Невидимый мир. Миф. Книга четвёртая

Монах аккуратно дошагал по грязи до Ямы, встал рядом с ним и указал пальцем вверх по течению.

– Четверть йоджаны выше, по ту сторону реки, дымится в руинах амунианский аванпост. Мирвар применил там своё самое кощунственное оружие. Они называют его «Планетарный перепахиватель». – Странник неодобрительно поморщился. – Под многими хастами грунта расплющены тысячи солдат. Достань пару сотен воинов и разного оружия, перенеси прямо сюда и аккуратно разложи на берегу. Нужно создать видимость боя. Скоро прилетит патруль. Эта картина предназначена для глаз зелёных демонов.

Яма помрачнел.

– Не благоприятно беспокоить усопших.

– Нужно, Царь. Для тебя не будет последствий, – строгим голосом сказал Нарада.

– Могу я похлопотать за них?

Странник кивнул:

– Вижу твои благие намерения. За каждого помолюсь лично. Не переживай. С телами поступлю наилучшим образом, когда они закончат служение. Души перенесу на шестой планетарный уровень. Куда-нибудь в нимб луакрианской метагалактики. Пусть отдохнут десять тысяч париварт.

– Великодушное предложение.

– Считай, на договоре печать Бога. Всё с его милости. Он сейчас рядом с нами.

Яма медленно оглянулся по сторонам.

– Прости Господи, всё для тебя, ради тебя.

Правая рука Царя вытянулась в направлении, указанном Нарадой, пальцы зловеще расставились, словно когти хищной птицы. Очень далеко, на горизонте, в атмосферных искажениях, в небо взметнулись комы почвы, стволы деревьев и покорёженные конструкции разрушенного аванпоста. Следом трупы павших воинов Амуна и груда оружия были освобождены из-под завала.

Кувыркаясь в порывах ветра, армия мёртвых полетела в сторону слуг Бога, стоящих на далёком берегу. Наконец они пересекли Гангу и зависли над оранжевым стариком и хмурым мужем в бархатно-чёрной мантии.

С трупов сыпалась глина, лилась кровь и выпадали внутренности. Оружие бряцало, ударяясь друг о друга. Нарада руководил Царём, пока тот оформлял берег в соответствии с его замыслом. Когда Яма завершил, божественный странник устремил взор в мрачное небо.

– Ждёшь гостей? – спросил Бог смерти, не скрывая недовольства. Выполнять поручение ему не понравилось.

– Твоя миссия закончена, – строго произнёс оранжевый монах. – Дальнейшие события должны произойти без свидетелей.

Яма нахмурился и сложил руки за спиной.

– Сам собирался уходить. Благодарю. Отныне понимаю, что здесь происходит. Не буду мешать вам играть в игры.

– Не грусти, – улыбнулся монах, повернувшись к Царю лицом. – То непреодолимое чувство любопытства, с которым ты столкнулся на Питри-локе, шло от сердца. Господь руководил тобой, и ты послужил ему на славу.

– Даже так? Благодарю, Всевышний! – смутился Яма и поднял взгляд вверх. – Прими мои поклоны, божественный странник, – кивнул Царь и растворился в воздухе.

Нарада сделал несколько шагов к краю берега.

– Поторопить, Ганимед. Патрульный корабль уже в пути.

Вода приковала взгляд наставника. Ветер гудел в ушах, морось щипала лицо и руки. Ганга пенилась, вздымалась валами, брызгалась, скручивалась в воронки.

Спустя некоторое время что-то промелькнуло на поверхности бурлящего потока.

– Скорее, – с тревогой прошептал Нарада.

***

Никогда прежде трещина не позволяла такого. Над жутким разломом реальности Ганга была неприветлива: не шла на уговоры, не слушала речи и мольбы осмелившихся войти в её воды. Лишь самый близкий друг Бога мог позволить себе переплыть Каруну! По воле Всевышнего, именно здесь, на дне реки, существовал смертельно опасный путь на Вайкунтху для спешащих освободиться от власти Майи. Портал, сокрытый глубоко под водой, был надёжно защищён от посягательств агхори стаями вечно голодных зубастых рыб – жалатунд и лютых тварей из транспортной реальности.

Сам Господь гарантировал освобождение тому, кто переплывёт Гангу над трещиной. Многие хотели испытать удачу, и один смельчак даже пытался – не вышло. Впервые с момента сотворения мира человек достиг финальной точки аскезы.

