Очарование женственности

Эта слепота и есть причина, по которой мы порой тратим бесчисленные часы на свою внешность – и все равно не можем произвести впечатление на мужчин. В среднем возрасте нас пугают мысли о морщинах и втором подбородке – но то и другое неизбежно появляется вопреки всем усилиям. Мы боимся потерять свою красоту и вместе с ней лишиться обожания своих мужей. Если бы мы знали, что истинное очарование женственности выдерживает проверку временем!

Внешность важна, но не настолько. Женщина должна предложить мужчине нечто гораздо большее, чем привлекательная внешняя оболочка, если хочет завоевать его сердце. Если вы задумаетесь, то вспомните множество блестящих дам, которые потеряли своих мужчин. Другим же, не особенно привлекательным – с нашей, женской точки зрения, – мужчины верны и преданы всей душой.

Мужчина судит, исходя из иного набора ценностей. Что же он считает идеалом в женщине?

Я постараюсь представить вам эту идеальную женщину – с точки зрения мужчины. Невозможно стремиться к цели, если не знаешь, что это за цель. У вас перед глазами должен быть образ женщины, которой вам нужно быть, – женщины, которая желанна для мужчины. Как только эта картинка сформируется, вы сами захотите стать этим идеалом.

«Но разве, – спросите вы, – этот идеал не свой для каждого мужчины?» Разумеется, у мужчин разные вкусы. Одним нужна женщина спокойная и любящая уединение, другие предпочитают порывистых и общительных, а третьим нравится более драматичный или гламурный тип. Одни мужчины любят высоких блондинок, другие – маленьких брюнеток. Одни ценят в женщине умение готовить и шить, другие считают чувство юмора более важным качеством. На свете много типов мужчин, и им не нужен один и тот же тип женщины. Но при всех своих различиях мужчины схожи в своих основных желаниях. Есть вещи, обладающие универсальной привлекательностью. Именно их мы и будем искать в нашем идеале женщины.

Ангельское и человеческое

Идеальная, с точки зрения мужчины, женщина объединяет в себе две составляющие. Одна – это ее духовные качества. Мы будем называть эту сторону женщины ангельской. Другая связана с ее человеческими характеристиками. Эту ее сторону мы так и будем называть – человеческой.

Ангел во плоти

Ангельская сторона

Принимает мужчину таким, какой он есть

Обладает внутренним счастьем

Имеет достойный характер

Является домашней богиней

Человеческая сторона

Женственность

Излучение счастья

Свежая внешность и хорошие манеры

Ребячливость

И обеими он дорожит

Вместе эти две группы качеств, слитые в единое целое, в глазах мужчины создают идеальную женщину. Обе они чрезвычайно важны для завоевания его любви. Они пробуждают в сердце мужчины разные эмоции. Ангельское порождает в нем чувство столь высокое, что оно приближается к поклонению. Человеческая сторона, не менее важная, очаровывает и забавляет мужчину. Ангельское приносит ему огромное счастье, в то время как человеческое возбуждает в его сердце нежность, желание защитить и укрыть. Вместе они заставляют мужчину дорожить женщиной.

Когда женщина сочетает ангельское с человеческим, она завоевывает сердце и душу мужчины. Такой тип женщины он любит больше жизни – и в то же время она придает его жизни цель и характер.

Дэвид Копперфильд

Идеальная иллюстрация ангельского и человеческого в женщине – история Дэвида Копперфильда, созданная Чарльзом Диккенсом. Здесь наш идеал представлен не одной женщиной, а двумя – Агнес и Дорой.

Агнес

Агнес олицетворяет ангельскую сторону. Дэвид Копперфильд знает ее с детства и преклоняется перед ней с тех пор, как впервые увидел. Описание их первой встречи передает зарождение его чувства:

«Мистер Уикфилд (отец Агнес. – Прим. автора) постучал в дверь, находившуюся в углу этой комнаты, обшитой панелью; тотчас же выбежала девочка, приблизительно моя ровесница, и поцеловала его. На лице ее я сразу же уловил то ласковое и безмятежное выражение, какое уже видел внизу, на портрете леди. И мне представилось, будто леди на портрете выросла и превратилась в женщину, а оригинал остался ребенком. Хотя лицо девочки было радостным и веселым, но и в нем было какое-то спокойствие, и такое же спокойствие она разливала вокруг, и сама она была словно дух умиротворения и покоя, добрый дух, которого я никогда с тех пор не забывал. И никогда не забуду.

Мистер Уикфилд сказал, что это его маленькая хозяйка, его дочь Агнес. Когда я услышал, как он сказал это, и когда увидел, как он держит ее руку, я догадался, какова его единственная цель в жизни.

На поясе у Агнес висела миниатюрная корзиночка, в которой она хранила ключи, и вид у нее был степенный, скромный, подобающий хозяйке такого старинного дома. Мило улыбаясь, она выслушала рассказ отца обо мне и, когда он закончил его, предложила моей бабушке подняться наверх и посмотреть мою будущую комнату. Мы отправились, предшествуемые Агнес. Комната была чудесная, старинная – тоже с дубовыми балками, с оконными стеклами ромбической формы, и сюда также вела лестница с широкими перилами.

Не могу вспомнить, где и когда в детстве я видел в церкви окно с цветными стеклами. Не помню я и сцен, изображенных на витраже. Но знаю, что, когда я увидел Агнес, поджидавшую нас наверху, в полумраке старинной лестницы, я подумал об этом окне; и знаю еще, что с той поры я всегда связывал его мягкий и чистый свет с Агнес Уикфилд».

