выполнили свою задачу ценой огромных требований к каждому отдельному человеку. Рассказ о том, как немецкие моряки выдерживали эти требования, – не самая маленькая глава в истории этой войны.

С моей точки зрения, мой собственный опыт был в некотором роде уникальным, так как я командир подлодки, совершившей одно из первых длительных подводных путешествий в истории человечества. Это значительно осложнило мою жизнь, потому что оказалось связанным с вопросами «большой политики». Об этом говорится в последней главе книги.

Все вышесказанное и заставило меня рассказать мою историю. Я посвящаю свою книгу команде моего корабля, стоявшей бок о бок со мной в этом памятном походе в Аргентину, моей матери, которая пробудила во мне интерес к морю, когда я был еще ребенком, и моей жене, без устали помогавшей мне в ее написании. Пусть эта книга станет данью памяти тех, кто служил в немецком подводном флоте.

Глава 1. ВЧЕРА

Послевоенная судьба забросила меня, жителя Берлина, в Дюссельдорф на Рейне. С трудом можно было узнать этот когда-то прелестный оживленный город. Я отправился гулять по центру и всюду видел изможденных, бедно одетых людей, руины на месте красивых домов, и везде солдаты в форме оккупационных войск. Задумчиво шел я по Кенигштрассе. Проходя мимо газетного киоска, я услышал визгливый крик газетчика: Гитлер жив!

Присмотревшись внимательнее к заголовку, внизу я увидел набранные мелким шрифтом слова: «Бежал в Аргентину на борту подлодки 977».

Я был одним из немногих купивших газету. Взяв ее, я расположился в кафе и, сидя со стаканом водянистого послевоенного пива, пытался оценить эту последнюю «бомбу». Агентство из Буэнос-Айреса сообщало о книге некоего Ладислава Жабо, опубликованной в столице Аргентины. В книге говорилось, что подлодка моего товарища U-530 и подлодка U-977, моя собственная, – единственные оставшиеся на свободе суда немецкого военно-морского флота. Они появились у берегов Аргентины гораздо позже, чем была подписана капитуляция, и составляли часть «призрачного конвоя», который доставил Гитлера и других «больших шишек» Третьего рейха сначала в Аргентину, а затем в Антарктику. Газета поместила даже маршрут, которым следовал «призрачный конвой», и указывала точку, где подлодки отделились от него. Кроме того, в газете утверждалось, что оба упомянутых командира готовы поручиться за правдивость этой истории.

Хотя некоторые аспекты рассказа были довольно забавны, в целом он произвел на меня неприятное впечатление из-за тех ассоциаций, которые у меня возникли. Дело в том, что с 17 августа 1945 года надо мной постоянно тяготело обвинение: «Вы, Шаффер, тот человек, который привез Гитлера в Аргентину!» После этого, имел ли я дело со специальной комиссией союзников, приземлившейся в Буэнос-Айресе, или с офицерами американской разведки, отправившими меня в Вашингтон, чтобы подвергнуть допросу экспертов Британского адмиралтейства, я вынужден был сражаться изо всех сил, чтобы оправдать себя.

Нелегко забыть то значение, которое придавали нашему появлению в Аргентине. Его расценивали как один из ключей к решению не одной важной политической тайны. «Именно потому, что вы помогли бежать Гитлеру, Шаффер, – говорили мне, – вы гораздо более интересны с нашей точки зрения, чем даже Скорцени, освободивший Муссолини».

Пока я вспоминал, уже стемнело. Я вернулся в мое унылое холостяцкое жилище и постарался заснуть. Но газетное сообщение из Буэнос-Айреса вызвало целый поток воспоминаний.

В ящике моего письменного стола лежат смятые тетради, в которых полностью рассказана правдивая история «чудесного» путешествия U-977. Это история и моя, Хайнца Шаффера, человека, который якобы провез Гитлера «зайцем». Эти тетради точно протоколируют каждый этап моей карьеры на море. Когда я переворачиваю страницы, они издают характерный запах масла, смолы, морской воды, которым пропитано все на борту подлодки. Мой собственный почерк – достаточно достоверное отражение моего состояния изо дня в день. Иногда он спокоен и ровен, буквы выведены с каллиграфической четкостью, как в свое время в школе. Иногда это просто карандашные каракули, когда мы сталкиваемся с противником. Наконец, последние 66 страниц написаны так разборчиво, что могли бы быть написаны школьником.

