Слухи

Минуту Грейс стояла, размышляя. Если подруги дожидались такси вчетвером, тогда Анна не уехала раньше, как утверждает Нэнси. Они не могли не заметить, что ее нет с ними в такси. И ссору они скрыли. Почему они ей солгали?

Сунув задрожавшие руки поглубже в карманы, Грейс зашагала к автомобилю. Она понимала, что нужно звонить в полицию, однако не торопилась обращаться туда. Грейс не привыкла бегать от проблем; сначала она сама задаст вопросы Нэнси, Кейтлин и Рейчел.

Но, взглянув на скалы, выступавшие на фоне серого неба, Грейс почувствовала, что не может уехать, пока не убедится, что Анны там нет.

Эти места Грейс знала как свои пять пальцев. Хотя до вчерашнего вечера она сюда не наведывалась, сейчас ей казалось, будто она и не уезжала вовсе.

Вот извилистая тропинка, которая тянется наверх, сворачивая опасно близко к краю крутых уступов. На полпути тропа скрывается в рощице, скрадывающей и без того тусклый свет зимнего дня.

Скала Крейна весьма живописна со своими вытоптанными в меловой породе тропами, однако в отвесных обрывах, которые невозможно различить в темноте, чудится нечто зловещее.

В детстве Грейс с родителями много раз поднималась на эти скалы. Мать крепко держала ее за руку и сразу тянула к себе, стоило им оказаться даже в нескольких метрах от обрыва. Зато отец повторял: «Это безопасно, если дурака не валять».

Им с Анной было тринадцать лет, когда они впервые отважились пойти на скалу ночью, хотя прежде энергично качали головами: надо быть совсем безмозглым, чтобы на такое решиться. Все слышали о мальчике, сорвавшемся со скалы на велосипеде и разбившемся насмерть!

В Клируотере эту историю действительно часто вспоминали, но, когда Грейс попыталась найти информацию об этом случае, ни о каком погибшем мальчике официальных данных не обнаружилось.

И Грейс сообразила, что это обыкновенная городская легенда, страшилка, которой мать пугала их с Анной, чтобы они не рисковали. К тому времени ей уже исполнилось пятнадцать и она поняла, какими опасными бывают скалы.

У нее была собственная страшилка, которую Анна тоже прекрасно знала.

Вот почему мысль, что Анна, пошатываясь от выпитого, могла бродить по узкой тропинке, да еще в темноте, казалась нелепой и одновременно реальной. На трезвую голову подругу к скалам и близко не заманишь, но вчера Анна вообще была не в себе.

Грейс припомнила кое-что еще из событий вчерашнего вечера. Анна, стоя у барной стойки, вдруг повернулась к ней.

– Почему? – спросила она.

– Что?

– Почему тебе так нужно поговорить со мной наедине? – Подозвав бармена, Анна заказала еще бутылку вина.

– Хотела убедиться, что ты в порядке, – ответила Грейс. Она чувствовала – происходит что-то неладное, вот и решила выяснить. А еще ей хотелось хотя бы минуту пообщаться с подругой без назойливой троицы, отвечавшей за Анну, перебивавшей разговор, всячески подчеркивавшей, что они лучше знают ее, чем Грейс.

– Ты точно в порядке? – спросила Грейс.

Подруга смотрела куда-то сквозь нее.

– Я хочу побыть с тобой одной, Анна, – продолжила Грейс. – Ты и я, как раньше.

– Это было девятнадцать лет назад. Грейс, я давно не та, что прежде. Ты и понятия не имеешь… – Она замолчала.

– О чем? – напряглась Грейс, но Анна покачала головой и отвернулась к бару.

Грейс взяла подругу за локоть, чтобы развернуть к себе.

– О чем я не знаю? – Необходимо было выяснить, что все-таки мучает Анну.

Подруга высвободила руку. Грейс могла поклясться, что в ее глазах мелькают слезы. Но тут подошла Кейтлин:

– Помощь нужна?

Краем глаза Грейс заметила, что и Нэнси следит за ними. Значит, это она отправила к ним Кейтлин.

Да, миновало девятнадцать лет. Они сильно изменились. Но Грейс, вернувшись в город своего детства, надеялась возобновить старую дружбу, а ее уже три месяца держат на расстоянии. И желание это Анны или влияние ее подруг, Грейс пока не поняла.

