Неприкаянный

Поначалу каждый мой день напоминал пытку. Подъём с рассветом, завтрак и сразу же изматывающие физические упражнения во дворе. Току говорил, что прежде чем браться за меч, нужно быть уверенным, что сможешь его удержать, поэтому ещё до полудня сгонял с меня семь потов. Свой обед я ел с трудом, потому что пальцы не сжимались, шея не гнулась, а желудок не хотел принимать пищу. После получасовой передышки я брёл в библиотеку, на великую битву с легионом трактатов по магическим наукам и неодолимым сном. Мне везло, если сам Дисс не сидел рядом – тогда я мог, по крайней мере, поглядывать в окно и наблюдать за рутиной обитателей замка. Это тянулось до вечера, после чего я шёл в тренировочный зал и под чутким наблюдением Току отрабатывал боевые движения. Мастер заставлял меня повторять одно и то же до тех пор, пока результат его не устроит – а для этого порой требовались тысячи повторений. Перед заходом солнца я заталкивал в себя ужин и снова плёлся к Диссу, на этот раз в кабинет. Там он проверял мою дневную работу, читал лекции и наглядно показывал разные заклинания. К концу этого урока мои глаза съезжались в кучу, а сил не оставалось даже на зевоту. Добравшись до постели, я падал без чувств. Одни Боги знают, как я продержался всё то время. Наверное, всему виной моя непобедимая гордость.

Но прошло несколько месяцев, и стало полегче. Обучение начало приносить плоды. Я стал легко просыпаться, научился рассчитывать силы, подружился с науками. Току выставил меня на поединок с одним из молодцев Арджина, и я одолел того сходу. Дисс, наконец, стал разбавлять теорию практикой, и выяснилось, что магия – это не так уж скучно. Вдохновлённый успехами и одобрением наставников, я так увлёкся обучением, что почти два года больше ничем не интересовался. Хотя, если говорить откровенно, времени у меня ни что больше и не было.

Всё изменилось, когда к нам в глушь заглянули столичные чародеи из Меритари – это самый большой в Нирионе орден чародеев. Только увидев их, я понял, что ничегошеньки не знаю о мире, в котором живу – прочтённые книжки по истории не в счёт. Тогда ко мне и пришла впервые мысль, что неплохо бы и свет посмотреть, и себя показать.

Время шло, и однообразные квислендские пейзажи приедались всё больше. На четвёртый год проживания в замке я начал чуть слышно подвывать от скуки. Обучение у мастера Току несколько замедлилось, Дисс стал чаще отлучаться по делам, иногда неделями пропадая неизвестно где. У меня появилось намного больше свободного времени, которое я не знал, куда девать, а потому бессовестно дрых и маялся дурью. Благодаря этому и началась наша с Арджином дружба.

Однажды зимой я сидел на сторожевой башне и развлекался, бросая снежки во флюгер на крыше другой башни. Та стояла достаточно далеко, дул ветер, поэтому я, чтобы упростить себе задачу, промораживал каждый снежок до состояния ледяного шара. За этим не слишком интеллектуальным занятием и застал меня Арджин. Он поднялся, чтобы выяснить, что за бес атакует амбарную пристройку, из-за чего пострадали уже два окна, пять горшков с маслом и темечко конюха, случайно оказавшегося в зоне поражения. Я уныло извинился за это безобразие и клятвенно пообещал больше так не делать. Арджин понял меня без слов. Он усмехнулся в усы, сочувственно на меня посмотрел и предложил выпить в ближайшей таверне. Я не заставил его переспрашивать.

С тех пор мы наведывались в ту таверну раз или два в месяц, и сегодня был как раз один из таких дней.

…В отдалении забрехал пёс, и почти сразу пахнуло печным дымом.

Вот так. Задумался и не заметил, как почти доехал до Глубокого Ручья.

Да, первые несколько лет я был тем ещё затворником. Зато потом!

Прилежание сменилось остервенелыми попытками наверстать упущенное время. Окрестные города и деревни, находящиеся не дальше, чем в дне пути от Квисленда, я объехал за полтора месяца. Поначалу только смотрел и слушал, привыкал к людям и обстановке, вникал в происходящее, но роль наблюдателя мне быстро наскучила.

