Сад утрат и надежд

Дорогая Джульет.

Я умерла, не бойся, что это письмо тебе написал призрак.

Если ты читаешь это письмо, значит, эскиз был продан. Раз он продан, тогда я могу сказать тебе, что я планировала сделать для тебя.

Соловьиный Дом теперь твой. Ты имеешь право вступить во владение им в любое время.

Я запланировала, что это должно быть так. Задолго до смерти я отдала твоему отцу две картины в счет наследства, и он согласился. Вероятно, ты помнишь, как он продал их, чтобы финансировать переезд во Францию. Бумаги на дом находятся у местных юрисконсультов, которые свяжутся с тобой. Если ты откажешься от этого дома, сообщи им, его продадут, а деньги разделят между тремя благотворительными обществами.

Я столько всего планировала для тебя, а ты меня бросила, когда позволила себе забеременеть от этого молодого человека, который, я знаю, не может дать тебе счастье. Я буду всегда любить тебя. Я пишу это, не зная, сколько лет твоему ребенку и присоединились ли к нему другие.

Меня давно беспокоило, что ты не знаешь полную правду обо всем и что я должна все исправить. Этот дом был счастливым! И я была в нем счастливой много, много лет. Ты тоже была, не так ли? Разве мы не радовались жизни все те летние месяцы? Ты, моя дорогая, осталась одна-единственная.

Ты была мне очень дорога.

Любящая тебя бабушка

    Стелла Мэри Хорнер.

Письмо выпало из пальцев Джульет и плавно упорхнуло на пол. Она наклонилась за ним. Кровь прилила к ее голове – она резко обернулась, на этот раз точно уверенная, что кто-то стоял за ее спиной и смотрел на нее.

Но там никого не было. Конечно же, никого. Бабушка умерла четырнадцать лет назад. Джульет была на похоронах. Она – конечно же – видела бабушку накануне похорон, одетую в ее лучшее пестрое шелковое платье и зеленовато-голубые туфли, которые она так любила.

Джульет положила ключ в карман, встала и вышла из дома. Целый час она бродила по Хиту, пока не пришло время забирать детей, что она и сделала в порядке возрастания: сначала Санди из детского сада, потом Айлу. Потом они пошли по дороге и встретили шедшую из школы Би. Тротуар был узок для всей их компании, грузовики грохотали по Хайгейт-роуд. На подходе к дому Би остановилась и стерла с лица Айлы грязное пятнышко, и Джульет внезапно подумала о картине, которая стояла у «Даунис», запертая, и ждала нового владельца. А потом они пили чай, купались, укладывались спать. Хлопоты поглотили Джульет, и она почти забыла, каким был у нее день, до того как она забрала детей, – забыла про картину, увольнение с работы, письмо и даже про Мэтта.

Наконец, оставшись одна, Джульет сидела с нетронутым бокалом вина в маленькой передней комнате, смотрела какую-то комедию по телевизору и вдруг поняла, что уже какое-то время она ждала перемен. Она словно стояла на палубе корабля и ждала, когда он разобьется о скалы. Что ж, теперь это случилось, сказала себе Джульет, выключила телевизор и сидела, глядя на пустой экран. Корабль разбился.

Что же будет дальше? Что будет дальше, зависело от нее. В этом все и дело. Все зависело от нее.

Она повесила ключ на шею и уснула с ним; она спала так крепко, что даже не слышала, как вернулся Мэтт.

Глава 4

Июль

Разве можно не любить июль, Джульет? Ведь июль – твой месяц даже по своему названию. Мой отец написал в июле «Сад утрат и надежд». Эскиз – это все, что у меня есть, но на нем видно, что изображенный на нем сад почти не отличается от нынешнего. Только теперь стало не так много розовых и синих гортензий и меньше рододендронов, потому что их цветы слишком недолговечные. Мама рассказывала, как когда-то она встретилась на выставке работ мужа с королевой Марией. Ее величество сказала ей, что художнику удалось написать рододендроны в цвету, и это удача, ведь они так быстро облетают.

Да, очень долго июль был моим любимым месяцем! Фактически большую часть моей жизни. Пока не явился Он – после этого я не знала ни мгновения счастья. Это случилось в июле… Ну а теперь к делу. Я очень надеюсь, что ты сумеешь вырастить душистый горошек. Пожалуйста, срезай соцветия каждый день; наверху, в Птичьем Гнезде, лежит, надежно завернутый узкий коричневый кувшинчик; по-моему, он идеально подходит для этих цветов. Если этого не делать, они перестанут цвести. То же самое с розами. Розы прелестно цвели в тот день, когда пришел Он, и я запомнила это. Ну вот, опять я о неприятном.

Я придумала, как использовать большую плантацию лаванды возле террасы. Вот что надо делать. Суши лаванду в бельевом шкафу, повесь ее пучками. Собери почки, положи их в миску из термостойкого стекла и залей растительным маслом – подсолнечным или виноградным. Не оливковым. Осторожно нагрей на водяной бане два или три часа. Процеди масло, когда оно остынет, и перелей в стеклянные бутылки с плотно прилегающей пробкой. Лавандовое масло хорошо помогает при солнечных и других ожогах, порезах – лаванда прекрасный антисептик.

