Маэстро

Руслан обернулся:

– Я их портье в гостинице отдал. Сказал, чтобы поставили вам в номер.

– Ну, значит, там и стоят.

Машина тем временем притормозила на перекрестке Бакунина и Второй Советской.

– Руслан, давайте мы здесь выйдем! Я еще покурить хотела. Вы не против? – обернулась Марина к Маэстро.

– Нет, идемте. Я тоже не откажусь.

Вдвоем они встали у ограды скверика, и Олег Владимирович снова протянул Марине свою пачку.

– Угощайтесь!

Прикурили, и он заметил, пожимая плечами:

– На кой черт было запрещать курить в ресторанах? Разделили залы, и все, нет проблем. У французов все проще решается: на юге столики на улицах круглый год, все с сигаретами…

– А вы давно во Франции живете?

– Уже лет двадцать. Ферму купил в глуши: кругом поля, персики зреют. Французы их на шпалерах выращивают. Такая красота, когда они цветут! И ароматы! Но главное – народу мало. Рядом деревня, можно дойти пешком: там и булочная, и ресторан. Я бассейн выкопал. Дети еще маленькие были, хотел порадовать. Вечно я и детей своих, и женщин балую!

– У вас же дочери, да? Сколько им?

– Старшей двадцать четыре. Кстати, в Петербурге учится, поет. Говорил ей: опера для женщины – гиблое дело, а она – нет, хочу! Ну, раз хочет… Младшая в Университете в Болонье. Ей двадцать два. Может, пойдем уже сядем?

Маэстро выкинул в мусорку окурок и, не дожидаясь Марины, направился к ресторану. Расстроился, наверное, от воспоминаний. А может, стоять устал. Марина его обогнала, чтобы войти первой, и он придержал перед ней дверь.

– Добрый вечер, – обратилась Марина к девушке при входе, – у меня на одиннадцать заказ, на имя Марина.

Девушка полистала толстую тетрадь с исчерканными страницами. Подняла голову, присмотрелась к Маэстро и, похоже, узнала. Действительно, афиши же на каждом шагу. А может, тоже поклонница оперы. Это Петербург, все-таки. Наклонилась к ним поближе и сказала тихонько:

– Я вас могу на диваны посадить, хотите? Только что место освободилось.

Марина обрадовалась: столик с двумя диванами по сторонам очень ей нравился.

– Хотим? – обернулась к Олегу Владимировичу.

– Давайте.

Следом за девушкой они прошли через первый зал, набитый до отказа, и уселись во втором, с «Веспой» в витрине и приглушенным освещением. Тут тоже было немало народу, но хотя бы толкаться не приходилось. Марина сняла сумку, положила на диван и уселась, удобно опершись о подлокотник. Маэстро со вздохом облегчения опустился на подушки. Конечно, человек три часа на сцене отработал, без сил, наверное.

– Закажете сначала напитки?

Это официант, пробегая мимо, спросил с итальянским акцентом. Марина и раньше знала, что в ресторан нанимают экспатов: студентов, например. Для придания колорита.

– Вы что любите? – спросил Маэстро повернувшись к ней.

– «Хьюго». Знаете?

– Нет. Что это, коктейль?

– Ну да. «Сен-Жермен», просекко, содовая. Мята и лайм. Мне очень нравится.

– Хорошо, тогда даме «Хьюго», а мне белое вино. Пино гриджо есть у вас?

– Конечно. Одну минутку.

Маэстро осмотрелся:

– Часто бываете здесь?

– Когда приезжаю, обязательно захожу. Мне нравится. Почти Италия.

– Любите Европу?

– Ну не всю. Италию конкретно. Францию меньше.

– Почему?

– Французы противные. Хотя, конечно, когда на французском начинаешь говорить, оттаивают. Думают, наверное: «Вот дурочка старается».

Марина рассмеялась, но Маэстро не поддержал.

– А вы знаете французский?

– Да. И в школе учила, и в институте. Я филолог по образованию.

– И занимаетесь переводами?

– Сейчас да. Хочется свободный график.

– У меня, вроде бы, свободный, а я вот занят все время, – поморщился он. – Продохнуть некогда. Правда, летом стараюсь хотя бы недельку урвать. После фестиваля в Экс-ан-Провансе.

– Ой, а вы в Экс едете? Программу-то еще не опубликовали, я не знаю.

– Еду. Опять Германа пою. Какую-то постановку затеяли оригинальную, боюсь себе представить. Даже репетиций не было еще. На фестивалях всегда вводишься в последнюю минуту, трясешься потом, как из зала будет смотреться. Драматургию побоку, запомнить бы, в какую кулису выходить.

Олег Владимирович обреченно вздохнул.

– Вы же в «Пиковой даме» как рыба в воде! – воскликнула Марина. – Эту партию никто и не знает так, как вы…

– Что правда то правда… Но эти режиссеры как напридумывают… Мне тут предлагали: Графиня в ванне сидит, а я на нее водичкой брызгаю, пока уговариваю карты назвать. Как так можно? И это еще не самое выдающееся.

– А вам вообще ваша работа нравится?

– Нравится, конечно. Просто сегодня устал, вот и ворчу. Я ж старый, шестьдесят два года. Пока голос не подводит, но все к тому идет. Контракты на десять лет вперед уже не заключаю. Зовут, я отказываюсь. Посмотрим, как будет.