Первая же попытка завести новые знакомства закончилась дракой в трактире, а потом и сточной канавой, в которую меня, оглушённого, выкинули. Я учёл ошибки, сделал выводы, через три дня вернулся и взял реванш. Как ни странно, вбивая кулаки в тела трёх забияк, которые уязвили мою гордость в прошлый раз, я впервые почувствовал себя своим в этом насквозь чужом мире. И ощущение это было непередаваемым.

К сожалению, в процессе мы разгромили полтрактира, и понёсший убытки хозяин кликнул стражу. Так я познакомился с ямой – ведь заплатить штраф и возместить стоимость разгромленной утвари не смог. Усвоил ли я урок? Безусловно. Но не сразу.

Дисс неведомым образом узнал о моих похождениях и на следующем же занятии потребовал объяснений. Их не нашлось. Тогда Старый Маг с прищуром заглянул в самую мою душу, усмехнулся и сказал: «Делай, что хочешь, только держи в тайне свой Дар. Ради твоей же безопасности». Он и представить не мог, как сильно недооценивает фразу «Делай, что хочешь».

Я начал искать способы заработать – и раз магией пользоваться было нельзя, пригодилось умение махать мечом. Я нанимался в охрану, участвовал в подставных боях, записывался в различные воинские турниры – брался почти за всё. В итоге за мной закрепилась репутация драчливого и не особо умного наёмника. Несколько раз мне пытались заказать убийство, но я всякий раз корчил дурака и отказывался.

Чуть погодя ко мне подкатили вербовщики местной гильдии убийц. Несмотря на то, что отказ мой был очень вежливым, они очень обиделись и решили попробовать меня на зуб. Наверное, гильдия хотела проучить зарвавшегося громилу, но у них не вышло – подосланного головореза я прибил. Вслед за этим последовало ещё два покушения, с более кровавыми исходами. При последнем мне даже пришлось применить магию, невзирая на риск засветиться перед посторонними. Видя, что отношения с гильдией переросли в серьёзный конфликт, я решил посоветоваться с Диссом. Тот взбесился, но дело уладил – отправил письмо в Керист, после чего нападения и впрямь прекратились.

Стало очевидно, что мне следует быть осторожнее, поэтому я решил сменить род деятельности – и нанялся в Службу Чистильщиков. Платили там хорошо, и в то же время риск обзавестись новыми врагами сводился к минимуму. Да, работёнка у них грязная и рискованная – тут тебе и всяческие развалины, и кладбища, и ямы с отходами, но особой брезгливостью я не отличался, так что решил попробовать.

Во время первой же вылазки химера исхитрилась и плюнула в лицо приставленному ко мне опытному чистильщику. Напарник закричал, упал в грязь, и, пока я пытался сладить с мутантом без помощи магии, умер – кислота выжгла ему половину головы, оголив череп. Я заметил это, только когда всё-таки одолел химеру. И долго потом смотрел, как она в агонии хлещет щупальцами, как размахивает уродливой клешнёй в слепой попытке убить ещё хоть кого-то. Стоял без движения, пока тварь не издохла. Мой напарник, которого я знал меньше суток, глядел на меня пустыми глазницами, а его чудом уцелевшие губы пожелтели и искривились, словно в злой усмешке: «Сегодня я, завтра – ты». Я поджёг логово чудовища, вынес тело чистильщика наружу и сжёг его тоже. Отдельно. Не знаю, почему.

Одно я понял в ту ночь наверняка – что по-прежнему бессмысленно трачу время. Что занимаюсь, в сущности, ерундой. Что я до сих пор бесконечно далёк от мира, которым окружён со всех сторон. И всю мою бесшабашность как ветром сдуло.

Когда дурман азарта немного рассеялся, я снова сосредоточился на обучении – но теперь намного более осознанно и целенаправленно. Да, я по-прежнему выезжал на прогулки, подрабатывал и напивался с Арджином, но уже без куража. Именно сдержанность и размеренность позволили мне, в конце концов, отшлифовать свои навыки, одолеть мастера Току и получить долгожданный знак мастерства. Кажется, в тот день он впервые был мной по-настоящему доволен.

Это случилось десять дней назад. А вчера Току уехал. Остался лишь Дисс, но и его наука теперь даётся мне почти легко. Не могу сказать, что это так уж интересно – наверное, я просто привык учиться. Жизнь стала плавной и размеренной, в чём-то даже совсем обычной, временами скучной – я сам сделал её такой. Иногда мне это даже нравилось.

Когда впереди замелькали привратные факелы трактира, хмель из головы уже окончательно выветрился. Стало клонить в сон. Я поёжился и блаженно улыбнулся в предвкушении ужина, тихого полупустого зала и тёплой постели. Хозяин трактира никогда не отказывал тем, кто платит полновесным королевским золотом. Думаю, он немного меня побаивался, хотя повода для этого я ни разу не давал. Наверное, загвоздка в том, что я всегда неразговорчив и вооружён.

Постоялый двор находился с правой стороны дороги, с левой же, прямо напротив него, расположилась ветхая церквушка постройки времён позапрошлой войны с Дембри. Как и все остальные, входом на восток. Крыша просела и покосилась, стены искривились, дверь не закрывалась до конца, но местному священнику каким-то образом всё же удавалось поддерживать здание в собранном состоянии. Я не особо почитал богов Святой Церкви, но к этому их служителю проникся уважением. Вера и аскетизм, наверное, все же чего-то стоят.

Я почти подъехал к воротам трактира, когда до меня донёсся странный звук. Пришлось остановить коня, чтобы расслышать. Оказалось, мой слух уловил детский рёв и пьяные мужицкие выкрики из маленького домика, прислонившегося к постоялому двору правым боком. На секунду мне даже показалось, что откуда-то неподалёку слышится приглушенный женский плач.

Какое-то время я стоял, прислушиваясь. Вся деревня спала, свет горел лишь в этом доме да в корчме. Среди приглушенных криков женщины раздался звук разлетающейся вдребезги посуды. Я хмыкнул и тронул коня дальше по улице. Не иначе, очередная семейная разборка.

Несмотря на позднее время ворота трактира стояли открытыми – значит, внутри ещё сидят посетители. И хотя порядочным работягам давно пора спать, ничего удивительного: из всей округи только здесь подают приличную выпивку по неприлично низкой цене, поэтому сюда стекаются не только местные, но и мужики со всех окрестных выселков. Частенько здесь случаются и пьяные драки, которые заканчиваются тем, что трое здоровенных сынков трактирщика хватают за шкирку всех «буйных» посетителей и вышвыривают вон из «приличного заведения», по выражению самого хозяина.

Стоило мне спешиться, как откуда-то из темноты выскочил взъерошенный мальчишка-конюх, звонко выпаливший:

– Дяденька, дай монетку! – спросонья один глаз у него открылся только наполовину.

Я знал, что за медный грош этот паренёк и расчешет коня, и овса раздобудет, поэтому заранее приготовил несколько медяков, которые сейчас быстро перекочевали в его ладошку.

– О-о-о! – Глаз у мальчишки тут же открылся как следует. – Много спасибо, добрый господин!

И, взяв под уздцы моего скакуна, мальчонка потянул его в конюшню.

Я же немного постоял на улице, оглядывая чистое ночное небо, и зашёл в корчму.

Здесь, как всегда, жутко несло низкосортным табаком, винным перегаром и неистребимым запахом пота. Я не ошибся: пять из восьми столиков пустовали, у очага мирно посапывал какой-то дед с толстым трёхцветным котом на коленях, у стойки медленно накачивался элем какой-то толстячок, похожий на мелкого кантернского торговца. Обычно тут собиралась довольно пёстрая публика: крестьяне, везущие в город на продажу свои урожаи, бродячие музыканты, мелкие купцы, чуть не под ноги бросающиеся с рекламой своих товаров, реже – гонцы и паломники (крупный тракт пролегал к северу отсюда) или просто одиночные путники, вроде меня.