Теперь я мог снова увидеть себя 17 августа 1945 года в порту Мар-дель-Плата. Лодка окружена аргентинскими военными кораблями. Командующий флотилией прибыл на борт со своим штабом. Моя команда построена на палубе. Я произношу рапорт по-немецки. Аргентинец не понимает ни слова, но прекрасно осознает важность события. Могу я говорить по-французски? Теперь, наконец, мы находим общий язык.

В течение получаса самое позднее мы должны уйти с корабля. Люди могут собрать свои вещи. Мне позволено попрощаться с командой. Мне удалось все-таки взять правильную ноту, чтобы выразить всю глубину наших чувств. Горло пересохло, мне пришлось откашляться, чтобы начать говорить.

– Камараден, – начал я. – Как мы и договаривались 9 мая этого судьбоносного года, мы вошли в порт Аргентины. Я уверен, что мы поступили правильно. Никто из нас никогда не пожалеет, что участвовал в этом походе. Для большинства из нас он навсегда останется величайшим испытанием в жизни, достижением, которым можно гордиться. Тяжело расставаться после всего, что мы пережили вместе. Ведь мы так тесно привязались друг к другу, что стали почти единым целым. Но теперь каждый становится хозяином своей судьбы и волен идти своим путем. Но мы никогда не должны забывать, что мы германские моряки, сумевшие остаться в живых, хотя мы воевали в наиболее грозных и опасных войсках, участвовавших в этой войне. Эта мысль будет объединять нас в грядущие годы. Благодарю вас за доверие и преданность делу. Желаю, чтобы осуществились надежды каждого из вас и исполнились ваши желания.

После этого я в последний раз пожал каждому руку. На этих бородатых обветренных лицах можно было прочитать все эмоции. У многих в глазах стояли слезы. Но я должен был сохранять выдержку и до конца играть роль железного человека. Последним я протянул руку Мозесу, самому младшему члену нашего экипажа.

– Я не беспокоюсь о тебе, мой мальчик, – сказал я. – Ты крепко стоишь на ногах. Удачи тебе, Мозес.

Мы должны были попрощаться и с нашей надежной подлодкой. Над блистающими под солнцем водами Мар-дель-Плата в последний раз прозвучал немецкий приказ: «Bezatzung stillgestanden! Трижды ура нашей верной непобедимой подлодке U-977. Гип-гип-ура!»

Аргентинские офицеры с уважением наблюдали за этой маленькой прощальной церемонией. Затем они приказали мне и моим офицерам подняться на борт флагмана. Я сохранил все вахтенные журналы, карты и навигационные данные и взял их с собой.

На палубе аргентинского крейсера «Белграно» построилась команда аргентинской подлодки. Оркестр играл марш, когда мы поднимались по сходням. Я с моими офицерами явился к вахтенному офицеру, и он вместе с нами промаршировал вдоль рядов матросов в белой форме. И хотя я еще не знал, как обращаются с немецкими солдатами и матросами в других странах и других портах (как с побитыми собаками, без всякого уважения или хотя бы внимания), я был благодарен за рыцарский жест по отношению к побежденным.

В кают-компании мне предложили сделать подробный отчет о нашем переходе, обозначенном на картах. Затем я должен объяснить командующему флотилией подлодок, почему я не затопил свой корабль в открытом море. Я ответил ему, что если бы мы это сделали, то никогда не смогли бы осветить подлинные факты нашего похода. Но как мало значило все, что я говорил, стало очевидно из его ответа:

– Капитан, я должен сказать вам о наших подозрениях, будто ваша подлодка несколько дней назад потопила бразильский пароход «Бахия». Вас подозревают также в том, что Адольф Гитлер, Ева Браун и Мартин Борман находились у вас на борту и вы высадили их где-то в южной части континента. Оба эти вопроса должны быть разъяснены немедленно.