Поднялся ветер. Грейс достала из кармана перчатки, плотнее запахнула пальто. Тревога усиливалась. Нельзя было вчера уходить из бара, но, с другой стороны, Анна не сделала попытки остановить ее, когда Грейс вызвала себе такси. На лице подруги мелькнула даже тень облегчения. Грейс это обидело, но сейчас она сожалела, что ушла.

Тропа тянулась все выше, а воздух становился плотнее. Склон был пологий, да и Грейс привыкла к спортивным нагрузкам, но дышалось ей с трудом. Чем ближе была вершина скалы Крейна – вот-вот откроется за поворотом плоская площадка, – тем сильнее Грейс боялась того, что может увидеть.

Она твердила себе, что Анну давно бы нашли, если бы ее тело лежало у подножия скалы. Но вокруг было тихо.

Пронизывающий ветер пробирал до костей. Грейс натянула шапку на лоб, с бьющимся сердцем приближаясь к повороту.

Нет, смотреть вниз нельзя. Она слишком хорошо знала, что скалы делают с человеком. Если, перегнувшись, она увидит внизу ярко-красное пальто, в котором Анна была вчера, жизнь никогда не останется прежней. Трепет и ужас перед тем, что она может увидеть внизу, стали нестерпимыми.

На повороте Грейс остановилась и зажмурилась. Ею так завладела мысль, что Анна лежит на камнях под скалой, что, когда она наконец подалась вперед и открыла глаза, ей понадобилось время, чтобы прийти в себя. Она с шумом выдохнула и оглядела берег, не заметив ни единой красной точки, ничего похожего на пальто Анны. С огромным облегчением Грейс отступила назад и зажала рот рукой, только сейчас осознав, как сильно боялась увидеть внизу Анну. Отступив от обрыва, она начала спускаться по тропе. Конечно, хорошо, что обошлось без трагедии, но Анна все-таки пропала. Грейс ускорила шаг, на ходу принимая решение: нужно срочно поговорить с Беном Робинсоном.

Октябрь, девять недель назад

Анна

Я расстегнула и стянула куртку, пристроив ее на подлокотник, но продолжала прижимать одной рукой – знакомое ощущение успокаивало. Я цеплялась за куртку как за последнюю надежду, пусть это покажется чересчур сентиментальным. Несколько недель меня не отпускало напряжение, чувство стремительного падения, неудержимой потери себя.

Я уговаривала себя – раз приехала, нужно довериться Салли. Но мне всегда было сложно доверять людям. Есть вещи, которыми я ни с кем не делилась – ни с Беном, ни с Нэнси… Я утратила способность доверять уже давно, и, если честно, есть лишь один человек, с кем я могла бы поговорить откровенно, – Грейс.

Но принесет ли мне облегчение серьезный разговор с ней, я не знала. Раньше ближе ее у меня никого не было, но сейчас, по прошествии стольких лет, я стараюсь держать Грейс на расстоянии.

Салли интересуется, как прошла неделя. Этим вопросом она намекает мне, чтобы я рассказала о том, что меня тревожит. В голову сразу приходит то, что случилось шесть дней назад.

Я стояла в актовом зале и зачитывала список дел, который наш родительский комитет должен был закончить за три дня, оставшиеся до вечера открытых дверей. Я в комитете уже четвертый год и знаю, сколько всего надо успеть до обеда, а мы только начали.

В окно я увидела Грейс, спешившую через игровую площадку. Они с Матильдой опаздывали. Ее лицо было мрачным, она хмуро взглянула на меня, заметив, что я смотрю через стекло.

– Все в порядке? – спросила я, преувеличенно артикулируя.

Грейс остановилась и глубоко вздохнула. Я спустилась с крыльца и приблизилась к ней.

– Да так… – Она махнула рукой. – Грэм… Короче, ничего нового.

– А что случилось? – Грейс рассказывала о муже не охотнее, чем я о Бене, самое основное – где познакомились и когда поженились.

Она встретила Грэма десять лет назад, через год после того, как мы с Беном стали парой. Я с будущим мужем тоже познакомилась на работе, но на этом сходство заканчивалось. Бен был начисто лишен профессионального честолюбия Грэма. Он никогда не мечтал жить в другой стране, вдали от жены и сына, да я бы ему и не позволила. Ни он, ни я не склонны гореть на работе и жертвовать личной жизнью. А Грейс и Грэма такая жизнь, по-моему, устраивала.

Но в то утро Грейс раздраженно произнесла:

– Этому человеку не знакома концепция семейной жизни. Он последняя дрянь и законченный эгоист.

В ее глазах полыхнула ненависть.