Сейчас за столиками сидели сплошь крестьяне, причём скорее всего местные – в такой поздний час мало кто решится отправиться домой по небезопасной дороге. Справа от входа располагался очаг, в котором, сколько помню, всегда горел огонь, прямо напротив двери – стойка трактирщика, за которой пряталась низкая дверь на кухню. Слева же, в углу рядом со стойкой, брала начало лестница, ведущая на второй этаж, к жилым комнатам.

Я проверил, не торчит ли моё оружие из-под плаща, и не спеша подошёл к устало моргающему трактирщику:

– Здравствуй, Фелек.

– А-а, господин Энормис! Припозднились вы, народишку-то нету уж почитай. Чего желаете?

– Для начала куриный суп и пинту пива за дальний столик. И… остались у тебя свободные комнаты?

– Для вас всегда местечко всегда найдётся, – Фелек дружелюбно осклабился. – Седьмая комната, ключ вам принесут вместе с подносом. Ещё чего-нибудь?

Я лишь отрицательно покачал головой, положил две серебряные монеты на стойку и молча направился к своему столику, который стоял в углу зала, слева от очага. Это самый тёмный угол, поэтому никто туда не садится и не мешает мне спокойно есть. Я сел спиной в угол и, чтобы скрасить ожидание заказа, решил изучить сегодняшнюю публику.

За ближайшим к стойке столиком сидели три очень похожих друг на друга амбала – сыновья корчмаря – и неспешно потягивали эль в полном молчании, изредка косясь на меня неспокойными взглядами. Наверное, разглядели под плащом меч. Через столик от них тощий субъект в грязной куртке гипнотизировал кувшин с вином. Его большие, сбитые в кровь костяшки пальцев говорили о том, что подрабатывал он кулачными боями, а синяк под глазом и дырявые сапоги – что бойцом он был неважным.

Рядом со мной, за соседним столиком, притулилась компания в составе бодрого дедка, украшенного чахлой бородёнкой, верзилы средних лет с красным лицом и здоровенными ручищами, а так же одетого в цвета купеческой гильдии мужичка с грустными коровьими глазами. Они так же пили эль и разговаривали вполголоса, но в силу небольшого расстояния между нашими столами было прекрасно слышно, о чём. Обычно меня мало беспокоит трёп крестьян, но в этот раз мой слух уловил несколько интересных слов, поэтому я со скучающим видом прислушался.

– А слыхали вы, мужики, – говорил дед, – будто ведьма у нас в деревне завелася?

– Это когда ж? – прогудел здоровяк. – Уж сколь редко я сюды прихожу, да токмо не настолько, чтоб таких небылиц не слыхать. Какие ведьмы у нас тут? Опять бабских россказней наслухался, хрыч старый!

– Каки, каки, вот таки! – зашипел старик. – Эх вы, разъездилися по ярмаркам да не ведаете ничаво! Михана то наша!

– Брешешь!

– Это та, что рядом с корчмой живёт? – подал голос доселе молчавший купец. – Точно брешешь, Дервень. Такая баба красавица, да с дитём! Какая с неё ведьма? Эх, вот бы на сеновал её затащить, вот где она истинные чудеса покажет, верно слово!

Они со здоровяком хором засмеялись. Однако дед, которого назвали Дервнем, смотрел на них сердитым глазом.

– Эх вы! Да сам ж я видал, как нашли у неё прям подле хаты под досками спрятанные знаки богомерзкие да книги накромансерские! Увидав то дело, люди хотели было на вилы её поднять, потому как у многих ни с того ни с сего скот пропал, да токмо Йемисей, святец наш, не дозволил.

– Это почему ж? – удивился здоровяк, более не подвергающий сомнению рассказ Дервня. – Коли ведьма, так прибить жеж надобно, покудова она всех детишек в селе не извела! А лучше сжечь!

– Тебе б все жечь, Хомка! А пастырь наш не таков! Отрекись, грит, от сил черных! Есть ещё, грит, возможность спасти тебя, грешницу, токмо надобно тебе изгнать из себя мерзость тёмную мощью Богов наших, принять в себя благодетель Их! Уверуй, грит, в Аланну-матушку да Явора-отца, поклонись детям их, Иале да Ирилии, Мертану да Голаху…