Еще ты можешь делать лавандовые мешочки. Ткань возьми в Птичьем Гнезде. Ты, конечно, знаешь, что там хранится все старое. Там спали в старину дети. Там старые подушки, занавески, детская одежда, мебель: старинные предметы из того славного времени, когда Далбитти придумывал все для великолепного нового дома. Когда я родилась, мебель уже была потертой, а какие-то вещи мама просто не могла видеть. Вот она и убрала их наверх. Я любила подниматься в Птичье Гнездо, ложилась на пол и смотрела на нарисованные на потолке звезды, слушала соловьев. Я открывала сундуки, в них хранились жизни тех, кто жил в этом доме до меня.

Я делала для тебя много лавандовых мешочков, Джульет. Чтобы в детской хорошо пахло. Я посылала их тебе после твоего ухода, ты помнишь? Ты никогда мне не отвечала. И вообще, Джульет, июль – это твой месяц.

Лондон

Через два месяца

У дверей класса «Чеддер» столпились с праздничным видом родители и опекуны. Тусклую июльскую жару шевелил свежий ветерок; он приятно охлаждал щеки людей, рассеянных по строгому викторианскому зданию школы.

Джульет, толкая кресло-коляску с Санди, торопливо подходила к школе и в который раз полюбовалась стрельчатыми готическими окнами старинного здания. Сколько часов она провела на этой площадке, в спешке привозила сюда Би, потом Айлу или прибегала по вечерам в Детский клуб? Обычно одной из последних. Теперь она присоединилась к когорте активных мамаш, которые торчали в школе с понедельника по пятницу. Иногда они были единственными взрослыми, с которыми она разговаривала за весь день.

Она терпеть не могла опаздывать, и все же это случалось с ней часто. Она с огорчением подумала об этом, когда автоматическая дверь начальной школы закрылась за ее спиной. На миг Джульет увидела себя в зеркале: потное чучело в стоптанных эспадрильях, облезлой футболке и одной из ее длинных юбок с карманами – униформе, в которой она проходила половину лета. Это было плюсом ее нынешней ситуации: теперь она могла одеваться так, как хотела. Ее золотисто-рыжие волосы отросли, но ей было плевать, она каждый день завязывала их на затылке. Она позволила Би подстричь себе челку в ванной, со смешанным результатом – одна сторона получилась классно, другая неровной, потому что Айла рассмешила сестру в самый критический момент. Джульет обнаружила, что ей это тоже безразлично. Она не считала это важным, как и много других вещей. Запыхавшись, она подошла к дверям класса и присоединилась к толпе родителей.

– Куда вы собираетесь поехать на каникулах?

– Я забронировала дом в Умбрии на две недели…

– Ой, как чудесно.

– Да, пожалуй. Я сделала это давным-давно, а после этого в «Гардиан» написали про отдых с детьми и…

– Нет, место с вигвамами возле бассейна? Ах, Джуд, восхитительно.

– Да, да. А что у тебя, Джемма?

– Мы поедем на несколько дней в Уитстебл, а потом на Иль-де-Ре. Мы взяли в прокате велосипеды – Эш говорит, что он и пытаться не хочет, но я думаю, что я с детьми смогу…

– О, роскошно.

– А ты, Тесс?

– Понятия не имею. Возможно, Мартас-Винъярд. Там у Роберта друзья. – Тесс похлопала пальцами по телефону.

– О, какое чудо, мне всегда хотелось побывать в той части мира, – улыбнулась Кэтти. – Как стильно, Тесс.

Тесс слегка улыбнулась.

– Вообще-то, мне не слишком хочется туда ехать. Может, мы и передумаем. – Она сжала пальцами переносицу и пошевелила челюстью. Джульет мгновение смотрела на нее, упиваясь ее яркой, но хрупкой красотой, ее лицом, сбросившим на долю секунды маску. Но, к счастью, заметила, что Санди уронил на пол бутылочку с водой. Присев на корточки, она подняла ее, потом нарочно долго возилась, вынула из сумки бутылочку сока и положила на дно коляски, освободив место. Только не спрашивай меня, что мы будем делать.

Но Кэтти повернулась к ней:

– Джульет? А у вас какие планы? Как всегда, потрясающие? Очередная затея Мэтта – спортивные каникулы с каким-нибудь экстримом?

– Нет, – ответила Джульет, вставая, и стала толкать коляску взад-вперед, словно желая успокоить Санди. Малыш очнулся от созерцания птички на крыше дома школьного смотрителя, выпрямился в коляске и завертелся, натягивая ремешки.

– Отстекни меня! Отстекни! – заканючил он. – Не! Не! Отстекни!

– Вы поедете к твоим родителям во Францию?

– Нет, вообще-то, мы ничего не планируем. – Джульет продолжала покачивать Санди.

– Совсем ничего? – Диана вытаращила глаза. – Но ведь шесть недель – это очень долго.

– Э-э – ну нет. – Джульет пожала плечами, наклонилась и погладила Санди по головке. Ей было невыносимо смотреть на всех. – Просто… я не работаю и…

Кэтти похлопала Джульет по плечу: