Обо всем и ни о чем (сборник)

– Мы не можем вмешиваться в чужие дела. Этот мусор принадлежит государству, а мы не должны покушаться на казенное имущество.

– С каких это пор мусор стал казенным имуществом и предметом торговли? – спросил я. – Эта помойка отравляет нам жизнь. Если муниципалитет не удосуживается выгрести отсюда навоз, мы не будем сидеть сложа руки и попробуем сделать это сами. Нам только спасибо скажут за это.

– Если голова не болит – ее не перевязывают, – ответили мне. – У нас нет охоты бегать по разным учреждениям и вступать в препирательство с правительственными чиновниками. Если у тебя чешутся руки, сделай все сам.

Чувствую, что моих соседей все равно ничем нельзя пронять.

– Ладно! – говорю. – Если я организую вывоз этой помойки, вы можете дать слово, что больше не будете бросать сюда мусор?

– Можем! – обещали они. – Если все дадут слово, то и мы дадим.

За сто туманов я нанял самосвал и рабочих. В течение двух часов они убрали весь мусор, и переулок принял совершенно другой вид. Соседи были довольны, благодарили меня и, надо отдать им должное, сдержали слово и больше не валили мусор посреди улицы.

Прошло дней двадцать. Как-то утром, выйдя из дому на работу, я услышал, как неизвестный господин расспрашивает соседскую девочку:

– Ну а кто же все-таки его убрал?

– Откуда я знаю? – отвечала девочка.

Любопытство заставило меня остановиться.

В это время в дверях показалась мать девочки и, обратясь к господину, сказала:

– Ей-богу, мы не виноваты, господин уполномоченный. Сколько раз мы просили его не делать этого, но ничто не помогло, и этот человек не послушался нас.

– А где он живет? – сердито спросил уполномоченный.

– Вон там, в конце переулка, – ответила мать девочки и высунулась из двери, показывая незнакомцу на мой дом. Завидя меня, она радостно воскликнула:

– Да вот и он сам!

– Это вы вывезли отсюда мусор? – повернувшись ко мне, строго спросил незнакомец.

– Да, я.

– Кто вам это позволил? – измерив меня взглядом с головы до ног, спросил он.

– А кто должен позволить, господин уполномоченный? Целая куча мусора лежала посреди улицы… вот я и распорядился, чтобы его убрали.

– Куда убрали?

– Не знаю, господин уполномоченный.

– То есть как это не знаешь?.. Куда же все-таки дели мусор?

– Откуда мне знать, господин. Шофер куда-то отвез.

– Ты над кем издеваешься? – рявкнул уполномоченный. – Это расхищение казенного имущества! Продал казенный мусор, положил деньги себе в карман да еще дерзишь!

Чувствую, что либо в голове господина уполномоченного не все в порядке, либо я сошел с ума.

– Дорогой начальник, – сказал я, – что вы изволите говорить? Что значит «казенный мусор»? Что значит «продал»? Я уплатил сто туманов наличными, чтобы стало чисто в переулке!

Уполномоченный вынул из кармана книжечку, спросил мою фамилию и имя, что-то записал и ушел.

На следующее утро господин явился ко мне домой и отвел меня в районное отделение городской управы к господину начальнику. Начальник, не поднимая головы, долго рассматривал какие-то письма и, бросив наконец на меня пытливый взгляд, спросил:

– Это тот самый негодяй, который слопал казенный мусор?

– Что вы изволите говорить, господин начальник? – не дожидаясь ответа уполномоченного, возразил я. – Кто слопал казенный мусор? По-вашему, я похож на человека, который способен съесть мусор?

– Конечно, мусор слопать нельзя, – с благосклонной улыбкой разъяснил он, – но деньги, вырученные от его продажи, слопать можно… Садитесь, пожалуйста!

Я присел на краешек стула перед столом господина начальника.

– Ну-ка, давай по порядку выкладывай, куда ты дел мусор.

– Я уже вчера докладывал вашему уполномоченному, что не знаю, куда его увезли. Я только уплатил шоферу сто туманов и больше не интересовался судьбой мусора.

– Вы же знали, что мусор принадлежал государству? – затянувшись сигарой, произнес он. – По подсчетам наших экономистов, вы без всякого на то разрешения продали мусору более чем на семь тысяч туманов… – И, не дожидаясь моего ответа, вдруг, как из пушки, выпалил: – Это называется расхищением государственной собственности! Это называется присвоением казенных денег! Это называется казнокрадством! Понятно?

Я почувствовал, что у меня раскалывается голова, стучит в висках, распух язык… Что же это такое?.. Что я натворил? Теперь еще, чего доброго, отдадут меня под суд по обвинению в грабеже, в расхищении государственного имущества. Вот ведь как обернулось дело!

– Что же теперь со мной будет, господин начальник? – едва пролепетал я.

– У нас есть на это законы, статьи, параграфы.

– Это я знаю…

– Соответственно пункту «б» параграфа 3 статьи 247 856 к вам будет применен закон, предусматривающий наказание за присвоение государственного имущества…

Ну и ну! Что же теперь мне делать? Как мне быть?

– Господин начальник… – робко начал я, – из этих 247 856 статей, о которых вы изволили говорить, только одна статья будет касаться меня или еще и другие?

– И одной этой статьи хватит тебе на семь поколений вперед, – с раздражением ответил он. – Ну-ка, молодой человек, возьми дело этого господина и направь его в прокуратуру.

Вот так штука! Что такого я натворил? Зачем мне было связываться с казенным имуществом? Этот проклятый мусор годами лежал на одном месте. Что я, районный судья или начальник полиции, чтобы ввязываться в дело, которое ко мне не имеет отношения?

– Не можете ли вы, господин начальник, дать мне время, чтобы я мог где-нибудь раздобыть мусор и высыпать его на то же место? – спросил я.

– Не каждый мусор будет казенный! Государственное дело – это тебе не шутка!

– Что вы придираетесь, господин начальник. Мусор есть мусор, какая разница, какой он?

– Разница огромная! Короче говоря, если ты сможешь за сутки найти тот самый мусор и вернуть его на свое место – твое счастье. Если нет – твое дело перейдет в прокуратуру.

Я вышел из городской управы, закурил сигарету и едва живой побрел по улице, размышляя о случившемся и лихорадочно придумывая выход из положения. Если бы я только мог предположить, что у мусора есть такой хозяин… Я наивно думал, что чем-то смогу быть полезным людям, как-то помогу муниципалитету навести чистоту в городе. Я и представить себе не мог, что за это мне же еще придется расплачиваться…