Дэвид и Агнес стали близкими друзьями. Она дарила ему утешение, понимание, истинное сочувствие и чувство товарищества. «Мне казалось, что во всех моих переживаниях: в любви, в радости, в горе, упованиях, мечтах, разочарованиях – я всегда найду в Агнес родную, близкую душу».

Агнес оказывала духовное и умиротворяющее влияние на Дэвида. В какой-то момент в чрезвычайном волнении и напряжении он говорит: «И вот, когда я писал Агнес, сидя у открытого окна в чудесный вечер, и вспоминал ее ясные, спокойные глаза и кроткое лицо, такой мир и покой снизошли на мою смятенную и взволнованную душу, – а в этих треволнениях я жил последнее время и с ними отчасти было связано мое счастье, – что я расплакался». Но хотя он знает Агнес с детства и она одна дарит ему истинное сочувствие и товарищество, – он безумно и страстно влюбляется не в нее, а в Дору.

Дора

Дора представляет человеческую сторону нашего идеала, ту, что очаровывает, пленяет и порождает в мужском сердце всепоглощающую нежность и желание защитить и укрыть. Дэвид описывает ее так:

«Она казалась мне не то феей, не то сильфидой, словом, каким-то сверхчеловеческим существом, – кем-то, кого смертные никогда не встречают, но жаждут узреть…

У нее был такой чудесный голосок, такой веселый, звонкий смех, такая прелестная, чарующая манера себя держать, – словом, было все, чтобы обратить несчастного, погибшего юношу в полное рабство…

Она была удивительно миниатюрна… слишком она была восхитительна… Откуда было взять присутствие духа, как было не утратить способности говорить, не быть охваченным экстазом, когда она взяла и прижала мои цветы к своему очаровательному маленькому подбородку с ямочкой!»

Ее ребячливость, ее милые манеры и капризы, ее детская вера в него, ее абсолютная зависимость от других неотразимо привлекают благородное и великодушное сердце Дэвида.

Она завораживает его, и он пишет: «Я мог только сидеть у камина и, покусывая ключ от саквояжа, думать о пленительной, очаровательной юной Доре с ее ясными глазками. Какая фигура! Какое личико! Какая прелестная манера себя держать, капризно-обворожительная».

В браке с Дорой Дэвид обращается мыслями к Агнес

Но даже когда чувства к Доре достигают своего пика, Дэвиду не хватает утешения, понимания, одобрения и духовного влияния Агнес. «Видите ли, Агнес, – начал я с некоторым смущением, – я не хочу сказать, что на Дору нельзя положиться, напротив, она – сама искренность и непорочность, но… я не знаю, как это выразить… Агнес, каждый раз, когда вас нет со мной, чтобы посоветоваться, я сбиваюсь с пути и делаю безумства. А вот я пришел к вам – и, как всегда, нашел снова и мир, и счастье».

Дора и домашнее хозяйство

В браке Дора терпит неудачу как домохозяйка. Их дом постоянно захламлен: «Я не мог и мечтать о более красивой женушке, но, конечно, мог бы пожелать немного больше простора. Я не знаю, как это получилось, но, хотя обыкновенно нас было только двое, нам всегда было тесно. В то же время было как будто и слишком просторно, так как терялась то одна вещь, то другая. Я подозреваю, что происходило это потому, что ни одна вещь не имела у нас своего определенного места».

Дора не могла управляться ни с домашними финансами, ни со слугами. Не умела она и готовить, хотя Дэвид купил ей дорогую поваренную книгу. Но Дора использовала ее, чтобы сажать на нее своего песика.

Пустота в жизни

Женившись на Доре, Дэвид продолжал любить ее. Она очаровывала и забавляла его, и он испытывал к ней нежность. Но это была неполная любовь, и она не приносила ему истинного, ибо он говорил:

«Я нежно любил свою женушку-детку – и был счастлив, но мое счастье не было тем счастьем, которое я когда-то смутно предвосхищал, – всегда чего-то в нем не хватало… Знакомое тяжелое чувство тяготело надо мной. Пожалуй, оно даже углубилось, но оставалось таким же неясным, как и раньше, и преследовало меня, словно печальный музыкальный мотив, звучавший где-то далеко в ночи». И вот еще его слова: «Иногда, но ненадолго, мне хотелось, чтобы моя жена была мне советчиком с характером сильным и решительным, поддерживала бы меня, направляла и обладала способностью заполнить пустоту, которая, казалось, возникала вокруг меня».

Впоследствии Дора умирает, и Дэвид женится на Агнес. В браке с ней он наслаждается истинным покоем и счастьем, ибо она заполнила пустоту в его жизни. Она была прекрасной домохозяйкой и дарила ему истинное понимание. У них родились дети, и жизнь текла замечательно. Любовь Дэвида к Агнес была высоким чувством – но и она оказалась неполной. В браке с ней он с нежностью вспоминал о Доре.

Думая о ней, он пишет:

«Я гляжу назад, в прошлое, и из туманных его далей вызываю образ невинного существа, которое я страстно любил, и снова Дора обращает ко мне свое нежное лицо».

Однажды его маленькая дочь прибежала к отцу с колечком на пальце, очень похожим на то кольцо, которое он подарил Доре при помолвке. Это маленькое колечко – из незабудок с голубыми камушками – так живо напомнило ему о Доре, что он говорит: «…я почувствовал, как у меня защемило сердце!»