Обо всем и ни о чем (сборник)

Склады и кладовые господина губернатора, председателя муниципалитета и его заместителей были уже переполнены. Где же еще можно разместить продукты и вещи? Понятно, что самым надежным хранилищем были амбары руководителей отделов финансов, народного образования, земледелия и юстиции.

Да благословит Аллах этих людей! Без них вся помощь пропала бы зря. Ведь нам, жертвам наводнения, негде было бы хранить все это добро!

Первая после наводнения ночь с горем пополам прошла. На следующий день рано утром дрожащий, как в лихорадке, народ опять собрался перед зданием губернаторства. Снова принесли стол и поставили его перед воротами. Но на этот раз обошлись без табурета. А поскольку господин губернатор заседал в комиссии по оказанию помощи жертвам наводнения, то поговорить с пострадавшими было поручено господину председателю муниципалитета.

Председатель муниципалитета взобрался на стол. Он был намного веселее, чем вчера. Да благословит его Аллах, какое самообладание! Ведь душа его обливалась кровью от жалости к нам, но, чтобы вселить в нас бодрость и уверенность в будущем, ему приходилось улыбаться! Ну и мы, естественно, приободрились.

Председатель муниципалитета извинился за то, что господин губернатор не смог выйти к нам лично. Дело в том, объяснил он, что господин губернатор всю ночь был занят подсчетом нанесенного нашему городу ущерба. Вопрос о раздаче одеял и продуктов жертвам наводнения вскоре будет решен. Надо только набраться терпения и, главное, сохранять спокойствие и порядок. На этом он и закончил свою короткую речь.

В эту ночь несколько человек погибло – закоченели от холода бедняги.

На следующий день, поскольку господин губернатор и председатель муниципалитета были заняты делами комиссии, перед собравшимися выступил начальник канцелярии муниципалитета – маленький щуплый мужчина. (Ни стола, ни табурета на этот раз не было и в помине.)

Начальник канцелярии тоже пообещал, что вскоре комиссия закончит свою работу, и тогда дорогим согражданам будет оказана необходимая помощь.

Народ опять разошелся, а на следующий день снова собрался перед зданием губернаторства. На этот раз перед нашими взорами предстал главный дворник муниципалитета.

– Ваше присутствие здесь, – сказал он, – мешает нормальной работе господ членов комиссии; господин председатель муниципалитета приказали своему заместителю, который, в свою очередь, приказали начальнику отдела, а начальник отдела приказал мне сказать вам, что не следует проявлять такого нетерпения. Когда наступит время, соответствующая помощь будет вам оказана.

И мы снова ушли ни с чем. Жители нашего города очень доверчивы, простодушны и благонадежны.

Прошло десять дней, и, кроме двухсот – трехсот одеял, каждое из которых было выдано на десять – двенадцать человек, пострадавшие никакой помощи не получили.

Наконец в одно прекрасное утро наше терпение лопнуло, и мы вновь выстроились перед зданием губернаторства, требуя самого господина губернатора.

После долгих препирательств он показался наконец в сопровождении небольшой свиты. На этот раз на его рукаве никакой черной повязки не было, чему мы очень обрадовались, – значит, все в порядке и траур кончился.

Народ встретил губернатора аплодисментами и криками «ура!». Когда восторги приутихли, господин губернатор взошел на ступеньки и, обратившись к толпе, спросил:

– Чего это вы здесь собрались?

– Вы знаете, господин губернатор, – начали наиболее смелые, стоявшие в первых рядах, – что наводнение оставило нас без крова. Мы пришли, чтобы получить обещанную нам помощь.

Господин губернатор почесал свою красную мясистую шею и удивленно произнес:

– А разве до сих пор вы не получили помощи?

– Нет, кроме одеял – одно на десятерых, – ничего не получили…

Господин губернатор побагровел от гнева и вдруг завопил диким голосом:

– Сволочи! Сколько же, по вашему мнению, мы должны были выдать вам одеял?! Постыдились бы, бессовестные вымогатели! Мерзавцы!

И Абдолкадер, начальник городской управы, с помощью нескольких десятков здоровенных дворников разогнал народ. Тех, кто пытался оказать малейшее сопротивление, скрутили и, обвинив в нарушении общественного порядка, выслали в отдаленные районы.

На следующий день выглянуло солнце, стало теплее, и страсти поутихли. Страшась закрученных усов Абдолкадера и палок его подручных, никто не смел даже проходить перед зданием губернаторства.

А еще через несколько дней в центральной прессе мы прочитали, что многочисленные благотворительные общества и различные организации почти всего земного шара оказали значительную помощь жертвам наводнения нашего города. Что каждому пострадавшему было выдано по брезентовой палатке, по четыре одеяла из верблюжьей шерсти, по пять мешков муки двойного помола, по сто килограммов сахару и от пятидесяти до ста тысяч риалов наличными. Кроме того, комиссией по оказанию помощи жертвам наводнения был разработан проект строительства шести тысяч двухэтажных пятикомнатных квартир с холлами, ванными и всеми удобствами. И, наконец, уже через пятнадцать дней после наводнения благодаря усилиям и стараниям членов указанной комиссии во главе с господином губернатором две тысячи таких квартир построены и на будущей неделе будут торжественно переданы населению. Строительство остальных четырех тысяч квартир идет быстрыми темпами и в ближайшее время также будет завершено.