Пена расступилась, мощный вал образовался в том самом месте, где из воды показалась голова Ганимеда. Шаг за шагом, тяжёлой поступью над волнами поднимался могучий мирварианский колосс. Оголённый, в тряпичных лохмотьях, весь в рубцах и с рваной обескровленной плотью, он восходил на спасительную твердь.

– Не узнаю тебя, мой мальчик.

Словно услышав мысли наставника, мертвец сощурился и засверлил мутным взглядом оранжевого старика. Не было радости в сердце аскета, только болезненное душевное опустошение. Всё внутри и снаружи было мрачным и неприветливым.

Вопреки ожиданиям мученика, не зазвучали священные гимны… Не чистая победа. Бог не явился, не забрал к себе. Не для него свершалась аскеза, а по неволе, незнанию. Тяжелейший кармический меч.

Зелёный великан прошёл мимо маленького монаха и рухнул на колени, упершись ладонями в грязь. В животе забурлило, грудь сдавил спазм, изо рта, сквозь поломанные зубы, засочилась вода. Мертвец неподвижно уставился перед собой. Тело начало содрогаться, изрыгая жижу и слизь.

Нарада с тревогой смотрел то на ученика, то в небеса. Странник с точностью до нимеши знал, когда над этим местом пролетит мирварианский борт, чувствовал его скорость, читал мысли отряда, сокрытого в броне. Монаха совершенно не устраивало то, как разворачивались события на берегу. Ганимед мог не успеть восстановиться до должного уровня. Тогда правдоподобность игры будет нарушена. Подозрительные ко всем и каждому демоны Мирвара станут задавать вопросы. Что на них ответит его подопечный, одному Богу известно.

– Кашляй, рви, возвращайся, Ганимед. Борись! Времени совсем не осталось.

Мертвец ничего не слышал. Сознающий разум метался в недрах скисшего ума. Судорожно пытался запустить мыслительные процессы, оживить погибшие клетки мозга.

– Скорее!

***

Лихо горело мощнее огненных планет. Несмотря на колоссальный путь, проделанный к этому моменту, здесь, на берегу, когда началась спешка и счёт пошёл на нимеши, силы намерения не хватало.

На дне не существовало времени, но стоило выйти на свет Божий, как события закружились с новой силой. Возникли долги и обязанности. Всё, что не имело значения под водой, вновь обрело смысл.

Игра требовала новых жертв, подталкивала к следующему этапу. Страдания ещё не кончились. Страшная доля для извращённой психики Ганимеда, выбравшего путь мщения и гнева. Вайкунтха закрыта для тех, кто несвободен. Аскеза должна быть продолжена.

Лихо на сохранение жизни действовало эффективно. Сам Яма приходил засвидетельствовать редкое чудо, которое сотворила внутренняя сила одной души без вмешательства святых и могущественных колдунов. Мантры не пелись, заклинания не читались – работала лишь праведная мощь мученика, познавшего первородную силу Вселенной.

Ничто не существует отдельно от намерения. Созданная Всевышним энергия зримого и незримого – труднодоступная, величайшая сила разума. Намерение – ключ к возвращению в духовную обитель.

– Время! – разочарованно проскрипел Нарада. Медлить было нельзя. Ученик должен двигаться дальше, к заключительному этапу обучения. К успеху или провалу – неважно. – Прости великодушный Господь, здесь я должен вмешаться.

Что-то мелькнуло вдалеке. Нарада перевёл взгляд с неба на утёс: там стоял молодой человек в синих джинсах и белой футболке. Он возник мгновение назад. Возник лишь для того, чтобы кивнуть Нараде, благословить.

– Да, – склонился оранжевый монах. В его ладони вспыхнула искра. Когда слепящий свет исчез, в пальцах оказались зажаты несколько игл.

Чавкая ногами по грязи, старец направился к зелёному великану, стоящему на коленях и руках. Ученик дрожал в судорогах.

Нарада переложил иглы в левую руку, в правой, зажатой большим и указательным пальцем, осталась только одна игла. Биридиевое острие вошло в плоть великана между пятыми шестым позвонком и, пробив фиброзное кольцо, остановилось в стухшем студенистом веществе.

Удар… Ганимед наотмашь сбил учителя с ног, заставив почтенного старца прокатиться спиной по скользкому месиву. Глаза трупа под нависшими бровями недобро уставились на странника.