…Жертвы наводнения в своих многочисленных телеграммах искренне благодарят господ руководителей учреждений и членов комиссии за безупречную организацию помощи и чуткое отношение…

Врачи нашего квартала

Старожилы хорошо помнят, что много лет подряд на одном из домов нашего квартала висела небольшая вывеска: «Кабинет доктора Хабиба. Прием с 9 до 12 и с 18 до 20 часов».

Доктор Хабиб был единственным врачом на весь район, и неудивительно, что все окрестные обитатели независимо от возраста, пола, общественного положения и характера заболевания обращались только к нему. Доктор каждому выписывал рецепт, и если больному суждено было жить, он выздоравливал, а если нет – умирал. Словом, доктор Хабиб был хорошим, добрым и чутким врачом, и жители нашего квартала не желали для себя ничего лучшего.

Но однажды утром, идя на работу мимо дома доктора Хабиба, я увидел напротив вывеску: «Кабинет доктора Махбуба. Терапевт. Прием с 8 до 12 и с 17 до 21 часа».

Ого! Значит, в нашем квартале теперь будет два врача. Что же, государственная программа улучшения охраны здоровья населения претворяется в жизнь. Это очень приятно!

На другое утро я увидел, что доктор Хабиб заменил прежнюю вывеску чуть большей. Она гласила: «Кабинет доктора Хабиба. Терапевт, дерматолог и специалист по инфекционным болезням. Прием с 8 до 12 и с 17 до 21 часа».

Я поскреб в затылке и пошел себе дальше.

Назавтра обнаружилось, что и вывеска нового врача претерпела изменения. На ней теперь стояло: «Доктор Махбуб. Терапевт, дерматолог, специалист по инфекционным болезням, отоларинголог».

Ну и ну!.. Какие, оказывается, опытные и разносторонние специалисты практикуют в нашем квартале!

Через день вывеска нашего старого врача стала еще обширнее. Мы узнали, что доктор Хабиб еще и отоларинголог, окулист, кардиолог, невропатолог, хирург, венеролог.

Однако и доктор Махбуб не спасовал. Теперь его кабинет украшало огромное табло размером три на четыре метра, на котором каллиграфически было выведено: «Доктор Махбуб. Терапевт, дерматолог, специалист по инфекционным болезням, отоларинголог, невропатолог, хирург, специалист по излечению гонореи и сифилиса».

Но доктор Хабиб не сдавался. На следующий день его вывеска была на целый метр длиннее табло доктора Махбуба, и к написанному ранее прибавилось: «Радикальное излечение гонореи, острого и хронического сифилиса. Обрезание мальчиков по американскому методу. Прием с 7 до 13 и с 16 до 22 часов».

Разумеется, доктор Махбуб не остался в долгу, и вскоре на дверях его кабинета можно было прочитать, что он сверх всего прочего выпускник Гарвардского университета (США), ассистент знаменитого хирурга Враттона и помощник главного врача поликлиники при Пенсильванском университете.

Доктор Хабиб нанес ответный удар. Он вывесил щит размером шесть на четыре метра, и мы узнали, что доктор – «выпускник Кембриджского университета, сотрудник известного английского профессора Эдварда и помощник главного врача клиники при Сорбонне (Париж). Прием ежедневно с 6 до 14 и с 15 до 23 часов».

Как нарочно, в эти самые дни я сильно простудился. Похоже было на воспаление легких, и следовало обратиться к врачу. Но к которому из двух?

Посоветовавшись с родными и друзьями, я решил довериться новому доктору.

Рано утром, еле передвигая ноги, я доплелся до кабинета доктора Махбуба. Мне, несчастному, и в голову не приходило, что доктор Хабиб, притаившись за занавеской, следит за каждым моим шагом.

После осмотра доктор Махбуб выписал мне рецепт. Уплатив ему два тумана, я отправился домой. (Следует заметить, что, до того как доктор Махбуб открыл кабинет в нашем квартале, визит к доктору Хабибу стоил пять туманов. Но по мере увеличения размера вывесок стоимость визитов к обоим врачам постепенно падала, пока наконец не был установлен общий тариф – два тумана.)

Едва я вышел от доктора Махбуба, как передо мной словно из-под земли вырос доктор Хабиб.

– Что, прихворнули? – спросил он елейным голосом.

– Да так, немножко нездоровится, господин доктор, – смущенно залепетал я.

Доктор ловким движением выдернул из моего кулака рецепт, с саркастической усмешкой взглянул на него, разорвал в клочки и швырнул в канаву. Затем схватил меня за руку и с силой потащил к своим дверям. Я обреченно последовал за ним.

– Почему никто не скажет этому коновалу, что воспаление легких не лечат микстурой от кашля?! – прорычал он и, набросав новый рецепт, протянул его мне. – На, возьми! За визит можешь ничего не платить! Примешь это лекарство и если через сутки не почувствуешь себя здоровым, я снимаю вывеску! Всё!

Я взял рецепт, попрощался с доктором Хабибом и стал спускаться по лестнице. Но не успел я переступить порог его дома, как заметил на противоположной стороне улицы доктора Махбуба, явно поджидавшего меня. В мгновение ока он очутился рядом, и не успел я опомниться, как рецепт доктора Хабиба был у него в руках.